Клели Авит - Я все еще здесь

Я прекрасно знал, что со мной. Меня грызла тоска, утолить которую я смогу только завтра, потому что вчера мне не удалось повидаться с Эльзой. Вернее сказать, удалось всего на пару минут. Пришлось призвать на помощь всю свою воспитанность, чтобы не остаться в палате и на тот короткий час, что был в моем распоряжении, единолично не завладеть Эльзой. В результате я просто слонялся по коридору мимо палаты 52 и мимо палаты моего брата. Мать оставила ее дверь приоткрытой, надеясь – в который раз – меня туда заманить.

Она добилась своего. Я дал себя заманить. Я молча вошел в палату. Они попытались втянуть меня в разговор, но я, даже не глядя в их сторону, схватил первый попавшийся журнал и встал в углу, поскольку единственный неудобный стул для посетителей занимала мать.

Я рассеянно слушал их беседу и листал журнал, состоявший сплошь из идиотских статеек. Я не заметил, когда ушла мать. Брат кашлянул. Я поднял глаза и обнаружил, что мы остались вдвоем. С минуту мы молча разглядывали друг друга, потом брат заговорил. Он начал с каких-то банальностей, но вдруг резко сменил тон:

– Почему ты никогда ко мне не приходишь?

– Ты что, правда не понимаешь? – бесцветным голосом спросил я.

– Ну почему… Понимаю, – вздохнув, ответил он. – Ты считаешь, что мне досталось по заслугам. Тогда я спрошу про другое. Что ты делаешь, пока мама сидит у меня? Ждешь в машине?

Я отбросил журнал. Взглянул на дверь, убедился, что она закрыта, и решил рассказать все. Не переводя дыхания, я описал ему свои приступы депрессии на больничной лестнице, перемежаемые вспышками ярости; признался, что две недели назад ошибся дверью и встретился с Эльзой. Я честно рассказал ему, какие сомнения меня одолевали, пока я не осознал, что влюбился в девушку в коме. Я сказал, что никогда не смирюсь с мыслью, что мой брат убил двух ни в чем не повинных девочек только потому, что ему хватило глупости сесть пьяным за руль. Я вывалил на него все это вперемешку, и он выслушал меня не перебивая. В какой-то момент мне даже показалось, что в его глазах блеснули слезы. Да нет, невозможно.

– Ты все так же злишься на меня? – спросил он, когда я завершил свой сумбурный монолог.

– Не то слово…

– А чего тогда пришел?

– В смысле?

– Зачем тебя сюда принесло? Что, сегодня она не пожелала тебя видеть?

Я вскочил на ноги, схватил брата за грудки и навис над ним.

– Не смей так говорить о ней!

Наши глаза встретились, и прошло довольно много времени, прежде чем он первым отвел взгляд. То, что он сказал потом, изумило меня и заставило его отпустить.

– А ты и вправду влюблен.

В его голосе не было злобы или насмешки. Была только зависть. Я окончательно перестал понимать, что происходит. Тем более что вскоре брат заговорил снова:

– Ты влюбился, и я тебе завидую. Не тому, что ты влюбился, а тому, что ты способен на такие чувства. Я никогда не был особо искренним, вернее… особо серьезным, да, именно так. Никогда не испытывал к другим людям глубоких чувств. Не знаю почему. Может, боялся, что я им не понравлюсь? Или просто было плевать. А сейчас думаю… дурак я был. Значит, я на это вообще не способен?

Я так и замер на месте, пока не понял, что больше он не скажет ни слова. Я не мог опомниться от изумления. Я не верил матери, когда она говорила, что брат размышляет над случившимся. И кажется, зря.

– А ты попробуй, – сказал я, возвращаясь в свой угол.

– Хотелось бы, – ответил он просто.

– И чего ты ждешь?

– Не знаю.

Он устремился взглядом куда-то в пространство и снова заговорил, только когда в палату вернулась мать. Но, прощаясь, он все же скользнул по мне глазами. Такого смятения мыслей и чувств я еще ни у кого не видел. Как же он говорил, что его ничто не трогает? Я коротко кивнул ему: то ли чтобы подбодрить, то ли просто так, сам не знаю. Он ответил таким же едва заметным кивком, и на том мы расстались.

В машине мать принялась выспрашивать, о чем мы говорили в те десять минут, что ее не было. У меня закралось подозрение, что она специально оставила нас одних. Я довез ее до дома, и она попросила меня зайти. В кои-то веки я согласился без лишних уговоров. Хотя бы не придется снова просить Жюльена составить вечером мне компанию. Крещение Клары назначили на ближайшее воскресенье, и ему было чем заняться, кроме того чтобы вправлять мозги лучшему другу.

Последние три часа я с трудом сдерживал желание позвонить ему, потому что чувствовал, что вечер выдастся тяжелым. К матери идти не хотелось – я знал, что она замучит меня вопросами. К кому-нибудь из коллег – тоже, потому что вопросов будет еще больше. Я просто хотел увидеть ее. Эльзу.

В голове сама собой раскрылась моя книга-игра. С самого утра она застряла на странице 100 – «чистой странице», как я предпочитал ее называть. И вдруг на нее словно ветром подуло, и она перелистнулась на страницу 99: «Сделай то, чего тебе хочется».

И правда, что мне мешало навестить Эльзу сегодня же вечером? Посещения разрешены каждый день, только в разное время. Сегодня четверг. Если я правильно помнил, посетителей пускают с трех до шести. Через полсекунды я сообразил, что мой рабочий день заканчивается в шесть. Без вариантов.

Нет. Один вариант есть. Я не успел даже улыбнуться странице 54: «Сделай все возможное и добейся успеха» – и полетел в кабинет шефа. Книга-игра не давала подсказки, что именно я должен был сделать , просто говорила: «все возможное». Я решил, что скажу часть правды – сочинять небылицы у меня не было времени.

– У меня сегодня одно важное дело. Можно мне уйти пораньше?

Шеф посмотрел на меня с подозрением. С тех пор как я здесь работал, я ни разу у него не отпрашивался, но после того, как я при всех наорал на бросившую меня Синди, в моем личном деле стоит жирный красный крест – даром что с того дня прошел целый год.

– Что за важное дело? – со вздохом спросил шеф.

– Это довольно сложно объяснить… – неуверенно произнес я.

– А по-моему, это вы, Тибо, все усложняете.

– Не спорю.

Мой ответ вызвал у него улыбку, и я понял, что победил.

– «Пораньше» – это когда? – уточнил он, когда я уже повернулся уходить.

– Прямо сейчас? – рискнул я, подумав про себя, что в худшем случае нарвусь на вежливый отказ.

– Ладно, бегите. Но завтра придете пораньше. К семи.

Я кивнул в знак благодарности и побежал к себе в кабинет, забрать куртку. Сердце – то ли от беготни по лестницам, то ли от одержанной над шефом победы – выскакивало из груди, но это меня не волновало.

Меня волновало только одно.

Я ее увижу.

Рождество для меня настало на неделю раньше. Сегодня четверг, но меня навестил Тибо.

Он сидел у меня в палате довольно долго. Пришел в приподнятом настроении, рассказал, какой странный у него выдался день, и признался, что сбежал пораньше с работы, чтобы увидеть меня. Я даже растерялась, тем более что он нечасто ведет со мной такие разговоры – если наше общение вообще можно назвать разговорами. Его радужный голос переливался самыми нежными оттенками. Наконец он стабилизировался на бархатных нотах, и я перестала соображать, что происходит. Впрочем, я не всегда понимала, что вокруг меня творится, но это не страшно. Главное, что мне было хорошо.