Алекс Бранд - Выбор [СИ]

Голова плотно охвачена ремнем, прижата к выемке. Руки, ноги, туловище — неподвижны, не пошевелиться. Только бурное дыхание раз за разом приподнимает черную материю надо ртом, словно пытается надуть парус, словно душа пытается вырваться, уплыть куда-то в неведомую даль… Нет. Не сбежать, не уйти. Но что там, за чертой? Если Бог не простил его… Куда ведёт путь, кто или что ждёт в темноте? Что, что с ним будет, когда он умрет? Сколько было разговоров, таких убедительных… Сейчас он уже почти не помнит их содержание, слова, слова, слова… Как много их… Роберта… Сандерс подал знак, тюремщик отходит в сторону. Теперь — ждать поворот рубильника. Узник чувствует, как все обитатели Дома Смерти замерли в ожидании, сейчас, сейчас… Сейчас лампы замигают и потускнеют, раз, другой, третий… Был человек — и не стало его. Обитатели Дома Смерти в Оберне… Глаза узника широко раскрылись во тьме, только сейчас он обратил внимание, Оберн… Ведь это значит — «каштановый»… Он уйдет из жизни в городе, названном цветом ее волос… Роберта… Ты слышишь меня? Не Бога… Не мать… Не преподобного… Тебя зову… Ответь… Суди меня и будет по слову твоему. Роберта… По его щекам потекли слезы, смешавшись с солёной водой казни… Сейчас я умру, не дай мне уйти, не услышав твой приговор. Твой голос… Прости… Прости меня… За все… За все…

Поворот рубильника. Негромкое гудение. Лампы замигали, потускнели, раз, другой, третий… Причудливые тени заплясали по застывшему телу узника, по неподвижным фигурам людей, по их лицам. Лампы зажглись. Был человек…

Тишина раннего утра. Лёгкий туман белесыми волокнами стелется над едва колышущейся гладью озера. Тихий шелест густых дубовых крон, прохладный ветерок осторожно перебирает листья, словно опасается нарушить покой этого потаенного места. Он говорит — не мешайте… Не подходите… Не надо…

На берегу сидят двое, юноша и девушка, он содрогается в рыдании, лицо уткнулось в ее плечо. Маленькая ладонь медленно, робко, едва касаясь, гладит его наголо обритую голову. Губы что-то шепчут, шепчут… Юноша слушает, не решаясь посмотреть в лицо, заглянуть в серо-голубые глаза… Он хочет сказать — и не может, слова не повинуются дрожащим губам. Она шепчет, негромко напевает… Слышатся слова песни, незамысловатой, простой… Песня-мечта, о том, как… Навсегда, навсегда… Голова девушки ложится ему на плечо, его рука несмело, опасаясь чего-то, осторожно обнимает ее… Тихие слова… О чем они говорят? Не понять, не расслышать… А если попытаться прислушаться — ветер на страже, он не даст проникнуть в их тайну. Не слушайте… Не подходите… Не надо…

Реальная опечатка в одном из номеров «Таймс» за 1922 год, автор наткнулся на нее лично.

Ultima ratio — последний довод (лат.).

Qui prodest — кому выгодно (лат.)

«Уоббли» — прозвище активистов ИРМ.

Итак, очередное совпадение с сюжетом романа. Джон Гилберт «Гил» Вайнант, дядя Констанции. И на этот раз видная семья не взята с потолка, дабы «приподнять» Ки. Реальное историческое лицо. Правда, есть и мой авторский произвол. Заявленное время действия «Выбора» 1922 год. Исторический Джон Вайнант пока только сенатор штата Нью-Гэмпшир, губернатором он станет в 1925 году. И его дочери Констанции в 1922 был всего годик. И у него не было брата Калеба, как и не существовала «Вайнант Армаментс». Но, тем не менее, реальные исторические предпосылки у «моих» Вайнантов — имеются.

Вся линия с ИРМ основана на реальных исторических событиях, имевших место в США в те времена. Кроме того, и Драйзер немало о них писал, к примеру, в рассказе «Эрнита». Так что здесь я полностью следую Вселенной Автора.

Настоящий Джон Гилберт Вайнант так и не стал президентом. Последние годы жизни страдал от алкоголизма, депрессии. Покончил с собой 3 октября 1947 года. В реальности «Выбора» определенную роль во всем этом мог сыграть и отказ Белова.

С замком Гламис связана некая семейная тайна семьи Стрэтмор — она передается от старшего в роду наследнику титула по достижении им совершеннолетия. Доподлинно ничего не известно до сих пор. Кроме одного — в замке некогда произошло что-то настолько страшное, что это веками держится в тайне и до сих пор довлеет над родом Стрэтморов.