Владимир Козлов - Lithium

Мы шли от метро дворами серых девятиэтажек.

– На сегодня Толик самый крутой андеграундный человек во всей Москве, – говорил Митя. – Даже, наверно, во всей России. По сравнению с его текстами тексты Летова или там Башлачева – детский лепет. Вы обязательно понравитесь друг другу. Я это чувствую. Вы – полтора сапога пара.

– Почему полтора? – спросил я.

Митя не ответил.

Толик оказался невысоким щуплым парнем примерно моего возраста, в больших очках с дужкой, замотанной синей изолентой.

Двухкомнатная квартира была завалена книгами, кассетами и видеокассетами. Они стояли стопками на полу, и между ними едва можно было пройти. Свободное пространство на полу занимали пустые бутылки от водки, портвейна и пива.

У окна в большой комнате стояли две гитары, «комбик», бас и ударная установка.

Митя отдал Толику бутылку.

– Что, опять чужого привел? – спросил Толик. – Или, думаешь, он свой?

– Думаю, свой. Иначе бы не приводил.

– А вот мы сейчас проверим, какой он свой, – Толик посмотрел на меня. – Назови мне три свои любимые группы.

– Именно три? У меня их больше.

– А ты назови мне три. И обоснуй. Мне интересно.

– Ты ж в объявлении написал, какие группы тебе нравятся… – сказал Митя.

– Ну, тогда, наверно, Joy Division, Nirvana и Pixies.

Толик почесал подбородок.

– Joy Division принимается. Pixies ладно, с некоторой натяжкой. Слишком попсово на мой вкус. Но Nirvana? Ты что, майн фюрер, ебанулся? Это же попса!

– Что значит – попса? Для тебя попса, а для меня – нет. Я не буду спорить.

– А тут нечего спорить. «Нирвана» – хуйня. И хуйня уже потому, что нравится толпам малолетних придурков. Ты скажешь, это не проблема «Нирваны», что она им нравится. А я тебе скажу, что как раз-таки это проблема группы. Хорошая группа не будет нравиться всякой швали. Искусство принадлежит посвященным. Ты это знаешь? И что значит нравится, не нравится? Если человеку нравится хуйня, то это, получается, нормально? И не надо мне говорить, что все относительно. Ни хуя не относительно! Наоборот, все абсолютно! Существуют только абсолютные ценности! Есть только то, что абсолютно хорошо и абсолютно плохо!

– И кто это определяет – что абсолютно хорошо, и что абсолютно плохо? Ты?

– А если и я? Ты что, меня знаешь? Ты знаешь, кто я такой?

Я повернулся к книжным полкам. Поглядел на корешки. Собрание сочинений Льва Толстого. «Архипелаг ГУЛАГ». «Словарь русской фени».

Что-то сильно ударило в затылок. Я обернулся. Это Толик стукнул меня кулаком.

Я дал ему в челюсть. Толик упал на стопки книг. Его очки сползли. Книги посыпались.

Митя с кулаками ринулся на меня. Я успел увернуться. Он пролетел мимо. Упал на Толика. Зацепил полку. Она рухнула. Посыпались книги и кассеты.

– Хватай его! – заорал Толик. – Надо его отпиздить! Он – враг!

Я схватил стойку тарелки, замахнулся.

– Сейчас я спокойно уйду, хорошо? – сказал я. – Я никого не трогал, ты сам полез.

Толик и Митя молча смотрели на меня.

Я поднялась на второй этаж, прошла по коридору, отперла дверь офиса, подошла к своему столу.

Из факса торчала счет-фактура.

Я сняла куртку, повесила на крюк, бросила рюкзак на пол, включила компьютер и монитор. Он затарахтел, зажегся монитор. На экране появилась заставка Windows 95.

