Фиона Вуд - Облако желаний

– Ты попадешь в точку, если заменишь «бог» на «преследователь», – сказала Ван Ыок.

Хм, «преследователь гребли» – глупее не придумаешь. Но, к счастью, Билли этого не заметил.

Ван Ыок была терпеливой девушкой, она могла ждать очень долго – опыт в этом большой, но даже ей уже надоело не понимать, что же все-таки происходило на самом деле.

– Ты совершенно не подозревал о моем существовании, и вдруг твое внимание сосредоточилось исключительно на мне. Согласен, что для меня логично задаваться вопросом: почему?

Либо Билли оказался хорошим актером, чего Ван Ыок раньше никогда за ним не замечала, либо он действительно был удивлен ее эмоциональной вспышкой.

– Не понимаю, в чем проблема.

Разве может так быть, что кто-то идет по жизни с твердой убежденностью, что весь мир любит только его? Что куда бы он ни пришел, его ждут с распростертыми объятиями?

– Весь класс таращит глаза, когда ты говоришь со мной. Ты разве не замечал, что народ немного удивляется этому? Зачем ты вообще говоришь со мной? Ходишь за мной по школе? Приходишь к моему дому на восходе солнца?

– Не знаю. Но вчера мне было очень хорошо в твоей компании.

– Мы делали домашнюю работу, а не тусовались.

– Мы тусовались, делая домашнюю работу.

Ван Ыок против воли улыбнулась. В конце концов этот парень был ее «мяу» номер один, и сейчас он из кожи вон лез, чтобы понравиться ей и произвести впечатление.

– И у нас была еда . А значит, как по мне, мы даже больше тусовались, чем занимались, – уверенным тоном сказал он.

Ну конечно, все могло быть только так, как считал он .

Они продолжали идти рядом. Сейчас Ван Ыок многое готова была отдать, лишь бы провести хотя бы шестьдесят секунд в его голове.

– Если ты улыбаешься, это значит, я могу держать тебя за руку?

Она снова нахмурилась. Они шли по Альберт-стрит, обычному маршруту, где ее знали сотни человек, которые уже к ланчу могли все доложить матери. Пусть в этот ранний час на улицах еще пустынно, но она знала, что у окон есть глаза.

– Нет!

Ван Ыок остановилась и посмотрела на него.

– Просто скажи, что изменилось?

– В смысле?

– В прямом. Как из невидимой я превратилась в видимую?

Сейчас он мог сказать, что мало-помалу начал замечать ее где-то с прошлого года, но ему не хотелось слишком уж явно проявлять внимание, но уже тогда он знал, что она хоть и тихая, зато умная, хоть и стеснительная, но зато с чувством юмора; что она не стремилась выделиться, а была самоотверженным, страстным художником…

Билли улыбнулся.

– Помнишь то занятие? Первая неделя учебы, приглашенная писательница. Ну та, с розовыми волосами?

Ван Ыок остановилась как вкопанная. Нужно было призвать все свои силы, чтобы сохранить хладнокровие, но она справилась и проговорила:

– Да. Помню. Ну и что именно заставило тебя заметить меня?

Билли кивнул и уставился куда-то вдаль, как будто пытался вспомнить ту сцену. Вид у него был озадаченный.

– Было такое ощущение, как будто тебя осветили прожекторы.

– Так, давай разберемся. Это было внезапным или накапливалось со временем?

– Не могу сказать. Кто знает, что именно творится в подсознании и как долго? Я же прав?

Господи, он решил пофилософствовать в такой важный момент!

– Билли, сконцентрируйся на том занятии – что ты еще заметил, если заметил вообще?

– Я даже не знаю, попросту говоря, мне вдруг стало абсолютно очевидно, что ты самый интересный человек в этой комнате. – Билли улыбнулся своей вызывающей зависимость улыбкой. – Кроме меня, конечно.

Ван Ыок затошнило. Она заставила себя дышать, чтобы ее не вывернуло на тротуар. Ей нужно было присесть, срочно, и зажать голову между колен.

Было такое ощущение, что ее разорвали на части, и эти половинки больше ни за что не собрать вместе. Разве это не доказательство, что ей преподнесли на блюдце ее самую нелепую, самую маловероятную фантазию? Маленькая стеклянная колбочка? Дарованное желание? Это никак не могло относиться к реальному миру. Она знала это точно так же, как знала собственное имя.

Ее имя – Облако желаний – могло ли оно иметь к этому какое-то отношение? Конечно же нет! Просто мысли путались, и в голову лез всякий бред.

Сидение на трамвайной остановке спасло ее от падения в обморок.

– Шазбат, – сказала она, садясь, снимая с плеч лямки рюкзака и опуская голову между колен.

– Что это за хрень, этот шазбат ? – наивно спросил Билли. – Ты в порядке? Завтракала сегодня?

Ван Ыок подняла голову.

– Шазбат – это ругательное слово инопланетян из древнего американского ситкома «Морк и Минди», который входил в DVD-коллекцию старых сериалов родителей Джесс. Со мной все в порядке. Позавтракала я хорошо.

Она снова уронила голову. Кровообращение нормализовалось. Она надела рюкзак и встала.

– Ты правда в порядке? – осторожно коснувшись ее плеча, спросил Билли.

– Да, – ответила она и рискнула впервые улыбнуться ему своей самой искренней улыбкой.

Потом ей придется все выяснить, но а пока, черт побери, почему не наслаждаться моментом?

Билли, похоже, был ослеплен ее улыбкой, и она улыбнулась еще шире.

«Фантастический мир, я вселяюсь!» – подумала она. Кто бы еще знал, надолго ли?

Перед тем как разойтись в разные стороны – Билли в зал, а Ван Ыок на репетицию с Полли, которая играла на виолончели, – он сказал:

– У меня есть план, как взорвать коллективный разум педсоставу.

– И что за план?

– Для этого нужна фотография.

– Я учусь на стипендию. И должна избегать неприятностей.

– Не волнуйся. Исполнитель же я. Наказание беру на себя. Мне только нужен кто-нибудь с хорошей камерой, чтобы кое-что подсказать.

– Скорее всего, это будет «нет», но еще поговорим об этом.

– Собираешься на выступление «Миро» на ланче?

Обычно она предпочитала проводить перерывы за чтением, но сегодня решила сделать исключение – Лу была вокалисткой в «Миро».

– Ага.

– Там и пересечемся.

Полли с выпученными глазами смотрела, как Билли на прощание сжал руку Ван Ыок и ушел.

– С каких пор это у вас?

Девушка пожала плечами.

– Не знаю.

Она покачала головой, озадаченная не меньше Полли.

Разбираться в концерте Генделя [22] Георг Фридрих Гендель (1685–1759) – немецкий и английский композитор эпохи барокко. в G-минор для двух гобоев, двух скрипок и виолончели, сосредоточиться на репетиции – все это было желанной передышкой от странного мира, где Ван Ыок нравилась Билли.

Когда они закончили, она размяла шею, вытерла гобой, разобрала его, положила в футляр и почувствовала, как внутри разливается какое-то странное, новое возбуждение. Как будут разворачиваться события? Есть ли ограничения у ее недавно обретенной привлекательности? А срок окончания действия? Ван Ыок даже больше уже была не в состоянии заново обдумать, как, черт побери, все это могло произойти . Это было за гранью ее понимания. И не выдерживало никакой критики.