Беатрис Уильямс - За морем

— Дорогой мой дурачок, преданный, единственный и неповторимый! — выдохнула я ему в губы.

Он польщенно вздохнул и, обхватив меня руками, медленно провел ими до головы, обхватив ладонями затылок. Я чуть подалась назад, кое-что припомнив, и, вытянув его левую руку, удержала перед собой:

— Вижу, ты носишь свое кольцо.

— Ну разумеется. Почему бы мне его не носить! Я ведь твой законный муж. Наконец-то, черт возьми!

Я покрутила кольцо пальцами, глядя, как играет свет на его тонкой золотой полоске.

— Я просто к нему еще не привыкла, — и, подняв глаза на Джулиана, улыбнулась. — Оно так чудесно на тебе смотрится!

— Да, до сих пор вызывает немножко странное ощущение, но мне это даже нравится.

— Что значит «до сих пор»? Сколько все же времени прошло? Какое нынче число?

— Нынче? Думаю, десятое октября. Мне пришлось пару суток провести в этой дурацкой больнице…

— Ох, лучше не напоминай, Джулиан.

— …пока Джефф разбирался с делами бедняги Артура. А потом мы двинули с Холландером к Гавру, пока наконец не отыскали тебя. — Осторожно выскользнув из-под меня с кресла, Джулиан направился к огромным, парой идущим вдоль стены окнам, рассказывая на ходу: — Сперва мы сфокусировались на том месте, где предположительно находился корабельный трап, но безуспешно. Тогда мы стали нащупывать нужное место, потихоньку смещаясь концентрическими кругами… — Он отдернул в стороны шторы, открыв вид на ни с чем не сравнимую, утреннюю парижскую суету. — Вот так-то лучше. Вижу знаменитый Пантеон… Естественно, все наши попытки проходили под покровом ночи, чтобы не привлекать внимания. Ушла целая неделя. Если бы понадобилось, я рыскал бы там хоть до скончания века. — Джулиан раздвинул шторы на втором окне и наконец повернулся ко мне, сияя счастливой улыбкой. — И наконец-то мы увидели тебя, такую неописуемо прекрасную и живую! Столь огромной радости, дорогая, я в жизни не испытывал! А теперь иди-ка сюда, я хочу кое-что тебе показать.

Поднявшись с кресла, я подошла к нему. Он приобнял меня левой рукой, правая же осталась висеть прижатой к боку.

— У тебя есть хотя бы перевязь или что-нибудь в этом роде? — подозрительно спросила я.

— Да. Попозже нацеплю.

— Нет, сейчас. Я не хочу, чтобы ты рисковал этим плечом. Держу пари, там у тебя еще и швы остались, верно?

— Ах ты маленькая властная плутовка! — прищурившись, взглянул он на меня и прошел к бюро в глубине комнаты.

Его пижамные штаны изумительно обрисовывали тело ниже футболки, и я совершенно бесстыдно пялилась на его стройные и крепкие округлости, прикрытые неплотно сидящим хлопком. Когда же он развернулся ко мне от бюро, у меня из груди вырвался невольный вздох.

— Что такое? — недоуменно спросил он, возвращаясь ко мне с бледно-голубой перевязью в руках.

— Просто любуюсь. Давай-ка я… — Взявшись за завязки, я завела их Джулиану за шею и надежно закрепила. Губы у меня тут же расплылись в улыбке.

— Что, улыбаешься столь хитроумному приспособлению?

— Нет, просто думаю кое о чем… Интересно, в ближайшие недели ты будешь проявлять чудеса изобретательности или же сделаешься нехарактерно для тебя послушным?

— Ха! — подхватил он меня левой рукой. — Много ты знаешь о моих способностях!

— А ты можешь отжиматься на одной руке?

— Я могу все, если есть заманчивые стимулы.

— Все ж таки побереги свою правую конечность, когда будешь изображать супергероя, — менторским тоном сказала я и закрыла глаза, прижавшись к нему лицом и наслаждаясь этим дивным ощущением тепла его груди под тонким хлопком. — С ума сойти, организовать собственный расстрел! Не смей больше так делать, слышишь?

Я почувствовала, как Джулиан играет волосами у меня за спиной, то накручивая на палец прядь, то вновь отпуская, как он частенько делал раньше. И эти его простые, незатейливые движения показались мне теперь величайшей роскошью на свете.

— Однажды ты попросила меня, — заговорил он через некоторое время, — чтобы я просыпался вместе с тобой, дожидался, когда ты проснешься, а не подскакивал ни свет ни заря. Я тогда ответил, что просто привык к утренней боеготовности.

— Сегодня так чудесно было проснуться наконец в твоих объятиях! Вот о таком блаженстве я и мечтала!

— А как же в Амьене?

— Тогда я всю ночь провела без сна. Это было совсем другое.

— Ты за всю ночь ни разу не заснула?

— Как же я могла заснуть? — пожала я плечами. — Я ведь думала, что никогда больше тебя не увижу.

Некоторое время он ничего не отвечал, лишь с такой силой прижал меня к себе рукой, так что я едва не задохнулась.

— На самом деле тут есть иная причина, — заговорил он наконец. — Ты даже не представляешь, как ты прелестна, когда спишь. — Его голос зазвучал бархатной лирической каденцией, словно он декламировал стих. — Этот чудный румянец на твоих щеках, эти изящные линии скул. И эти тончайшие, еле заметные изгибы в уголках твоих сомкнутых глаз. И твои темные волосы, разметавшиеся по подушке или по моей груди, такие мягкие и шелковистые. И твои чувственные губы, такие розовые и округлые, слегка раздвинутые во сне. Все минувшее лето я по привычке просыпался на заре, донельзя настороженный всеми чувствами, и вместо глинистых стен офицерского блиндажа видел тебя — божественное видение, точно ангел, отдыхающий в моих руках. Это было невыносимо прекрасно. Если бы я тебя разбудил, то разрыдался бы, наверное.

— И ничего страшного, слезы иногда полезны.

— Хмм… — Он развернул меня, прижав спиной к своей груди, левой рукой обхватив меня за талию. — Выгляни в окно, любовь моя.

— Чудесный вид.

И в самом деле, вид из окна простирался на юго-восток: через площадь Согласия к саду Тюильри и возвышающейся в конце него громаде Лувра. С высоты нескольких этажей мы любовались блестевшими на полуденном солнце, роскошными мансардными крышами, что высились со всех сторон, вплетенные в причудливый узор бульваров, площадей и парков. По правую руку между зданиями маняще поблескивала Сена, и память отнесла меня на три года назад, когда, устало бредя по старинному мосту Пон-Нёф, мы с Мишель и Самантой оживленно спорили, стоит ли нам нынче разориться на три чашки кофе в летнем уличном кафе. Лишать себя этого самого что ни на есть парижского удовольствия, конечно, не хотелось, однако для малобюджетных путешественниц вроде нас это была бы чересчур затратная пирушка.

— Куда более замечательный вид, нежели из окна студенческого хостела, где я останавливалась в прошлый раз, — добавила я. — Где-то в квартале Марэ, если не ошибаюсь.

— Да уж надеюсь, — хохотнул Джулиан над моим ухом. — Сегодня, моя радость, мы выйдем прогуляться, сделаем для тебя кое-какие покупки. Подберем тебе что-нибудь из вещей.