Елена Блонди - Прогулка [СИ]

— Не буду, — послушно сказала Кира.

Они уже поднимались по внутренней лестнице, на втором витке та вывела их на широкую террасу первого этажа. Бассейн был не такой уж большой, но очень красивый. С лазурной водой, полной золотых солнечных сеток.

Держась за руку Вадима, Кира медленно шла вокруг, не успевая смотреть. На воду, на расставленные вдоль белого края шезлонги под цветными зонтиками, подняла голову — выше была терраса второго этажа, огороженная легким никелем перил. Ей вдруг показалось, там, бледно-прозрачные, уже стоят двое, освещенные солнцем, мужская рука лежит поверх тонкой руки девочки, а другая держит розу на длинном стебле, положив ее на круглую трубку перил.

— Там наша спальня, — шепнул он в горящее ухо, — пойдем.

Она послушно двинулась следом, сначала в тень террасы, потом по легким ступеням витой лестницы, шепотно отмечающей шаги. И ахнула, входя в просторную комнату, полную каких-то бликов и сияния. В полумраке по левую ее руку раскинулась большая кровать (хотя слово совсем не подходило к бескрайней плоскости, накрытой матовым покрывалом), какие-то кресла и низкие столики, высокий зеркальный шкаф во всю стену. Справа от входа белели двери, украшенные врезанными изгибами дымчатого стекла в тонких золоченых рамочках.

— Туалет, душ, ванная, — перечислил Вадим, ведя ее дальше, туда, где через огромное стекло балконных дверей комнату заливал солнечный свет. Путался в узких листьях растений в кадках, бежал по низким столикам с вазами и пепельницами, уютно устраивался на пухлых подушках низкого дивана, цветом таких же, как в персиковой машине.

По пути на балкон Вадим подхватил из вазы яблоко, сунул его Кире, она опустила руку с прохладной тяжестью, стесняясь кусать.

— Тут жалюзи, Лорка не закрыла, коза, теперь жарко. Сейчас откроем двери.

Широкое стекло уехало в сторону, выпуская их на гладкий пол, ограниченный никелем перилец. И через пару мгновений Кира, обеспокоенная названным женским именем, стояла так, как привиделось ей снизу, а еще, во сне, невнятно вспомнила она, кажется, мы тут стояли. Вместе. И — роза. Там, во сне, было почему-то страшно.

Но сейчас волновало совсем другое. Она искоса посмотрела на загорелый профиль. Вадим повернулся, улыбаясь.

— Ты насчет Лорки? Это старая знакомая, она тут у бывших хозяев работала, ну как сказать, вела хозяйство, в общем. Она мне и сосватала дом, когда его стали продавать. А чтоб все не развалилось, я ее попросил остаться. Видишь, цветы всякие, и пыль надо стирать, и прочее, по мелочи. Опять же, потом уедем, нужно, чтоб кто-то был, в сторожах. Да ты ревнуешь, что ли?

Он засмеялся.

— Когда увидишь, перестанешь. Ей уже сороковник, Лорке. Она свое отгуляла. Не баба — сержант в юбке.

— Не хочу я ее увидывать, — расстроилась Кира, — ты же говорил, только мы. Без никого.

— Не хочешь, не увидишь, — кивнул Вадим, — пошли, покажу кухню и бар, будешь сама на хозяйстве.

В кухню вела дверь, спрятанная за зеркалами шкафа, там было мало места, но очень уютно. Холодильник, белая плита, стол с высокими барными табуретками, над которым висели перевернутые капли стеклянных фужеров.

— Там внизу есть большая. А эта так, если посреди ночи вдруг захочется перекусить. Телевизор вон, на стене. Пульт в ящике с ложками.

Он вольно сел, вытягивая ногу и ставя другую на подножку табурета.

— Ну, маленькая хозяйка большого дома, давай, налей своему мужчине сока. Посмотрю, как управляешься. Нет, подожди. Пойдем, сделаем еще одну вещь.

Они снова ушли в спальню. Вадим поднял сумку Киры, которую поставил в кресло. Открыл зеркальную дверцу, за которой почти пустые полки.

— Сумку сюда. Теперь давай свои вещички. Ну? И я тоже.

Он расстегивал рубашку, кидая ее на кресло, стащил джинсы, потом носки и трусы. Взял большое полотенце.

Кира неловко оглянулась на проем, ведущий к лестнице.

— Стесняешься? Да перестань. Все, что за этим забором, считай, наша с тобой комната, зачем в ней тыща дверей? Пошли в душ, а то пыльные, с дороги.

Раздеваясь под шум воды и возгласы Вадима из душа, Кира вздохнула, набираясь решимости. В самом деле, какого черта она дергается? Поверила? Да. Что-то разве случилось плохое? Нет! И вообще надоело ежиться, ожидая непонятно чего. Мичи оказался богатым мужчиной, бывают такие. Вон Хелька рассказывала про двоюродную сестру, у которой роман с капитаном дальнего плавания. Тот ее в Прибалтику возил, жили на побережье, она говорила, с придыханием, такой дом, ой девочки, та-акой дом. Если Мичи хотел прекрасно провести отпуск, и ему для этого нужна Кира, а Кира любит его, так почему же нельзя порадовать любимого, и порадоваться самой?

— Залезай! — он обнял ее мокрыми руками, вталкивая под веер теплой свежей воды, — ты мой дельфин, иди сюда, будем целоваться.

Они целовались в душе, потом, топчась на плетеном коврике, потом на чистых простынях, вытащенных из шкафа и кое-как брошенных на бескрайнюю постель. А потом время встало, уйдя к балконным стеклам, там делало что-то со светом и солнцем, не мешая им лежать, двигаться, замирать, и снова двигаться, в нежном ритме, который мужчина задавал, внимательно глядя на запрокинутое лицо, выгнутую спину, ноги, покрытые легким загаром раннего лета.

Иногда он говорил. Шептал ласковые смешные прозвища, или спрашивал:

— Не больно? А так?

— Нет, — шепотом отвечала Кира, чутко слушая его руки и подчиняясь им, — нет. И так нет.

Потом лежали молча, мокрые, уже в почти полной темноте, в открытую дверь балкона влетал ветерок, за ним светили крупные точки звезд. Кира хотела есть, сильно, поняла это только сейчас, после всего. И еще…

— В туалет не хочешь?

— Хочу.

— Беги. Потом перекусим, что там у нас.

Она села на постели, потом встала, зная, он смотрит в полумраке, закинув руки за голову. Оглянулась на кресло, куда сложила одежду.

— Так беги. Все равно темно.

Мужская рука протянулась в сторону, и после щелчка в комнату полилась тихая музыка. Кира благодарно улыбнулась, уходя в белые двери с дымчатым рисунком. Услышав еще слова, остановилась.

— Что?

— Я говорю, а жаль. Что темно. Хочу на тебя смотреть.

Потом они сидели в кухоньке, голые, кинув на табуретки полотенца. Вадим быстро сделал омлет, Кира налила в два высоких стакана томатного сока. Болтали о всяких пустяках. И она совершенно влюблялась в Мичи, еще и еще сильнее, благодарная за нежность там, где мучил ее небольшой страх, который она была полна решимости преодолеть. Не пришлось. Все было именно так, как нужно, наверное, как нужно, поправилась Кира, ставя холодный стакан, я не знаю, как нужно, просто все было чудесно, сказочно. Невероятно.

— Да ты совсем спишь! Допивай, пора укладываться.