Клели Авит - Я все еще здесь

Я ощущала покалывание во всем теле – нечто вроде послевкусия или, лучше сказать, послечувствия произошедшего. В течение целой секунды я полностью сознавала, что творилось с моим телом. Повтори эти слова еще раз, Тибо, умоляю! Я хочу снова стать собой.

– Эльза… Я… Мне кажется, ты меня услышала. Да, я тебя услышала, Тибо! Конечно, услышала!

Я уже целых две недели слышу тебя! И хочу слушать тебя снова и снова. Чтобы очнуться, чтобы прийти в себя, чтобы просто знать. Знать, что на свете есть хотя бы один человек, который в меня верит.

Но я услышала только громкое шуршание простыней и вздох матраса, освобожденного от лишнего груза. Я поняла, что Тибо сдвинул меня к середине кровати и начал одеваться. Я успела выучить этот ритуал наизусть. Свитер, куртка (вот вжикнула застежка-молния), шарф, перчатки… Шапку он сунул в карман. Пригладил рукой волосы.

Край матраса снова чуть прогнулся под его тяжестью.

– Эльза, я знаю, что ты меня слышишь.

Он коснулся губами моей щеки.

Сигнал датчика пульса.

– Ты каждый раз даешь мне подтверждение.

Из коридора донесся громкий топот, но бежавший пронесся мимо моей двери. Наверное, шум напомнил Тибо о том, что он собирался сделать.

– До завтра… Еще один поцелуй. Тибо ушел.

Никогда еще мой мозг не получал столько информации. Пора за работу.

– С дороги!

Я прижался к стене. Грубый окрик санитара означал, что ему сейчас не до вежливости. Не знаю, что у них стряслось, но на шестом этаже царил дикий переполох. Мимо меня мчались врачи и сестры – допускаю, что вполне организованно, хотя со стороны это выглядело паническим бегством. Очевидно, что-то здесь произошло, впрочем, мне это было глубоко безразлично.

Мыслями я плутал где-то между собственным телом и духом. Никогда еще я не признавался в любви при подобных обстоятельствах. С другой стороны, хотел бы я посмотреть на того, кто оказался бы в тех же обстоятельствах.

Я спустился по лестнице. Лифты были заняты медперсоналом: случившийся здесь форс-мажор вверг в хаос половину отделения. Переполох, как я обнаружил, достиг и вестибюля. Из здания я выбрался бочком, уступая дорогу людям в белых халатах, спешившим на улицу. Метрах в тридцати от выхода толпилась кучка врачей. Наверное, именно там находился источник суматохи.

Я сел в машину, витая мыслями на шестом этаже, вокруг хрупкого тела, лежащего в палате 52. Мне так хотелось обнять Эльзу. Но, увидев ее тонкие ноги, ослабевшие после месяцев неподвижности, я обуздал свой эгоистический порыв и всего на минутку присел рядом с ней. Я слишком боялся что-нибудь ей сломать.

Домой я приехал минут через двадцать, даже не заметив, как добрался. Плюхнулся на диван в каком-то отупении, машинально совершая привычные действия. Налил себе стакан грушевого сока и, пока его пил, начал медленно осознавать, что со мной произошло. Я влюбился, и человек, которого я полюбил, выслушал мое признание. Я глубоко вздохнул и закусил губу, тщетно пытаясь сдержать счастливую улыбку. Попробуй я кому-нибудь рассказать об этом, услышу в ответ: да ты, брат, свихнулся. Я отбросил эту мысль. В конце концов, если бы я встретил и полюбил Эльзу до ее несчастного случая, это мало что изменило бы.

От дивана и грез наяву меня оторвал звонок мобильника.

– Алло? – сказал я, подавляя зевок.

– Время детское, а ты уже спишь?

– А, Жюльен… Что, уже и зевнуть нельзя?

– Когда я звоню – нельзя!

– Ну ладно, что там у тебя?

И тут лучший друг учинил мне – подозреваю, по настоянию супруги – настоящий допрос касательно предстоящего крещения Клары. Подумал ли я про то, не забыл ли про это, помню ли, как должен вести себя во время обряда, и так далее и тому подобное.

– Да все я помню, успокойся! Что, Гаэль неймется? Последний экзамен на звание крестного отца? Прошлые выходные ее не убедили?

– Ну что ты, нет, ты прекрасно справился. Гаэль была очень довольна.

– Тогда в чем дело?

– Честно говоря, я пытаюсь снять стресс.

Жюльен меня огорошил. Моему лучшему другу известно, что такое стресс?

– Что у вас случилось? – быстро спросил я.

– Н-н-ничего… Но эта подготовка к крещению слегка действует на нервы. И мне, и Гаэль.

Тон, каким он это сказал, окончательно сбил меня с толку.

– Слушай, Жюльен… Я могу тебе чем-то помочь?

– У тебя найдется минутка сегодня вечером?

– Для тебя – всегда! Но все-таки, что случилось? Несмотря на заверения Жюльена, я всерьез забеспокоился.

– Да так, ничего особенного. Ты, главное, не волнуйся!

– О чем я не должен волноваться?

– Я хочу кое-что тебе сказать. Может, встретимся в баре? Или нет, лучше у тебя. Годится?

– Ну конечно! Но ты уверен, что у тебя все нормально?

– Абсолютно. До скорого.

Жюльен отключился. Некоторое время я простоял в недоумении, прикидывая, не стоит ли ему перезвонить. Ладно, он скоро приедет, как-нибудь дотерплю. Я огляделся. Поглощенный своими мыслями, я ни на что не обращал внимания, но сейчас обнаружил, что в гостиной у меня жуткий бардак.

Полчаса, которые требовались Жюльену на дорогу, я потратил на то, чтобы навести в квартире хотя бы видимость порядка, после чего обследовал свои запасы спиртного: что, кроме грушевого сока, я могу предложить лучшему другу? Через пять минут активных поисков я убедился, что ничего. Ну и ладно. Жюльен не зря мой лучший друг, он на меня не обидится.

Зазвонил домофон. Я открыл Жюльену дверь подъезда и встал на пороге квартиры, поджидая его. Он появился через минуту. Я всматривался в его лицо, стараясь угадать причину его неожиданного визита. Он коротко обнял меня, вошел, разулся, направился в гостиную и плюхнулся на диван.

Я молча протянул ему бутылку сока. Он махнул рукой: давай. Мы еще не обменялись ни словом, если не считать того, что он назвал себя в домофон. Я сел напротив Жюльена и уставился на него. И не сдержал смешка – обычно бывает ровно наоборот.

– Что ты ржешь? – спросил он.

– В последнее время это ты тянул из меня по слову. А сейчас сам боишься рот раскрыть.

Жюльен кивнул. Его губы тронула легкая улыбка. Он выпрямился, сжал правую руку левой – верный признак, что он волнуется, – и, сделав глубокий вдох, объявил:

– Гаэль беременна.

За какую-то долю секунды я пережил целую бурю чувств. Радость за друга, зависть, радость за Клару, у которой будет брат или сестра, тревогу за друзей – второй ребенок в доме, это не шутки… Я наконец понял, почему Жюльену надо было, как он выразился по телефону, «снять стресс». Но все свои эмоции я выразил одним словом:

– Потрясающе!

Жюльен пристально взглянул на меня, и его лицо просияло.

– А то!

Я встал и обнял его. Я понимал его волнение: он станет отцом во второй раз. Он даже слегка прослезился – конечно, от счастья, отчего же еще.