Елена Касаткина - Мне есть что вам сказать

Фейерверк чувств, который я испытала за несколько секунд, пока в моём воображении стремительно проносились картинки необыкновенно дорогой и такой недостижимой для меня в то время парфюмерно — косметической продукции, явно отразился на моём лице. Ликуя в душе от счастья, я открыла пакет….

В пакете лежал большой ком слипшейся серой глины, которую местные жители выкорчёвывали из карьеров и мазали ею своё лицо и тело, будучи уверенными в её целебной силе.

Дело было в конце декабря, надвигались новогодние праздники, люди готовились, все дела были сделаны, но оставалось одно не очень приятное — необходимо было поставить кого-то в наряд в ночь с 31 на 1. График составили заранее, но человек, который был запланирован, — заболел, и требовалось найти ему замену. Наскоро прикинув, я выбрала из списка офицеров того, который был холост.

На следующий день обиженный офицер пришёл ко мне выяснять отношения. Выслушав в свой адрес вполне понятные обвинения, я выразила ему сочувствие, объясняя свой выбор его холостяцким положением. Парень стал давить на жалость, рассказывая, что как раз собирался отметить этот Новый год в компании с друзьями на даче и сделать подруге предложение. Но я была непреклонна.

Оставшиеся до Нового года дни парень дулся и бросал молнии в мою сторону, а у меня в душе образовался неприятный осадок.

Праздники прошли. Наутро, войдя в кабинет, я увидела на столе букет роз, шампанское и торт. Моё недоумение быстро рассеяли сослуживцы. Оказалось, что компания, в которой парень собирался отмечать праздник, возвращаясь с дачи в подпитии, на большой скорости врезалась в дерево. Все погибли.

Через полгода парень с девушкой поженились.

— Приезжай, я одна и захвати, что-нибудь поесть, у меня шаром покати.

Засунув в пакет всё, что было в холодильнике, я рванула к подруге.

— Через 2 дня Новый год, ты с чем его собираешься встречать? — недоумевала я. — Где продукты?

— У меня нет денег. Пришлось всё отдать, чтобы выкупить его права.

— Он опять сел за руль пьяным?

Она грустно смотрела в окно. Оранжевый свет фонарей растекался по подоконнику.

— И долго ты собираешься это терпеть? Наркотики, пьянство, ночные клубы, ты одна, а он… а, кстати, где он?

— Я люблю его. Я всё понимаю, но… наверное, это мой крест.

Так, за чашкой кофе мы просидели с ней почти до самого утра. В три ночи он, наконец, позвонил:

— Не жди, я с ребятами.

Она взяла с полки какую-то тетрадь.

— Смотри, я купила себе новое развлечение.

Страницы брошюры были расчерчены странными узорами.

— Это для психологической разгрузки, их надо раскрасить.

Взяв в руки цветные карандаши, она стала старательно раскрашивать ромбики и кружочки. Я смотрела на неё и думала, что же это за наказание такое — слепая любовь.

Ноябрь в тот год пришёл с ночными заморозками. Он лежал на земле. Я смотрела на него из окна своей маленькой комнаты, и сердце моё сжималось от жалости. Кто-то просто выбросил его из своей жизни. Казалось, он смирился со своей участью и просто замерзал.

«Я не могу дать ему погибнуть», — подумала я и, наспех накинув пальто, сбежала вниз по ступенькам со второго этажа. Из разбитого горшка торчали его подмороженные корни. Очистив их от мёрзлой земли, я сгребла цветок в кучу и принесла домой.

Без особой надежды, я посадила его в новый горшок и поставила на окно. Каждый раз поливая, я наблюдала за тем, как он оживает и тянется к свету. Через месяц, как будто в благодарность, он вдруг взорвался ярким цветением. Всю зиму с декабря по март он радовал меня малиновыми фонариками своих цветков. С тех пор прошло пятнадцать лет. Он увеличился в размерах в пять раз, и каждый год цветёт дважды, в декабре и феврале, превращая зиму в маленькое лето.

«Какие неожиданные сюжеты порой подбрасывает жизнь», думала я, застряв в пробке между двумя автомобилями. Их выбор был не случаен, видимо кто-то сверху решил подшутить надо мной. Глядя в зеркало заднего вида, я видела, как на меня смотрят грустные глаза того, без кого ещё недавно я не мыслила своей жизни. С тех пор прошло 3 года и, несмотря на то, что я ушла сама, боль от разрыва навсегда поселилась в моём сердце. Он смотрел на меня через лобовое стекло, и его взгляд насквозь прожигал моё сердце. Впереди меня двигалась машина, которую я пропустила на повороте. Водитель с благодарностью махнул мне рукой, только в последнюю секунду узнав меня. Это был тот, с кем отношения только завязывались, мы ещё не были знакомы, но явно проявляли интерес друг к другу. В отражении его зеркала заднего вида я видела улыбающийся взгляд. Так мы и двигались втроём, медленно, никуда не сворачивая, не объезжая и не обгоняя друг друга, как будто скованные одной цепью. Прошлое не отпускало меня, а будущее влекло за собой. На разъезде я рванула вперёд за тем, кто был впереди, оставляя уже навсегда того, кто был сзади…

Я люблю их обоих. Никак не могу решить, кого же я люблю больше. Они абсолютно разные. Первый такой веселый, задорный и совсем ещё зелёный. Когда он приходит, я всегда открываю настежь окна. Моя душа наполняется радостью и чувством полёта. С ним я чувствую себя счастливой. Второй приходит позже. Он совсем другой. Ярко — рыжий! Он наполняет меня светлой грустью, дарит тепло и вдохновение. С ним мне хорошо и уютно. Сейчас он со мной, но уже через пару часов он уйдёт и вокруг станет пусто и холодно. Я закутаюсь в плед и буду ждать, когда придёт первый. Их разделяет почти полгода. Но я жду и знаю точно, что первым придёт май, а за ним чуть позже сентябрь.

Нас в палате было трое. Многодетная мамаша, после шести неудачных попыток родить мальчика, наконец, осчастливленная почти нежизнеспособным представителем мужской братии — это раз. Трижды разведенная и дважды рожавшая юная особа — это два. И я — свежеиспеченная мамаша, за одну ночь превратившаяся из круглого шарика в плоскую дощечку. Больничные вечера свободны от процедур, самое время для откровений, жалоб на судьбу и перемыванйя косточек своим половинкам.

Многодетная мамаша, побиваемая своим мужем — алкоголиком, обреченно вздыхала и утирала слезу. На мой вопрос: «Почему не уходишь?» — вполне, на её взгляд, резонный ответ: «Куда я с шестью девками-то». «А зачем столько рожала?» — «Очень мальчика хотелось». При этом женщина была довольно крупных габаритов и при желании могла отправить своего худосочного супруга в глубокий нокаут.

Вторая была моей ровесницей, но в свои двадцать четыре года уже успела трижды сходить замуж и родить двоих детей. Последний муж был младше её на пять лет. Каждый вечер он робко топтался под окнами родильного отделения. На мой вопрос: «По какой причине разводилась?» — начинала с упоением перечислять недостатки всех своих экс-мужей. Мне странно было ее слушать, потому что сумма недостатков троих ее мужей, равнялась сумме недостатков одного моего мужа. И поэтому я помалкивала.