Игорь Кузнецов - Дембельский блокнот или Фрагменты почётной службы

На вечернем построении мне вручили письменную благодарность от имени командира полка. Только я так и не понял, эта благодарность досталась мне за мои потуги по ликвидации пулемета или как знак трезвости.

Стою перед дверью в свою каптерку и тупо пялюсь на сломанный замок. Когда подходил к двери в палатке, крутя на пальце цепочку со связкой ключей, ничего не предвещало такого «облома». Нормальный висячий замок на прочных «ушах» и крепкая дверь. Вот, только, когда я его задел, он раскрылся и повис на дужке, потому, что был тупо заклинен щепочкой, чтобы раньше времени не обнаружили взлом.

Не входя вовнутрь, вызвал нашего нового командира батареи, капитана Александрова, мол, так, и так, пока ходили в рейд, каптерку вскрыли, пойдемте любоваться и знакомиться с остатками.

Новый комбат оказался неплохим человеком, и мы с ним неожиданно договорились о разделе полномочий. Он не лезет ко мне, и я спокойно дослуживаю оставшиеся полгода, я же охраняю его подотчетное имущество, по возможности тяну все в норку, как хомяк, а не из норки, пытаясь обналичить вещи и скопить сумму на достойный «дембель».

Комбат пришел, и мы вместе зашли в наш отсек палатки. Настроение капитана сразу прыгнуло вверх, потому, что воров не интересовало имущество, которое числилось на комбате, все было на месте, кроме моих любовно собранных вещей для путешествия домой…. «Дембель» мой, гады, увели. Все украли. Парадку, сапоги, несколько тельняшек, берет, комплект значков, бритву, мыльно-пузырные…. Мыло было жалко, я его в патруле по Кабулу купил, и пахло оно свежими зелеными яблоками, я его раньше иногда из захоронки доставал и нюхал, такой свежий аромат, что настроение сразу улучшалось. Хорошо, что, уходя в последний рейд, я в «реостат» спрятал недавно купленный чехословацкий кожаный дипломат, увидел, что у нашего механика-водителя, Кольки Кривошея спрятан такой же в машине, и свой туда же определил. Этим и спасся от полного разорения….

Комбат сочувственно лыбится, надо сказать, не часто такое увидишь на его лице. Высокий, несколько нескладный, весь какой-то узловатый, все суставы у него несколько увеличены и вечно хмурый. Его так и прозвали негласно — «Бамбук».

Это он как-то улыбнулся и кто-то из офицеров удачно пошутил….

— О, смотрите! Бамбук расцвел! Редкое явление!

Вот и сейчас видно отлегло от сердца у человека, все имущество, которое на нем висит, на месте. Почему бы теперь не посочувствовать чужому горю? Капитан, в отличие от меня, был уверен, что я все себе быстренько восстановлю. Ну, и где мне теперь взять китель 44–46 размера? Самый дефицитный размер, между прочим. Почему-то снабженцы считают, что габариты среднего десантника должны начинаться размера, этак, с пятидесятого. Вот и едут «молодые» из учебных частей, укомплектованные безразмерными балахонами. Свою, прежнюю парадку, я полгода искал, потом выменял на что-то…. Единственная надежда на пресловутый вещевой склад, про который говорили, что там есть все. А это — идея! Мне нужно попасть на склад! В конце концов, надену китель под комбинезон, или еще, что-нибудь придумаю. Нужно для начала осмотреться, а там видно будет.

Где-то, через неделю мне удалось попасть в наряд на этот склад в качестве грубой рабочей силы, вместе с двумя другими бедолагами, для наведения порядка. Тут меня поджидал грандиозный «облом». Оказывается, начальник склада выработал свой способ борьбы с «воровайками» — полную блокаду помещения с тщательным обыском на выходе…. Упс!..

Значит, план мой полетел ко всем чертям? Ну, уж нет! Нужно думать, а пока работаем! Склад закрыт снаружи и мы в полутемном помещении раскладываем разбросанные или упавшие вещи на стеллажи. Кстати, а откуда свет сюда попадает? Понятно! Железо, гофрированное на стыке стены и крыши. А почему в самом углу света больше? Проверить нужно! Высоковато, но лестница-то, есть! Тащу ее к углу склада. Надо, же, а вот теперь возможны варианты! Имеется небольшой зазор, между крышей и углом, кулак пролезет. Значит, что, значит — готовлюсь! Сворачиваю найденный китель в трубочку, тельник, брюки, берет так же, как можно плотнее и в трубочку, потом крепко обвязываю все бечевкой и маскирую возле дырки, выбросив веревочку наружу. Все! Получилась такая сосиска из тряпок. Теперь осталось дождаться ночи и забрать подготовленное….

Когда перед обедом нас выпустили из склада и тщательно обыскали, у нас даже ржавого гвоздя в карманах не было, чем сильно удивили старшего лейтенанта, по прозвищу «Норма». Изъятие «хабара» прошло без проблем, но через неделю дырка в стенке была заделана, видимо мои компаньоны тоже захотели прибарахлиться, но неудачно.

Жизнь какая-то настала полосатая, как тельняшка. Только я после ограбления моей каптерки прибарахлился, как Юрка Чернявский «подарочек» мне сделал, поставил фингал во весь левый глаз…. Перекидывались мы камушками шутливо между собой, ждали, пока столы в столовой освободятся. Увлеклись и не заметили, как стемнело. Вот на фоне темного неба я и не заметил летящий мне в глаз предмет. Больно! Искры из глаз, но главное, что я на утренней поверке красовался с контрастным украшением. Пришлось объяснять, что запнулся, упал, очнулся — «бланш». Все равно неприятно, не положено под конец службы с таким украшением ходить, глупые вопросы у всех возникают.

Нервный стал я какой-то в последнее время. Ни с того, ни с сего, сорвался на капитана Александрова. Он пришел в каптерку обрадовать меня, что идем в горы.

— Собирайся, завтра вместе идем!

— Товарищ капитан, а, что у нас молодое поколение делает? Мне через месяц-другой домой, да и свербит, что-то, тринадцатая корректировка у меня будет. Суеверным стал почему-то….

— А я думал, что ты обрадуешься. Я когда, до перевода сюда, служил, так в корректировочную группу конкурс даже был.

— Так, наверное, после выходов и на грудь, что-то заработать можно. Мне же ничего не светит, замполит не пропустит, мстительный он у нас, а на меня у него зуб большой имеется. Уважать его не за что, и у меня на морде лица это все, наверное, написано….

С замполитом нашего дивизиона, майором Сидоренко, человечком желчным и подлым, у меня отношения не сложились.

Сижу как-то в каптерке и на швейной машинке, которую из рейда принес, простыни чиню. Сшиваю лоскуты, заплатки ставлю. Рвут их бойцы безбожно на подворотнички. Каждая испорченная простынь на комбате денежкой висит. После раненого Капшукова, у нас Троцевский за комбата стал. Вот и приказал мне, в весьма экспрессивных выражениях, срочно привести все в порядок, ни на что не отвлекаясь. Вдруг в каптерку забегает какой-то сержант из «молодых»….

— Игорь! Тебя Чернявский срочно в строй вызывает!