Жозе Агуалуза - Всеобщая теория забвения

Соба Младший обожал разговаривать с продавцами изделий народных ремесел. Он мог пропадать среди пыльных торговых рядов между деревянными палатками и рассматривать ткани из Конго, тысячу и одно полотно с изображением захода солнца или играющих барабанщиков, маски чокве, которые закапывают во время сезона дождей в землю, чтобы они казались состарившимися. Случалось, что он покупал какой-то малосимпатичный ему товар только ради продолжения разговора. Движимый больше чувством цеховой солидарности, нежели стремлением к прибыли, он создал предприятие по производству и продаже предметов художественных промыслов. Он и сам придумывал и рисовал эскизы фигурок из черного дерева, после чего мастера принимались за их изготовление. Многое из этого продавалось в аэропорту Луанды и в небольших специализированных магазинах беспошлинной торговли в Париже, Лондоне и Нью-Йорке, тем самым обеспечивая работу для двух десятков мастеров. Самой популярной работой тогда был “Мыслитель”, фигурка из разряда традиционных ангольских статуэток с кляпом во рту. Народ дал ей прозвище “Даже не думай!”.

В тот день Соба Младший обошел рынок, не задерживаясь для общения с продавцами. Он только улыбался и кивал тем, кто его приветствовал. Папи Болинго́ уже начал свое представление. Бегемот Фофу пел старую мелодию Баобаб-оркестра. Бар был забит до отказа. Увидев Собу, официант приблизился к нему со складным стулом. Бизнесмен сел. Публика очарованно смеялась, а Фофу двигал телом под ритм мелодии, открывая и закрывая свою огромную пасть.

Соба Младший уже много раз видел представление. Он знал, что Папи Болинго́ раньше работал в цирке во Франции, прожив там несколько лет в эмиграции. Именно тогда, конечно же, он обнаружил и развил в себе выдающийся талант чревовещания, которым сейчас зарабатывал на жизнь. Но даже в частных разговорах бывший звукорежиссер не признавался в этом и настаивал на полном отсутствии какого-либо обмана.

– Это Фофу говорит! – настойчиво повторял он между всплесками смеха. – Фофу поет. Не я. Я научил его только первым словам, когда он еще был совсем маленьким. А потом я научил его петь.

– Тогда мы хотим услышать, как он поет, когда находится далеко от тебя!

– Без вариантов! Этого парень никогда не делает. Он скотина застенчивая.

Соба Младший дождался конца представления. Люди выходили под большим впечатлением от увиденного. Соба подошел к исполнителям:

– Мои поздравления! Вы с каждым разом все лучше и лучше.

– Спасибо, – поблагодарил его гиппопотам своим металлическим драматическим баритоном. – У нас была щедрая публика.

Бизнесмен погладил его по спине:

– Как тебе там, на ферме?

– Спасибо, папаша. У нас буэ воды да грязи, чтобы в ней валяться.

Папи Болинго́ разразился хохотом. Соба засмеялся тоже. А Фофу, похоже, стал их передразнивать, качая головой и топая толстыми лапами по сцене.

Хозяин заведения, старый партизан по имени Педру Афонсу, потерял на войне ногу, подорвавшись на мине. Что тем не менее не отвратило его от страстной любви к танцам. Тот, кто видел, как он танцует румбу, ни на секунду не подозревал, что у него протез. Продолжая выписывать круги на земляном полу, он приблизился к хохочущим друзьям.

– Бог изобрел музыку, чтобы бедняк мог почувствовать себя счастливым.

Педру распорядился, чтобы принесли три пива:

– Давайте выпьем за счастье бедняков.

Соба Младший запротестовал:

– А я?

– Ты?! А, я всегда забываю, что ты у нас богач. У нас в стране первый признак богатства – это гордыня. В тебе никакой гордыни нет. Значит, деньги не ударили тебе в голову.

– Спасибо. Ты знаешь, как я разбогател?

– Говорят, голубь с небес спустился, сел тебе на ладонь и выплюнул два алмаза.

– Все было почти так. Я убил голубя, чтобы съесть, и нашел в его желудке пару алмазов. А на днях я узнал, чьи они. – Соба Младший на секунду замолчал, наслаждаясь удивлением, охватившим друзей. – Алмазы принадлежали моей соседке, пожилой португалке. Она прожила двадцать с лишним лет в бедности, будучи на самом деле богатой. И сделала богатым меня, сама того не зная.

Соба рассказал историю целиком, со всеми подробностями и хитросплетениями, талантливо и со вкусом придумывая то, чему сам не был свидетелем.

– И да, – продолжил бизнесмен, – остались два алмаза, такие большие, что никакого голубя они не заинтересовали. Португалка подарила алмазы двум пастухам-мукубалам. Похоже, она знала эту деревенщину, непонятно только откуда. Луанда полна тайн.

– И то правда, – согласился Педру Афонсу. – Наша столица кишит тайнами. Сколько я здесь повидал, не на один сон хватит.

Магну Морейра Монте погиб от параболической антенны. Ее сорвало, когда он пытался закрепить эту штуку на крыше, и она снесла ему голову. Некоторые усмотрели в этом злую шутку нового времени: бывший сотрудник госбезопасности, последний представитель прошлого, которое в Анголе мало кому нравится вспоминать, погиб от символа будущего. Свободные масс-медиа одержали победу над обскурантизмом, молчанием и цензурой. Космополитизм уничтожил изоляционизм.

Мария-Клара любила смотреть бразильские телесериалы. А муж ее, наоборот, уделял телевизору мало внимания. Бессмысленность каких-то передач приводила его в ярость. Новости же бесили еще больше. Он смотрел футбол и болел за ангольскую “Примейру де Агошту” и португальскую “Бенфику”. Иногда, не вылезая из пижамы и тапочек, он мог в очередной раз пересмотреть какой-нибудь старый черно-белый фильм. Но читать Монте любил больше. В его библиотеке были сотни книг. Последние годы жизни он планировал провести, перечитывая таких авторов, как Жорже Амаду, Машаду де Ассиш, Кларисе Лиспектор, Луандину Виейра, Руй Дуарте де Карвалью, Хулио Кортасар, Габриэль Гарсиа Маркес.

Когда они переехали, оставив в прошлом грязную и шумную атмосферу столицы, Монте пытался убедить супругу обойтись без телевизора. Мария-Клара сначала согласилась. Она привыкла во всем соглашаться с мужем. Первые несколько недель они вместе читали. Все, казалось, шло хорошо. Но потом Мария-Клара загрустила. Она могла часами разговаривать по телефону с подругами. И тогда Монте решил купить и установить параболическую антенну.

Строго говоря, погиб он из-за любви.

Мария да Пьедаде Лоуренсу была маленькой беспокойной женщиной с неухоженными волосами, гребнем стоявшими на голове. Луду не смогла рассмотреть черты ее лица, но гребень разглядела. “Как у курицы”, – подумала она и тут же пожалела об этом. Луду очень волновалась все дни, что предшествовали приезду дочери. Но когда та предстала перед ней, она вдруг ощутила полное спокойствие, пригласила ее пройти в комнату. Гостиная была убрана и покрашена, с новым полом и дверьми – все это за счет соседа. Арналду Круж также настоял на том, чтобы купить новую мебель. Он выкупил у Луду квартиру, предоставив ей пожизненное право использовать ее и взяв на себя обязательство оплачивать учебу Сабалу вплоть до окончания им университета.