Виталий Бабич - Шахматный дуэт

— Ну что ж, Люциан, пора продолжать партию.

— Да, Христоний. Только скажи, блокировка продлится до конца Турнира?

— Это покажет его ход. А пока можно считать, что начались ремонтные работы по восстановлению каналов связи с Нейтральным пространством.

7

Пространство над Чёрной парой — Королём и Королевой — стало сгущаться быстрей. А Никита и Женька всё ещё отсыпались в гостинице.

И воцарился очередной парадокс: их души и тела, отдавшие свои энергии на раскачку маятников гордыни, корыстолюбия и чревоугодия, теперь не могли послужить более значимым для Темноликого братства целям.

— Всё! Теперь не будем бесцельно зависать в больнице! — взбодрился Виктор, выходя с Олегом из кабинета заведующего.

— Сделали б только быстрей эти бумажки на выписку, — беспокоился друг.

Они вошли в палату. И оба заметили, что тут была сделана влажная уборка. Их вещи никто не трогал. Но, стоп! Портрет… Где портрет? Его не видно. Нигде не видно…

Николай Петрович не ошибся: Президент находился в больнице действительно ещё не больше часа — пятьдесят минут. А ещё через минут пятнадцать территория уже была доступна для прохода.

Но внутри больницы не все её подразделения были готовы для работы в обычном режиме. А в вестибюле главного корпуса задержались работники милиции — там Каролине и Петровичу пришлось «зависнуть» ещё на минут пятнадцать.

Утомлённые алкоголем и танцами, Никита и Женька всё ещё отсыпались. Время и пространство исчезли для них в чёрной бездонной пропасти…

«Вот послал дьявол Короля и Королеву! Бездельники!» — возмущался Люциан, обдумывая ход, который сможет поднять на ноги эту парочку. Ход, после которого не будет потеряна даже Пешка…

На часах было 11.55, когда Виктор, Олег и Игорь Максимович вернулись вместе с Юрием Сергеевичем в его кабинет после осмотра палаты.

— Случай ведь действительно уникальный! — поражался главврач.

— Это вы о пропаже портрета? — уточнил Виктор.

— Нет, — ответил Игорь Максимович. — Это я о своём. То есть о вашем сверхскоростном исцелении.

— Я ещё раз прошу вас учесть, что этот портрет для меня очень, очень и очень важен. Он, если хотите, часть меня самого. Я, может быть, исцелился и с его помощью тоже.

— Господа врачи, давайте не будем терять время и решим, как будем действовать дальше, — стратегически вступил в беседу Олег.

— Я как заведующий отделением могу ручаться за каждого моего работника.

— Но, к сожалению, Юрий Сергеевич, за каждого нашего пациента мы с вами поручиться не сможем. Поэтому у меня созрел план. Я вам его сейчас быстренько изложу и заодно проанализирую ситуацию. Вы садитесь, садитесь, ради бога.

Все сели, и Игорь Максимович продолжил, потирая руки от прилива вдохновения:

— Итак, из палаты пропал только портрет. Причём, недописанный. Так?

Виктор и Олег мотнули утвердительно головами.

— Более ценные — ценные для обывателя — вещи остались не тронутыми. Если мы заявим о пропаже в милицию, то вас, Виктор Андреевич, придётся рассекретить. С другой стороны, возникает вопрос: является ли недописанный портрет той материальной ценностью, пропажа которой станет поводом для возбуждения уголовного дела? В-третьих, сами мы с вами не имеем права проверять личные вещи пациентов. А по сему предлагаю наиболее реальный вариант: нам поможет профессиональный сыщик, который будет действовать инкогнито. Он наш пациент из кардиологии — это отделение этажом ниже. Он мой хороший знакомый. Да он просто не находит себе места из-за того, что вторую неделю не может заниматься любимым делом — вычислять преступников. Стоит только позвонить, и он будет тут. Ну, как, Виктор Андреевич, подходит такой вариант?

— Конечно, подходит. Спасибо, Игорь Максимович!

— Благодарить будете после. Я, в свою очередь, был бы вам очень благодарен, если бы вы, Виктор, — как говорят, услуга за услугу — согласились сейчас же (ради науки!) поехать в лабораторию медуниверситета, чтобы я сделал более детальное экспресс-исследование вашего мозга на другом оборудовании.

Заметив промелькнувшую растерянность в глазах Виктора, он продолжил:

— Это займёт немного времени. Лаборатория находится недалеко, а сама процедура длится всего десять минут. Ваш уникальный случай самоисцеления — я пока так назову этот феномен — суперактуален ещё и тем, что поможет испытать оборудование нового поколения, которое разрабатывается под моим руководством.

— Я согласен. Хоть что-нибудь художник сделает ради науки. Только помните, Игорь Максимович, что время для нас с Олегом сейчас — самая большая ценность. После портрета, разумеется.

— Столько времени потеряли, — с сожалением сказала Каролина.

Она и Николай Петрович отошли от окна «Справка».

— Парадокс, да и только, — обобщал Петрович. — Выяснить, в какую из больниц в большом городе отвезли Виктора Алмазова, оказалось проще, чем найти его самого в этой больнице… Может, его тут нет? Уже нет, или вообще не было.

— Сомневаюсь. Думаю, Виктору помогли оставить в тайне факт своего пребывания в больнице… Странно, во сне — в том самом, последнем, — мы с ним общее дело выполняли, были как одно целое. Как две нераздельные части. А тут, как говорится, наяву не можем не то что встретиться, а даже увидеть друг друга издалека. Я уже думаю, вот скорей бы ночь, новый сон — так Алмазова проще встретить… В общем, во мне заработал эффект утерянных возможностей.

— Это ты по-научному выразилась?

Каролина усмехнулась и ответила:

— Да, Петрович. Это даже тема моей дипломной работы. Отрабатываю на личном опыте то, что раньше изучала и исследовала на других людях.

— И сейчас этот эффект проявился в том, что тебе сон даёт больше возможностей, чем явь, на которую ты возлагала большие надежды?

— В целом, да. Только я эти надежды и дальше буду возлагать. Просто возник резкий контраст между сном и явью. И я это сейчас осознаю. Понимаете?

— Прекрасно понимаю.

— Вот и прекрасно. Стоп, Петрович…

Каролина вдруг остановилась и стала прислушиваться к чему-то.

— Что такое, дочка?

— Так-так. Ещё одно новое ощущение…

— Я уж подумал, Виктора увидела.

— Я увидела в себе показатели эффекта компенсации.

— Ещё эффект?

— Да. Включился компенсаторный механизм на уровне моей психики.

— Да эффектная очень эта наука — психология.

— Только что я смогла воспринять свои сны как компенсацию того, чего не достаёт в жизни на Земле.

— Интересно ты сказала. А главное — уже вполне позитивно.

Они вышли на улицу и сели на скамейку.

— Очень даже интересно, — продолжал Петрович. — По твоим словам выходит, что сон — это жизнь вне Земли?

— Да. Я воспринимаю это так. В ярких, необычных снах душа — точнее, сознание (поэтому такие сны и называют осознанными, оставляющими след в нашей памяти надолго, если не навсегда) — и энергетическая сущность человека временно покидают тело. До определённого предела. Иначе можно не проснуться… В общем, коль покидают тело, то мгновенно оказываются в каком-то другом, внеземном измерении, пространстве — мире. Возможно, таких миров десятки, сотни или даже тысячи. Они все существуют параллельно и составляют нечто Единое. Обычно это называют Вселенной.