Вильям Козлов - Когда боги глухи

— И все-таки позволь мне поговорить с Карлом?

— Не позволю! — еще больше побагровел Гельмут. — Мальчик решил стать филологом, он говорит по-русски лучше меня, мечтает пожить в СССР.

— Речь идет совсем не о том, о чем ты думаешь, — возразил Бруно.

— Оставь Карла в покое, — сказал Гельмут. — Я хотел, чтобы он стал летчиком, но он выбрал другой путь, свой собственный путь, Бруно! И нечего парня сбивать… как это по-русски? С панталыку!

— Я думал, у тебя с годами выветрилась коммунистическая пропаганда из головы.

— Я не хочу войны, не желаю, чтобы мой Карл надел военную форму… если успеет! — сердито сказал Гельмут.

— Неужели у тебя не осталось в душе и капли национального патриотизма? — насмешливо произнес Бруно. — Германия расчленена, и твои русские не дают нам возможности объединиться!

— Мы в этом сами виноваты, — уже спокойно возразил Гельмут. — Нечего было на весь мир рот разевать! Русские могли вообще нас уничтожить, а мы живем и только благодаря им уже более тридцати лет не воюем. И национальная моя гордость ничуть не страдает от того, что ты живешь в ФРГ, а я в ГДР… К черту нужно такое воссоединение, которое грозит новой войной. Об этом ведь толкуют ваши министры?

— Ты неисправим, — безнадежно махнул рукой Бруно и повернулся к Найденову: — Игорь, скажи брату, что русские совсем не такие мирные овечки, как он нам их тут изображает.

— Дураки бы они были, если бы сидели сложа руки! — ухмыльнулся Гельмут. — Потому и нет войны, что американцы боятся напасть на русских. Слава богу, у них есть чем ответить.

— Привет-то хоть передашь Карлу от меня? — сказал Бруно. — И маленькую посылку, там сигареты и несколько кассет для магнитофона.

— Сдался тебе мой Карл!

— Все-таки он мой единственный племянник, — заметил Бруно.

Он проводил брата до ворот, где Генрих уже ждал в машине. Игорь вопросительно посмотрел на Бруно: может, и он прокатится? Но Бруно промолчал. Гельмут сухо кивнул Игорю и направился к машине. Железные порота с чуть слышным мурлыканьем раздвинулись. С дерева слетел большой разлапистый лист и улегся на сверкающий капот «мерседеса».

— Привет Клаве и племянникам! — сказал Бруно.

— Вот что, Бруно, — высунувшись из машины, сказал Гельмут. — Я к тебе больше не буду ездить… И так на меня мои товарищи косятся. Да и Клаве это не нравится. А теперь еще Карл…

— Но мне-то можно к тебе изредка наведываться? — спросил Бруно. Лицо его как-то сразу постарело. — Ты да я, а больше ведь никого не осталось…

— А Игорь? — кивнул Гельмут на стоявшего неподалеку Найденова. — Кажется, с ним у тебя полное взаимопонимание.

— С Игорем — да…

— Не надо, Бруно, — сказал Гельмут. — Не приезжай. После наших встреч у меня голова идет кругом! Наверное, у нас две разные правды. Ты вот вспомнил про детство… Тогда и ты был другим. Я думал, что после поражения нацизм из тебя выветрился, как из многих бывших гитлеровцев, но этого не случилось… У меня нет ненависти к русским, и ты ее мне никогда не внушишь! Так что прощай… Бруно!

«Мерседес» бесшумно тронулся с места и скоро исчез из виду. Створы ворот медленно стали сдвигаться, раздался негромкий щелчок.

— Как у тебя с немецким? — спросил Бруно. Приветливость исчезла с его лица, губы жестко сжались в узкую полоску. Чувствовалось, что разговор с братом расстроил его.

— Нормально, — на немецком ответил Игорь.

— Тебе нравится здесь?

— В гостях хорошо, а дома лучше, — тщательно подбирая немецкие слова, проговорил Игорь и вдруг сообразил, что сморозил ерунду: где теперь его дом? С прошлым он порвал навсегда, а в настоящем пока еще не определился. И перед ним стоит человек, который вправе решать его судьбу. От него сейчас зависит, есть у Игоря дом или нет.

— Ты счастливчик, Игорь, — присев на скамейку под толстым деревом, сказал Бруно. Лицо его снова стало обычным. — Да ты присаживайся… Месяц назад в Москве взяли Изотова и твоего дружка… Алексея Листунова.

Игорь с побледневшим лицом вскочил на ноги:

— Арестовали? Обоих?

— Изотов ничего лишнего не скажет, а вот Листунов… Расскажи мне все о нем, постарайся не упустить ничего.

… Когда Игорь закончил, Бруно долго сидел молча, глядя прямо перед собой, носком полуботинка он прочертил на тропинке глубокую полосу, сейчас, сидя рядом с ним, Игорь заметил на лице старшего брата много мелких морщин, а на шее продольные складки. Как ни старайся, от старости не уйдешь… Бруно каждое утро делал зарядку, бегал по саду, подтягивался на турнике, поднимал штангу. Глядя на него, занялся по утрам гимнастикой и Игорь.

— Вовремя ты смотался оттуда, — наконец проговорил Бруно. — Странно, что тебя отпустили за границу… По-видимому, тогда ты еще не был на подозрении. А возможно, после твоего побега во Франции взялись за Листунова и других твоих приятелей.

— А что им будет? — задал наивный вопрос Игорь. Наверное, в его голосе прозвучала боязливая нотка.

Бруно искоса взглянул на него, усмешка чуть тронула его твердые губы.

— В нашем деле, Игорь, лучше не попадаться… А для этого нужно научиться быть неуловимым, как невидимка. Талантливый разведчик почти никогда не попадается — он заранее оберегает себя от провала, принимает всевозможные меры предосторожности, а самонадеянный идиот вляпывается. Изотов был хорошим разведчиком, наверное, его в чем-то подвел Листунов…

— Как всему этому научиться? Ну, чтобы не засыпаться? — вырвалось у Игоря. Он все еще был в смятении: там, в Москве, он иногда думал о провале, но как-то не всерьез, надеялся, что уж с ним-то ничего подобного не случится…

— Этому не научишься… — как бы про себя проговорил Бруно и пристально посмотрел своими острыми глазами на Игоря: — Мы попробуем сделать из тебя разведчика международного класса! Я верю в гены родителей… Никогда не забывай, что твой отец талантливый разведчик! Надеюсь, и сейчас пронесет мимо!..

— А что… и его могут? — округлил глаза Игорь.

— С ним будет все в порядке, — уверенно сказал Бруно. — Я знаю Изотова: он лишнего болтать не станет. И потом мы уже приняли кое-какие меры… Не исключено, что мы скоро встретимся с Ростиславом Евгеньевичем Карнаковым… — Он почему-то не назвал его отцом.

— После войны я всего два раза его видел, — сказал Игорь.

— Ну, мы-то с тобой будем часто встречаться, — улыбнулся Бруно.

— Разве скоро я уеду отсюда? — почуяв неладное, спросил Игорь.

— Тебе не надоело торчать здесь и листать порнографические журналы? Не за этим же ты приехал сюда? Надо начинать работать, мой дорогой! — рассмеялся Бруно. — Через неделю ты полетишь к нашим друзьям в Нью-Йорк. Кстати, там тебя настоящему английскому научат. И еще многому такому, чего и я не знаю!