Елена Блонди - Шанелька и Крис [СИ]

— Мой сын, Кирилл, он недавно диплом получил, дизайнера интерьеров. Решил мне сделать подарок. И Светлана просила, чтоб я согласился. Я и согласился.

— Светлана. Которая коллега? В машине которая? — Крис припомнила невнятное знакомство, а дальше как-то ничего толком не могла вспомнить.

Азанчеев кивнул.

— Мне показалось, ей лет тридцать.

— Сорок пять. Парню двадцать три. А тебе не понравилось?

Крис дипломатично пожала плечами. И вдруг представила себе белую спальню, в которой по ковру раскиданы вещи, а на подзеркальной полке толпятся в легком беспорядке флаконы, лежит свернутый журнал, свисает шнур телефона. Такое все — живое.

— Он молодец. Только ты почему не обживаешь подарок? Пока оно как-то не слишком живое.

— Скорее даже мертвое, — согласился Азанчеев, — он хороший мальчик. Пока еще без мозгов, но старается.

Он улыбнулся, худое лицо с резкими скулами сразу смягчилось, глаза стали теплыми.

— Ладно, — кивнула Крис, — поняла. Теперь расскажи, почему на холодильнике моя фотка? Чтоб ты не переедал? Или жену отпугивать?

— Мы давно живем отдельно. А магнитик этот…

Азанчеев завел руку за спину, поправляя подушку. Покачал ногой в стильном дорогом ботинке.

— Никак не могу к обстановке привыкнуть. Видишь, все мое тут, отдельно.

— Угу. В комнате Синей Бороды.

— А жрать надо. Так что я однажды решил, какого черта. Пусть будет мое, и чтоб немного смешно. А то помру с голоду в этих картинках из каталога.

Он снова улыбнулся. И улыбка, на этот раз другая, напомнила Крис его летнего, в рваном старом плаще, с торчащим из-под него растянутым подолом тишотки. Очень разные, с трудом сочетаемые мужчины, которые на самом деле — один мужчина.

— Кристи, пойдем пить чай. Я отвез Шанель с клеткой, потом еще заезжал по делам, а то вернулся бы еще час назад. Но подумал, чего беспокоить, пусть ты спишь.

— Кофе, может? — с надеждой попросила Крис, вставая со стула.

— Нет, — сурово ответил хозяин, — до утра далеко, чай и снова спать. Я обещал Нелли, что ты выспишься.

— Гм, — Крис вспомнила арктическую спальню с двумя розами. В которой тепло появится, если ее обживать, а не ходить на цыпочках, восхищаясь старательностью мальчика Кирилла.

Они прекрасно посидели в кухне еще с полчаса, пили чай и доедали оставленную Крис на тарелке нарезку. Она отклеила с дверцы магнит и вертела его в руках, улыбаясь. Это на Воробьевых горах, вспомнила. Когда встретились, и Валера передавал ей нужную, очень редкую книгу, а потом они прекрасно погуляли, изредка о чем-то неважном говоря. Азанчеев пару раз снял ее камерой в мобильнике, Крис посмеялась, и про эти снимки благополучно забыла, а вот поди ж, остались, и один оказался весьма неплох. Забавно, что Валера повесил его на стену в комнате, но и логично — портрет вышел весьма интересный. Белое лицо резких очертаний, косые черные пряди — закрывают лоб почти до ярких глаз, нужный поворот головы, показывающий напряжение шеи. На магнитике — как говорят — исходник, цветной, слегка размытый снимок, намного проще, чем портрет на стене.

— Спать, — постановил Азанчеев, когда Крис в десятый раз зевнула, не сумев договорить слово.

Если бы я не засыпала на ходу, — думала Крис, послушно бредя следом в сверкающую пестрыми восточными орнаментами ванну, а потом в ту самую спальню, — если бы я не спала, как сурок…

Но даже мысль додумать было тяжело, слова будто барахтались в вате, застревая и смиряясь, засыпали тоже.

