Елена Блонди - Цветок для двоих [СИ]

— Колька, — раздался рядом грозный голос, — а ну брось, та не в воду же бросай, дубина, не трожь девочку, видишь, она тебя боится. Какая падла толкнула? А? Таська, ну сучища…

— Лорик, — запищала над мокрой Шанелькиной головой призванная к ответу Таська, та самая мини-брюнетка в утягивающем платьице. Шанельке были видны ее босые мокрые ноги с красными ногтями, — Лоричек, да я ж не хотела. Поскользнулася. Вы тут водой все изговняли, как слон нассал. Дите, с тобой все в порядке? Калам, подсади ж девочку.

Шанелька снова рванула руку, выдергивая ее из объятий Калама. Тот забормотал что-то, кланяясь и блестя мокрой черной башкой.

Почти ослепнув от бешенства и стыда, сама пробралась к трапу и вылезла, оскальзываясь на круглых ступеньках. Снизу подгребла Лаки, встала в воде, вытирая широкой ладонью красное лицо.

— Ой, Нелечка, ну прости. То Таська паразитка, она со ста грамм уже косая, ноги не держат. Муська, дай девочке полотенце! Большое дай! Мое! Шо я купила сегодня! Нелечка, я щас.

Изящный, как черный леопард, Мусик, осклабясь в вежливой улыбке, бережно обернул Шанельку в огромное мохнатое полотенце, повел к шезлонгу, усадил, суя под спину подушку. Пал на колени и, принимая, как драгоценность, мокрую ногу в раскисшей сандалии, стал расстегивать кожаные ремешки, взглядывая Шанельке в глаза и улыбаясь.

В соседний шезлонг плюхнулась мокрая Лаки, облепленная очередным золоченым платьем, зафыркала, снова утираясь ладонями и пытаясь сделать серьезное лицо.

— Б-линн, ну девки, понажирались в драбадан, а? Ты как? Живая? А Криська твоя где? Вы прям молодцы, что пришли. Щас квакнем, чтоб высохла, и в зал, или давай, тащи сюда. Мы и ее…

Она прихлопнула рот ладонью и захихикала, кося над пальцами совершенно пьяными глазами. Шанелька выпрямилась, прижимая к мокрой груди рыхлое полотенце. И тут же Лаки исчезла, перекрытая мускулистым животом и грудными смуглыми мышцами, а перед носом Шанельки замаячил бокал с чем-то янтарно-игристым.

— Эй, — ладонь Лаки смачно шлепнула смуглое бедро рядом с утянутыми стрингами, — а мне?

Откидываясь, чтоб увидеть ее за склоненной мужской фигурой, Шанелька возразила, торопясь и отводя в сторону бокал:

— Нет. Не надо, подожди! У меня дело, важное!

— А, — сказала Лаки, хватая бокал и в один глоток выливая в себя половину содержимого, — ык… эх… Нормально, все равно я ужратая уже. Давай, рассказуй.

Поодаль завизжала Таська, топчась в стайке хохочущих дам у металлического трапа. Лаки легонько толкнула услужливого пурушика, мотай, мол, к веселью. И подалась вперед, упирая руки в колени. Моргнула, сводя косящие глаза.

Шанелька с сомнением смотрела на веселое лицо под мокрыми рыжими прядями. Но, вздохнув, рассказала, стараясь — коротко и внятно. Насчет Асама и зажиленной им коробки.

— Не отдает? — уточнила Лаки, — вот же гад какой. А я чо должна?

— Ну… Ты может, могла бы… пообещать ему чего. Контракты там всякие, горы золотые. В смысле, туристы. От вас. Сюда.

Шанелька отчаялась и замолчала. Бизнес был для нее территорией совсем неведомой. И как донести ужратой, по ее собственному выражению Лаки, смутные предложения, в каких терминах, чтобы та поняла?

Но Лаки вдруг кивнула и засмеялась с довольным видом, откинулась, потирая мокрый золотой трикотаж на коленках.

