Николай Таратухин - Сборник рассказов

Этой встречи они хотели оба. Борис несколько раз порывался позвонить, но почему-то не решался. Алла решилась позвонить первой.

— Здравствуйте, Борис. Опять вы куда-то пропали… Располагаете временем, чтобы приехать ко мне сегодня вечером? Если да, то мой сын Денис за вами приедет…

Он сразу узнал голос Аллы и, конечно, дал согласие. Спешно начал готовиться к встрече. Чисто выбрился. Глянул в зеркало. На него смотрел брюнет — мужчина с чуть тронутыми сединой волосами и печальными глазами. Хотел надеть костюм, но вспомнив, что в нем он был в прошлый раз и чувствовал себя как-то скованно — решил надеть свой любимый просторный свитер… Послышался гудок домофона. Это Денис приглашал его на выход.

На этот раз встреча была еще более теплой, чем в прошлый раз. Скрипка нашла свое место в кресле-качалке, а они уселись на диван и, повернувшись, друг к другу вполоборота, стали вести светскую беседу. Конечно, разговор вращался вокруг их прошлой жизни, вокруг музыки, но играть они явно не спешили. Он с интересом рассматривал мелкие веснушки на ее таком прекрасном русском лице и отметил для себя, что она посвежела и за эти две с лишним недели, очень изменилась в лучшую сторону. А легкие следы косметики на ее ресницах подсказывали, что она хочет ему понравиться. Она не скрывала своей заинтересованности им, особенно, когда он рассказывал ей случаи, происходившие с ним в его героической профессии. Каждый раз, когда Борис встречал взгляд ее прекрасных глаз, он чувствовал, что тонет в их глубине и всплывать оттуда ему не хочется… Продолжая беседу, они даже не заметили, как перешли на «ты» и это еще больше их сблизило.

— Алла, какие у тебя планы на будущее, — спросил он в надежде получить обнадеживающий на дальнейшую связь ответ.

— Врачи советуют пройти обследования в реабилитационном центре для правильного лечения…

И вдруг, взяв его руки в свои, наивно и доверчиво спросила:

— Будешь меня навещать там?

— А ты этого очень хочешь? — ответил он вопросом на вопрос.

Она догадалась, что попала в ловушку, но отступать уже было некуда.

— Да, очень хочу! Давай поиграем что-нибудь из сочинений Петра Ильича Чайковского, — ловко перевела она разговор на другую тему, — очень люблю «Сентиментальный вальс», хотелось бы поиграть с тобой. Я приготовила ноты…

Она села к роялю и взяла несколько аккордов, и когда Борис подстроил скрипку и приготовился к игре, не обращая внимания на приготовленные Аллой ноты, она обернулась к нему и спросила:

— Удивительно, но все мои желания выполняются тобой тотчас же. У тебя такой богатый репертуар или ты волшебник?

— Старик Хоттабыч, — пошутил он, намекая на свой возраст. Однако серьезно добавил:

— Мне приятно, что так получается…

Вальс этот небольшой, но требует от скрипача хорошего владения, так называемой, агогикой — небольшой сменой темпов, зависящей от внутренних эмоций исполнителя… Так, меняя темпы, то замирая в пиано, то выжимая из скрипки максимальное форте — он подошел к заключительному пассажу, в котором двадцать одна нота. Сыграл их на одном движении смычка и продолжил заключительные такты нежнейшим пианиссимо. Алла настолько тонко чувствовала все нюансы его исполнения и так изящно поддерживала экспрессию вальса своим аккомпанементом, что Борису казалось — играют не они, а симфонический оркестр… Закончив игру, Алла, повернувшись к нему, взволнованно сказала:

— Борис, ты покорил меня своей музыкальностью, таким теплым, лирическим исполнением. Играть с тобой — одно удовольствие…

Её последняя фраза тронула его душу. Ему захотелось сказать ей еще больше. Сказать, что она вывела его из «летаргического сна» и он захотел любви…

Но Алла продолжила:

— Хочешь послушать меня? — Фредерик Шопен — мой любимый композитор…

Полилась чудесная музыка. Борис тоже очень любил Шопена. Алла играла что-то незнакомое, но так гармонично вплетающееся в только что сыгранную ими музыку Чайковского. Он смотрел на ее руки, на ее длинные пальцы, уверенно опускающиеся на клавиши рояля, и ему казалось, что он попал в новый для себя мир — таинственный и приятный. Музыка стихла.

Конечно же, ему очень понравилась игра Аллы. Он уже забыл, когда последний раз общался с музыкантами. Было это года два назад, когда Виктор буквально затащил его в филармонию и представил дирижеру оркестра. Тот, прослушав Бориса, посоветовал ему уйти с работы и заняться музыкой. Что и определило дальнейшую его жизнь. Сейчас он рад был, что сделал свой выбор в пользу музыки и рад, что она свела его с Аллой. Конечно, все это стремительно пронеслось в его сознании, и он выразил свой восторг её игрой.

— Борис, сегодня в доме мы с Денисом остались одни. Я приготовила ужин. Давай поужинаем вместе, — предложила она.

За ужином они много говорили о музыке. От выпитого бокала вина Борис почувствовал себя более раскованным. Надо сказать, что он очень редко пил спиртное и пьянел даже от небольшого количества выпитого. И всегда при этом в его ушах начинала звучать какая-нибудь скрипичная пьеса. Сейчас это был Сен-Санс. Алла, слегка пригубив из своего бокала, была очаровательно весела и трудно было поверить, что всего каких-то двадцать дней назад она собиралась умирать. Борис смотрел на нее и ее голос сливался с голосом скрипки в прекрасной музыке Сен-Санса, от чего Алла казалась ему феей из далеких детских сказок…

Наступило время прощаться. Денис ушел к машине, а они вышли на крыльцо. Алла первой прервала молчание.

— Ты уже уходишь… Спасибо за чудный вечер… Мне с тобой расставаться так не хочется, — с грустью сказала она.

— Мне с тобой тоже, — ответил он и приблизился к ней вплотную.

Взгляды их встретились и Борису захотелось обнять ее. Он осторожно положил руки на ее плечи и вопросительно посмотрел в ее глаза. Они разрешали ему все. А дальше всё произошло так стремительно и естественно: их поцелуй был по-детски чистым и коротким. Только легкое прикосновение губ. Услышав шаги Дениса, Борис быстро убрал руки и ответил, наконец, на тот вопрос Аллы.

— Я очень хочу видеть тебя чаще и буду приходить к тебе в больницу…

Подошедший Денис сообщил, что машина готова к отъезду.

Дома он еще долго вспоминал свое общение с Аллой и их прощальный поцелуй. Этот поцелуй был побуждающим его к дальнейшим действиям. Ее глаза разрешали ему гораздо больше, чем прикосновение к губам, а ее руки, нежно обнявшие его шею, выдавали в ней страстную и темпераментную женщину. Конечно, если бы Алла была чуть постарше, а не на тринадцать лет моложе, то оптимизма у него было бы больше. Разница в возрасте с нею не добавляла ему уверенности. К тому же, его не покидало предчувствие чего-то неожиданного, что помешает их сближению. Так и заснул с этим предчувствием.