Клели Авит - Я все еще здесь

– Я… Мне… Извините…

Я была потрясена. Это был голос моей сестрицы, но полностью преображенный. Какой-то робкий смущенный шепот и ни намека на привычную самоуверенность. Что совсем на нее не похоже. И внезапно до меня дошло.

Моя сестра и Стив… Караул! Неужели она влюблена в Стива? Теперь, когда меня озарила эта мысль, я удивилась, что не догадалась раньше. Да это же ясно как день! Но мне понадобилось впасть в кому, чтобы сообразить, что к чему. Была ведь куча признаков, которых я не замечала. Вот почему для меня всегда оставалось загадкой, как моя сестра относится к Стиву.

Эта догадка позволила мне испробовать – чисто физиологически – новое для меня состояние сочувствия. Я всей душой надеялась, что сестра найдет способ признаться в своих чувствах. Ну, не обязательно прямо здесь, в больничной палате. Тем более что Стив не тот человек, который любит долгие объяснения, даже с девушками. По-моему, такое с ним случилось всего раз, когда он решился поговорить на эту деликатную тему со мной, но, к несчастью для него, я не приняла его тона, хотя именно эту черту характера я больше всего ценю в мужчинах. Он получил отказ, и в дальнейшем все его попытки сблизиться потерпели фиаско. Я представила себе эту парочку – Стив и моя сестра – и мысленно улыбнулась. Но внушила себе, что улыбаюсь по-настоящему.

– У нее сегодня такой счастливый вид, – сказала Ребекка.

Я поняла, что она имеет в виду меня, потому что услышала, как она подошла к кровати. И мне захотелось закричать от счастья, когда я ощутила прикосновение ее руки к моему левому плечу – вторая моя победа после визита Тибо.

– Хотя радоваться ей совершенно нечему.

От голоса сестры кровь застыла у меня в жилах. Еще одно чувство. Тревога. Еще не страх. Честно говоря, в этот миг мне впервые расхотелось испытывать какие бы то ни было чувства.

– Что ты имеешь в виду, Полина? – спросил Стив.

– Да так, ничего…

– Э, нет, погоди! Ты же не думаешь, что можно попусту бросаться такими словами!

Ну вот, что я говорила… Стив и деликатность несовместимы.

– Я не имею права обсуждать это с вами, – сказала сестра.

– Что значит – не имеешь права?

– Вы ей не родственники.

Стив, наверное, уже кипел от злости. Я услышала, как к моей сестре подошла Ребекка.

– Полина, ты же знаешь, Эльза нам как родная, хоть мы и не члены вашей семьи. Нельзя делать такие намеки и не давать никаких объяснений. В чем все-таки дело?

Вот это образец тактичности! Я безмолвно поблагодарила Ребекку за ее мягкое, но решительное вмешательство. Трое моих друзей хотят знать ответ и не уйдут, пока его не получат.

– Слушайте, неужели вам и правда нужно что-то объяснять?

Голос сестры дрожал. Мне показалось, что она сейчас расплачется.

– Ты хочешь сказать, что она уже не очнется?

Голос Стива был холоден, как ледники, которых мы с ним немало исходили. Из ярко-красного он превратился в застывший голубой. Для меня все это было уже чересчур. Мне почти захотелось не слышать продолжения их разговора.

– Врачи говорят, что нет.

Сестра произнесла это таким тоном, что никаких других объяснений от нее никто не потребовал. Все подавленно молчали.

Первым, как нетрудно было предвидеть, заговорил Алекс:

– Спасибо, что сообщила. Я уверен, что Эльза хотела бы, чтобы мы были в курсе.

– Я понятия не имею, чего хотела бы Эльза, и вряд ли когда-нибудь это узнаю! – зло перебила его сестра.

– Успокойся, Полина! Криком делу не поможешь.

– Что значит – не поможешь? И вообще, что хочу, то и говорю!

Что-то я не помню, чтобы хоть раз видела сестру в таком состоянии.

В этот момент скрипнула дверь. В тишине палаты я ясно различала дыхание всех четырех своих посетителей. Неужели вернулся бойфренд Полины?

– Э-э-э… Я, кажется, не вовремя.

Тибо. Моя радуга. Сумеет ли он разрядить накаленную до предела атмосферу в палате?

– Вот именно! – сердито подтвердила сестрица. – Ты еще кто такой?

– Полина, успокойся.

В голосе Стива слышался приказ. Меня это и тронуло, и удивило.

– Идем отсюда, – продолжил он.

– Куда это? – огрызнулась сестра.

– В коридор. Тебе надо остыть.

Я поняла, что он взял ее за локоть и вывел из палаты. Дверь за ними захлопнулась. В палате повисла гнетущая тишина.

Так я и думала. Даже в отсутствие Стива и моей сестрицы в воздухе по-прежнему пахло грозой.

– Привет, – сказал Тибо, обращаясь к Алексу и Ребекке. – Похоже, я и правда не вовремя. Или, может, я что-то натворил?

В голосе моей радуги слышались растерянность и смущение. Тибо явно не понимал, как себя вести. Меня охватило страстное желание выполнить упражнение «повернуть голову и открыть глаза» на высший балл. Мне так хотелось его увидеть.

– Да нет, просто сестра Эльзы… слегка не в себе, – осторожно произнес Алекс.

– По ней не скажешь, – заметил Тибо.

Ему никто не ответил. Я услышала, как он подошел ко мне. Я привела в полную готовность все части своего мозга, способные функционировать. Сосредоточилась и почувствовала прикосновение его руки у себя на лбу, волосах и щеке. Я чуть не утонула в этом теплом и мягком прикосновении, огромном, как океан. И в то же время легком, как касание бабочкиного крыла.

Дыхание Тибо слышалось так же близко, как в те дни, когда он засыпал рядом со мной.

– Сегодня я к тебе ненадолго, Эльза, – шепнул он чуть слышно. – У тебя сегодня гости. Я не эгоист, пусть и остальные с тобой побудут.

На меня накатила волна смешанных чувств – хаотическое нагромождение ревности, желания, грусти и чего-то еще, что я не смогла определить.

Тибо поцеловал меня в щеку. Я ощутила его поцелуй как взрыв красок. Я напрягла все клетки своего мозга, даже бездействующие. Сейчас я могла бы в точности описать плавный изгиб его рта, его округлость и тонюсенькие бороздки на его розовых губах, к которым мечтала прильнуть поцелуем.

Еще никогда я не испытывала такого сильного желания повернуть голову и открыть глаза.

Я не успела осуществить это желание, а ощущение тепла исчезло.

Раствориться в его прикосновении мне не удалось, и, слыша, как Тибо прощается с Ребеккой и Алексом, я погрузилась в собственную печаль. Он вышел из палаты, я вернулась в свой мир. Даже голоса друзей не могли вызвать меня обратно. Но я все же уловила несколько слов из их разговора – такого тихого, будто между ними и мной повисла плотная завеса облаков.

– Думаешь, надо было ему сказать? Он вроде бы тоже ей не чужой…

– Не надо. Пусть надеется. Хоть кто-то еще сохранит надежду…

Примерно раз в три минуты я бросал взгляд то на наручные часы, то на стенные у себя в кабинете, словно подозревал, что одни из них точно врут. Я с самого утра не мог сосредоточиться на работе. Кошмар какой-то. Бумаги, лежащие передо мной в папке, не сдвинулись ни на сантиметр. Я даже ловил себя на том, что тупо смотрю на эту папку и не понимаю, сдвинулась ли она хоть на сантиметр после того, как я положил ее на стол.