Так что она просто кивнула, валясь на край просторного ложа прямо в большом халате, выданном хозяином. Успела увидеть силуэт Азанчеева, он стоял в дверном проеме, медля уходить. Крис через сон стало смешно. Буквально недавно она лежала с прекрасным Васькой Коньковым, прикидывая, как бы на него все время смотреть — любоваться, то есть — находиться на расстоянии. И теперь совершенно другой мужчина мнется в дверях спальни, может быть, надеясь. Но это же Азанчеев, Валерка Аксенович, и, если бы хотел, давно бы уже попробовал. Предложить… А так. Да вряд ли. И вообще…

…На пуфике приглушенно зазвонил мобильный.

Крис открыла глаза, оборвав сонные мысли. Промахиваясь вялой рукой, прижала телефон к уху. Покосилась на темную арку, рядом с которой уже никого.

— Да? Шанель, что там? Что случилось?

— У меня? — удивился голос в трубке, — ты сама где?

— Я? — Крис немного подумала, — а… ну…

— Блин, я думала вы там. С Азанчеевым, у него. Он что, не приехал? Ты куда попала-то?

— Я? — собственная немногословность стала раздражать Крис и она села, собираясь с мыслями, — подожди. Нормально все. А-а-а, ты насчет звонка? Извини, это спросонья. Приехал твой Азанчеев, пили чай, я тут спать ложусь. В арктической по цвету спальне. С розами.

— Пф. Мой, ну-ну. И он?

— Что он?

— Спать. Ложится, — уточнила Шанелька, зевая в трубку.

— Наверное. Я не знаю, я раньше заснула.

— Криси, так нельзя! Ты в машине отрубилась, теперь что-то ничего не знаешь, и сообщение мне прислала, что ты непонятно где. Смотри, проснешься как-нибудь в Эмиратах, каких-нибудь. Замужем за гаремом. И не вспомнишь, как попала.

— Шанелечкин, все хорошо. Спи давай тоже. У тебя-то все в порядке?

— У нас да, — отозвалась Шанелька, — но в коридоре. Криси, тут снова приходило пальто. С пуговицами. Торчало на площадке, потом ушло вниз. Пешком. А ночь. Я не стала ничего. Но странно, да? Чего оно ходит?

— Вероятно, решило ограбить мои богатейшие апартаменты. Коврик, погрызанный принцем, два горшка с опилками, и теперь вот выводок малолетних крысят. Бесценного кота Марьяччо. Зарится.

— Шиш ему, — решила Шанелька, — все, я совсем сплю.

— Спок ночь.

— Криси! Подожди. Так вы это, с Азанчеевым-то. Не-не?

— Не.

— Ну и зря.

И не дожидаясь возражений, Шанелька отключилась.

Крис легла навзничь, держа в руке телефон. Потом снова села. Чертова Шанель, так прекрасно спалось, совсем вот спалось. И после ее вопроса спаться перестало. И не то, чтоб хотелось, именно сейчас, все же это чересчур водевильно, взять и прыгнуть из одной внезапной койки в другую, тоже оказывается, внезапную. Но вдруг захотелось определенности. Вот почему у него висит мой портрет, сердито думала Крис, повесил бы свою супер-моложавую Светлану-фотомодель. И еще этот магнитик. Дурацкий настолько, что это как раз настораживает. Объект из разряда вязаных носков, махровых домашних халатов и тех самых бигуди на башке. Что-то такое чрезмерно семейное. Или насмешливое. Или — семейно-насмешливое.

Насмешек над собой Крис не любила. И колебаться чересчур долго тоже не умела. Так что, встала, туго затягивая пояс халата. И вышла, касаясь рукой светлой стены в темном воздухе. Сворачивая в тупичок, где смутно темнела на светлом дверь в комнату, утешила себя: скажу, что захотела воды. Или вот телефон нужно зарядить. И вообще, наверное, заперся и дрыхнет.