На автоответчике мигала красная лампочка. Я нажала на кнопку. Включилось сообщение:

– Здравствуйте! Это компания «Ракета Рекордс», да? Меня зовут Настя. Я – начинающая певица. Выпустите мой альбом, и я буду сосать вам хуи полгода каждый день… Не, наверно, это много. Месяц. Хорошо? Мой телефон четыреста восемьдесят пять, девяносто, ноль один.

Я нажала на «delete».

День был скучный, сплошная секретарская работа: ответы на звонки, отправка по факсу счетов-фактур и подобная фигня. В обед я вышла к метро, купила в киоске две слойки и кофе. Начал накрапывать дождь. Я торопливо доела и вернулась в офис.

Около трех часов в офис зашли два парня бандитского вида. Антон вышел из-за стола, пожал обоим руки.

– Что-то, бля, скромненько тут у вас, – сказал один.

– А ты думал, Сиплый, что мы миллионеры? – Антон улыбнулся. – Мы ж только раскручиваемся.

Второй бандит рассматривал меня. Я не обращала на него внимания.

– Не, ну все равно, – сказал Сиплый. – Если вы хотите раскрутиться, нужны понты. Чтобы офис нормальный, тачки взять хорошие. А то посмотрит на все это какая-нибудь, бля, звезда-пизда, и скажет: на хуй они мне усрались? Я лучше пойду к тем, у кого все на понтах. Видишь, Тоха, я лучше тебя понимаю твой бизнес! – Он захохотал.

– Выпить хотите? – спросил Антон.

– Так если, чисто символически, по тридцать капель. Я ж, по типу, за рулем.

Антон выдвинул ящик стола, достал начатую бутылку водки Smirnoff, три рюмки, посмотрел на меня.

– Выпьешь с нами?

Я помотала головой.

– Ну, как знаешь.

– Вот водка у тебя правильная, – сказал Сиплый.

– А что ты нас со своей секретуткой не знакомишь? – спросил второй бандит. – И вообще, где ты ее прешь? Не вижу дивана!

Он и Сиплый захохотали.

– Пацаны, не говорите хуйню, – сказал Антон. – Оля – не секретарша, она всю фирму на себе тащит…

– Без обид… – Сиплый глянул на меня. – Просто обычно, бля, если баба на фирме, то, по типу, секретутка.

Оля пришла с работы грустная. Я не стал допытываться, в чем дело. Я знал, что ей западло работать на этой сраной «Ракете». Но она никогда этого не признает хотя бы из чувства противоречия.

Мы сидели на кухне. Ждали, пока на плите закипит белый чайник с красным цветком на боку. Курили.

Я содрал крышки с двух коробок с лапшой быстрого приготовления. Засыпал из коробки заварку в две чашки.

– Я устроился на работу, – сказал я. – Сторожем, на фирму. График – ночь через две.

Я подошел к подоконнику. Стряхнул пепел в стеклянную пепельницу.

– И я завязал с наркотой. Эксперименты закончились. Я понял, что мне оно совершенно не нужно. У меня и так все нормально. Есть уже шесть новых песен. Как только найдется басист, будем репетировать регулярно, сделаем программу.

Крышка чайника начала подпрыгивать. Из-под нее вылились струйки воды. Потекли по чайнику.

Оля встала, взяла тряпку. Сняла чайник с плиты. Налила кипяток в коробки с лапшой и чашки. Поставила чайник обратно на плиту. Подвинула табуретку, села рядом со мной. Взяла мою руку в свою. Мы молча сидели и смотрели на наши отражения в окне.

Скрипнула дверь. Из своей комнаты вышел Иваныч – хозяин. От него воняло перегаром.

– Все хуйня какая-то, – сказал он. – Ельцин-хуельцин губит страну. Все разваливают, все разворовывают, растаскивают… России нужен вождь наподобие Сталина, чтобы держать народ в ежовых рукавицах! Только тогда будет толк. Почему коммунистам не удалось отстоять страну? Потому что слабые стали, захотели быть буржуями… Ладно, что это я вам? Вы ребята умные, хорошие. Вы и сами все видите…