Валерий Лаврусь - Очень Крайний Север

Они сидели до позднего вечера, а Юрка рассказывал, рассказывал, рассказывал, и ему хотелось выть в голос: было страшно, жутко страшно…

Через самарских друзей Юрка узнал, в Самаре в Областной клинической больнице есть комплекс оборудования для проверки щитовидной железы. Узнал, как записаться и сколько стоит. А в середине июля Серов наконец вылетел в Самару.

С Соней они разминулись, Соня летела ему навстречу, а Владька дожидался отца у бабушки — Сониной мамы. Юрка с сыном собирались съездить в Питер. До поездки была неделя, за которую Серов решил поставить все точки над «i». Записаться на диагностику труда не составило: Юрка просто позвонил, и ему назначили дату.

В тот день он уехал рано: процедура в десять, добираться нужно — аж на другой конец города: дорога часа два, не меньше. Приехав в клинику, Серов нашёл отделение функциональной диагностики, оплатил сеанс лимфорентгенографии (так назывался метод) и уселся ждать очереди.

Ближе к десяти его вызвали, ввели в вену контрастное вещество — йод 131 — и отправили погулять. Щитовидка должна была захватить радиоактивные атомы йода.

Юрка ходил-ходил, курил-курил и думал, что примерно так же должен чувствовать себя преступник на суде перед оглашением приговора. Смертного приговора. А какого ещё? Рак не делает снисхождения никому. Юрка, конечно, знал истории о чудесном исцелении, о том, как люди становились истово верующими или уходили в отшельники, некоторые доставали безумные деньги и делали операции в Израиле… Но в основном — всё заканчивалось одним… Последней горстью земли и словами: «Он для нас был…» А вокруг плыло и дышало ласковое самарское лето — жара потихоньку набирала обороты: рядом — Волга, в Северном — молодая жена, а здесь — девятилетний сын. И ещё его ждала мама, ей он тоже ничего не сказал, и завтра он собирался попить пива с друзьями…

Нестерпимо… просто нестерпимо хотелось жить!

— Серов!

Юрка вздрогнул и обернулся.

— Юрий Павлович Серов? — уточнила полная некрасивая медсестра, выглядывая во двор, где он курил.

Юрка кивнул.

— Пошлите!

Серов затушил сигарету, глубоко вдохнул-выдохнул, посмотрел на небо и пошёл в отделение.

— Раздевайтесь по пояс и ложитесь вон на тот стол под аппаратом, — показала рукой толстуха, когда он зашёл в комнату диагностики.

Пальцы, расстёгивая пуговицы, предательски дрожали и норовили всё перепутать. Наконец Юрка снял рубашку, шагнул к столу, забрался на него и лёг.

— Пациент готов, — доложила медсестра сидевшему в соседней комнате врачу.

— Вдохните… и не шевелитесь! — скомандовал тот в микрофон.

Послышался негромкий звенящий звук… и всё стихло.

— Вставайте, одевайтесь, — сказала медсестра.

Юрка сполз со стола, побрёл к одежде.

— А, собственно, чего ищем?

Серов повернулся. Врач стоял в дверном проёме и с хрустом аппетитно грыз яблоко. Юрка молча достал из сумки снимок и отдал его доктору.

— Так-так-так… пятнышко… Сейчас, — врач вернулся в свою комнату. Юрка надел рубашку. Послышалась работа принтера. Доктор вышел и протянул Юрке другой снимок.

— Сам сравнишь? — врач, верно оценив Юркин возраст, перешёл на ты: ему самому было не больше тридцати.

Юрка посмотрел на снимок: на нём ярким неправильным пятном цвела щитовидка.

— Видишь? Всё равномерно залито светлым фоном. То есть никаких аномалий нет, как на твоём снимке. А это значит…

— …пятно «тёплое»? — несмело предположил Юрка.

— Какое? Ах, да… Да! «Тёплое», как ты говоришь. — Врач широко улыбался. — Страшно было?

Юрка молча кивнул и направился к выходу. Потом вспомнил, что не поблагодарил доктора, — подошёл, крепко пожал руку, буркнул: «Спасибо!», развернулся и вышел.

Ёклмн… жив! Жив, здоров и всё в порядке! Господи, спасибо! Спасибо тебе, Господи! Спасибо-спасибо-спасибо! Юрка шёл по улице к трамваю, улыбался, даже не обращая внимания, что пока он проходил диагностику, небо затянуло тёмными грозовыми тучами.

Он шёл по проспекту и осознавал: чтобы пережить эдакую радость, ему нужен коллектив, хороший, правильный, сердечный коллектив. Ему срочно нужно поделиться несостоявшимся горем и внезапно свалившимся счастьем! А Славка болтался где-то за Волгой… А все друзья — на работе…

Серов покрутился на месте, увидел магазин, зашёл, купил бутылку «Сибирской», полкило колбасы, хлеба, банку маринованных огурцов, и уже покупая, точно знал, куда он поедет, — к однокашнику Славки и своему Учителю Степану Александровичу Цветаеву. Только с ним он сможет пережить сегодняшний день. Только с ним!

Он ехал, а за окном трамвая буйствовала стихия: хлестал дождь, сверкали молнии, беспрестанно громыхало. Но Юрка ничего не слышал и не замечал: он сидел, прислонившись лбом к стеклу, и блаженно улыбался…

В общении мы часто и много говорим о погоде: какая она была «тогда», какая «потом», а какая «перед этим». Безусловно, погода сильно влияет на человека. Есть даже так называемые метеозависимые люди. Но особенно сильно ей подвержено настроение. Дождик идёт — мы хмуримся. Выглянуло солнышко — улыбаемся. В этом нет ничего удивительного: такими нас сделала природа. Правда, своими гордыми мозгами мы пытаемся сопротивляться таким уж совсем простым реакциям, но внутреннее естество не изменишь — и оно командует: «Выглянуло солнышко — улыбайся!» И мы улыбаемся… И это правильно.

Погода на Севере подобна капризной экзальтированной даме с прохладным отношением к людям. В буквальном смысле прохладным. Но это в общем. А в деталях? Какая она, погода на Севере?

«Полгода — плохая погода,

Полгода — совсем никуда…»

Юрка приехал на Север в марте 90-го из Самары. В Поволжье уже начиналась весна. Приехал — и застал последствия трёхдневной пурги. По улицам, расчищая горы снега, ходили бульдозеры, люди штурмовали громадные сугробы и протаптывали глубокие узкие тропинки. На три предыдущих дня закрывался аэропорт, не работал транспорт — наступил временный коллапс.

Март на Севере — совсем не весна, март — зимний месяц. Может быть пурга, а может мороз. Может быть минус тридцать, а бывает — и за сорок. Зима в марте лютует порой покруче, чем январь в средней полосе.

Тем не менее, март — самый благоприятный месяц: и для начала полевого сезона, и для лыжных походов. В середине марта над Сибирскими Увалами часто устанавливается мощнейший антициклон — тогда на заснеженных просторах Западной Сибири погода бывает как в высокогорье: под ногами холодно, а сверху — хоть раздевайся и загорай! И видимость: «миллион на миллион». А потом вдруг — раз! — опять пурга.

Март — зима, но тёплое солнце уже намекает: скоро холода закончатся.