— А все. Уже все. Дело — и в Африке дело. Все, шо надо, мы с его советом уже об-сказали, и даже подписали кой-чо. Пока больше не слупишь.

— Блин… — у Шанельки от злости защипало глаза, она резко провела пальцами по ресницам, не заботясь уже, как выглядит. Прикусила губу, чтоб не дрожала.

Лаки внимательно осмотрела ее, продолжая потирать колени.

— Ревешь, что ли?

— Хлорка, — сипло ответила Шанелька, пытаясь подняться и путаясь в полотенце, — ладно.

Рука нащупала ремешок маленькой сумочки-косметички. Шанелька дернула ее на колени, раскрыла, выливая изнутри порцию хлорной водички. Всхлипнула, шаря в мокром нутре, где выскальзывали из пальцев, уворачиваясь, пудреница, футлярчик с помадой, мобильник… пакетик, выпавший из тонкого полиэтилена прозрачного файла.

— Черт! Да как же!

И тут она поняла, сейчас разревется, позорно, как первоклашка, с воем и топаньем ногами. Погасший телефон, насквозь мокрый. И утаенный конвертик, который она — умная клуша — таскала с собой даже в косметичке, оберегая. Уберегла, угу.

— Закрой, — велела Лаки, возвышаясь над ней и хватая за локоть, чтобы помочь встать, — кошелку свою закрой щас же.

— Что?

Шанелька семенила, увлекаемая сильной рукой, сброшенное полотенце валялось на расписном кафеле рыхлой грудой.

— А ты совсем, что ли, не пила? — Лаки упорно тащила ее, а куда, того Шанелька не видела через подступающие слезы.

— Не-ет, — проплакала почти басом, упадая в жалость и презрение к себе, да что ж она такая неудельная, такая квочка…

— Тогда извини.

И в голове Шанельки взорвался небольшой, но очень яркий фейерверк, ослепив мокрые от слез глаза.

Возмущенная, она глаза сразу же раскрыла, задергалась, тут же кривя лицо — за ухом наливался и пульсировал очаг внезапной боли. Попыталась что-то сказать, проваливаясь ногами в пустоту и вертясь в чьих-то неумолимо крепких объятьях. Над головой почему-то качалась огромная люстра в хрустальных висюльках, в ухо, которое еще что-то слышало, врывались возбужденные голоса.

— Значит так! — кричала совсем рядом Лаки.

Шанелька вывернула голову, осматриваясь, как плененный зверь, наткнулась взглядом на суровое, но растерянное лицо Асама, потом увидела обнаженное плечо и выпуклую грудь, в которую ее тут же ткнула носом сильная рука.

— И как я своих привезу? Если у тебя, у вас тут! Никакой техники безопасности! Девочка только подошла, трезвая, промежду прочим. Как стекло, трезвая! Шо? Дунуть надо? Проверить в смысле? Так давай, а где у тебя тут медики дежурные? Она башкой уебенилась об эту перилу железную! Вон, смари, шишка за ухом!

Та же рука парикмахерским жестом повернула Шанелькину голову, демонстрируя ухо, в котором звенело. Мелькнуло перед растерянными глазами крупным планом разгоряченное лицо и голос Лаки прошипел:

— Лежи! Тихо!

Поняв, наконец, что от нее нужно, Шанелька обвисла на сильных руках. Застонала еле слышно, потом, в паузе, погромче.

— Мисс Лаки, — голос Асама журчал, но бархат не мог скрыть напряжения, — мы понимать, все понимать, но вы понимать тоже! Праздник. Длинная ночь. Люди все…

Он умолк, подыскивая слова.

— О, очнулася. Нелечка? Неля, ты как? Плохо тебе, да? Ты не переживай, Криська уже вызывает скорую. И звонить в посольство. Будем.

— Зачем посольство, — нашел наконец слова президент, огрызнулся на чью-то иностранную скороговорку и снова обратился к Лаки, подпуская в голос меда, — мы имеем прекрасные врачи. Прекрасная помощь. Помощник меня будет тут скоро. Я сказал. Сказал — скоро, нужно скоро.