Елена Блонди - Вот роза... [СИ]

— В семь часов, — оглядела проницательным взглядом подопечных, — в клубе, вернее, на летней эстраде, ваши танцульки.

Переждала визги и радостные вопли.

— Никаких помад, никаких накрашенных глаз, ты слышишь, Светлана Птичкина?

— Я что, крайняя, — пробубнила широкая длиннорукая Птичкина, у которой папа ходил в рейсы, и потому пузатая косметичка лопалась от начатых и забракованных мамой помадных карандашиков, коробочек с тенями, кругляшей пудрениц и цветных цилиндриков туши с иноземными надписями. За цветное богатство Свету Птичкину ценили подружки, и даже Настя в школе выбирала ее «ходить на переменах» — тесно прижавшись и держа друг друга под локотки, медленно прогуливаться мимо зеркал и стендов, шепчась о всяких секретиках. А Света дарила Насте то длинную палочку туши, то наборчик почти целых теней с блесточками.

— Мы с Галиной Максимовной лично, слышите, лично проследим, с кем вы там пляшете, и кто куда соберется удрать. Родители вас под нашу ответственность. Нам. Так что, никаких мини-юбок, и никаких там завивок и помад. Что, Шепелева?

Она удивилась поднятой тонкой руке. Инна ходила в скромных отличницах, да еще была младше всех и с ее стороны классная подвохов не ожидала.

— А макси можно? — темные влажные глаза смотрели обеспокоенно, другой рукой Инна поправляла собранные в косу каштановые волосы.

— Э, что? Макси. Какое макси, Шепелева? В смысле макси? Нет, конечно. Юбки до середины колена. Величко, ты слушаешь?

— Я в джинсах буду, — успокоила классную миниатюрная Тоня, оглаживая туго затянутые голубым коттоном бедра.

Наденька закатила светлые глаза и выразительно развела руками.

— Я бы твои джинсы, Величко, на месте твоей мамы… и всыпала бы. Господи! Вы не представляете себе, да? Какая жуткая на нас с Галиной Максимовной ответственность! За вас! Отвернуться невозможно!

— Угу. Мы ж сразу ка-ак побежим… — Инна фыркнула Лоре в ухо и та натянуто улыбнулась, беспокоясь все сильнее.

Во-первых, юбка ее синего летнего костюмчика, который так мечтала Лора надеть сегодня, была никак не до середины колена, а еле прикрывала попу. Во-вторых, Инна же спала и не знает, что да, как только отвернулась Наденька, Лора уже болтала с местными, почти согласилась пить с ними мускат и выходила с Настей почти покурить. Хорошо, что вчера Настя не стала ее звать, а исчезла ночью с Олей Осиповой и Наташкой Кацыкой. И еще Лора страшно мечтала о белом танце, чтоб пригласить Олежку. И может быть, после погулять с ним. Тут такая луна, лунища просто. И звезды, таких никогда в городе нет. А еще поет соловей. И пахнут розы. Ну, когда еще так? А то в следующем году погонят на буряки, как восьмые и девятые. Так что классная в своих мрачных высказываниях оказалась совсем права и чего уж тут фыркать.

Голубой шелк в крупные алые цветы подарила мама. Повертела кусок, прикладывая к груди, вздохнула и отдала Лоре:

— Ни туда, ни сюда, что бы не купить сразу два метра, сэкономила. Возьми, тебе как раз на юбочку.

Шелк был матовым, чуть бархатистым на ощупь, такой — странный. Мама сказала, японский.

Лора сразу представила себе девушку в кимоно, как на стереоткрытке, которая стояла у родителей в спальне на тумбочке, прислоненная к зеркалу. Маленькая Лора очень любила вертеть покрытую рифленым прозрачным слоем открытку. Девушка в розовом кимоно с белым веером в руке лукаво прищуривала глаз, а повернешь — открывала снова.

Ткань лежала у Лоры в шкафу, на ее личной полке. Временами доставалась, прикладываясь то к груди, то к бедрам. И стоя перед зеркалом Лора видела платье, или юбку. Но резать боялась, хотя на уроках труда, вместе с мощной черноволосой Галиной Максимовной они уже сшили себе по фартуку, юбке-четырехклинке и осваивали юбку-полусолнце.

А потом приехала в гости двоюродная сестра. Убила всех бабушек на лавочках, когда прошла через длинный двор с большущей сумкой, стукая по асфальту деревянными сабо и путаясь ногами в полах супер-модного макси-халата, отделанного золотыми ленточками. Была Элька настоящей красоткой, как две капли воды похожей на актрису Варлей, только глаза серые. И когда ходили вместе, привычно лучезарно улыбалась на комплименты и признания мужчин всех возрастов. Да, такая вот была сестра Лоры студентка Эльвира — мужчины не могли молчать, даже когда просто шли навстречу.

Она и взяла ножницы, стремительно обмерила смущенную Лору портновским метром, и, болтая о модах, платьях и босоножках, чик-чик, в полчаса раскромсала голубую красоту с алыми цветками на три куска, сложила хитро, тыкая длинным наманикюренным ногтем:

— Тут сострочи и тут. Мерять? Чего тут мерять, все само сядет. А верх, увидишь, как получится суперски.

Юбочка сшилась коротким колокольчиком, ловко облегающим круглые лорины бедра. А верх, это было настоящее швейное волшебство, когда Элька накинула квадратный лоскут с вырезом на кудрявую голову младшей сестры, стянула хвостики на талии, поверх стянула другие и завязала на поясе сзади пышным бантом, так что восхищенная Лора еле могла вдохнуть.

Элька пихнула ее к зеркалу.

— Ну? Видала, что из носового платка можно слепить, если ручки стоят?

И пошевелила красными ногтями, демонстрируя, чьи именно ручки.

Сестра гостила у них неделю, и очарованной Лоре остались в подарок юбочка с волшебной, как бабочка, майкой, кружевная блузка, собранная на невидимые резиночки, еще одна мини-юбка, секретно сшитая из старых папиных брюк (одну штанину Элька забрала себе), раскроенный недошитый макси-халат из цветастого штапеля, и голова, полная мечтаний и планов, прорастающих из рассказов студентки Эльки.

В сумке костюм почти не помялся, Лора бережно его разложила на кровати поверх застеленной простыни. Рядом Инна, шепотом ругаясь всякими смешными словами, пришивала пуговицу к своей запретной макси-юбке.

— Ого, — сказал за спиной Лоры голос Насти, — это чего у тебя такое?

Протянулась рука, подхватывая голубой квадрат с хвостиками завязок. По комнате захихикали девочки. Кто-то сидел, торопливо крася ресницы, кто-то у окна нагнулся над зеркальцем, уставя на бровь пинцет.

Настя повертела в руках лоскут, вопросительно посмотрела на Лору.

— Сейчас, — сказала та, радуясь, что сможет удивить, влезла в юбочку, застегивая пуговку на тугом пояске, — вот, это меня сестра научила, совсем просто, а получается, смотри, как.

Ткань легла по плечам мягкими волнами, Лора затянула хвостики завязок, увела руки назад, наощупь завязывая бант.

— Вот, — улыбнулась, переступая босыми ногами по гладкому крашеному полу.

В комнате повисла выжидательная тишина. Настя смотрела равнодушно, потом слегка закатила глаза, голубые, обведенные жирными стрелками туши. Молча скривила подкрашенные губы и ушла к своей кровати, на которой лежала кримпленовая зеленая юбочка и висел на спинке кровати батник, яркий, в желтые и зеленые огурчики, с перламутровыми частыми пуговками.