Сергей Дигурко - Статист

Олеся умоляла ее… плакала: «Мамочка вернись…».

Какое там… «Считайте, что я в отпуске бессрочном…».

— И что не приходит к дочери, не видится с ней? — уточнил до этого молчавший Павел.

— Почему не приходит? Приходит раз в неделю, принесет конфеток граммов сто, десять рублей всунет в карман, чтобы я не видел. Минут двадцать побудет и пошла….

— Ужас, — возмутилась Вика. — Такого я еще не слышала.

— Мало того, — продолжал Сухов. — Еще и часть квартиры задумала с новым хахалем у меня отсудить, после того, как я ее перестал к Олесе пускать. Угрожать сопляк тот начал по телефону. «Ты, когда сдохнешь, не выдержишь, что она ушла ко мне, я на твою могилу приду и плюну» — говорит. Сволочь…

— Да, ситуация! — сокрушалась Вика. — И как же вы справляетесь один? За дочкой ведь нужен уход: кормить, учить, стирать…

— Вот и кручусь, как белка в колесе. Допросы, слежка, стирка…

— А Олеся к матери тянется? — спросил Виктор.

— Поначалу скучала. А сейчас привыкла, что мы вдвоем с ней… Помогает по хозяйству. Учится отлично.

В последний раз даже не вышла к бывшей матери на встречу. Та и плакала и умоляла.

А дочь ей и говорит: «Не нужно было нас с папой обижать».

— Умница у тебя дочь, Евгений, — одобрил Кирилл.

— Ну, мне пора… засиделся я у вас тут, заболтался, — сказал Сухов и пошел к выходу.

— Подождите, — догнала его Вика. — Я сейчас… мигом… подождите…

Сухов с Поздняковым спустились вниз. Евгений еще раз взглянул на картину:

— Где — то, я ее видел эту женщину?

— Кто она Кирилл?

— Раньше знал,… думал, что знаю. Теперь… трудно сказать.

По лестнице сбежала Вика с большим пакетом в руках:

— Евгений возьмите для дочки. Здесь игрушки… конфеты…фрукты…

— Спасибо, Виктория.

— Привозите Олесю к нам. Здесь ей понравится….. хотя…

— Вот именно Вика, как раз сейчас, когда у нас осадное положение, дочке Евгения здесь делать нечего, — согласился Кирилл.

— Когда все кончится — привозите, Евгений.

— Привезу, привезу… — пообещал Сухов.

Вика, помахав ему на прощание, слегка покачнулась.

Кирилл подхватил дочку под локоть:

— Что с тобой?

— Голова закружилась. Знобит. Наверное, простудилась.

— Может, перенервничала сегодня?

— Возможно. Пойду я лягу.

— Я тоже себе не очень комфортно чувствую. Давайте отдыхать, — зевая, сказал Кирилл.

Свет фар выхватывал нечеткую осевую линию. Сухов ехал неторопливо, обдумывая события минувшего дня, курил:

— Разоткровенничался я что-то. Кому нужно чужое горе? Конфетки… игрушки…

День действительно завершился, предстояла ночь…

Два человека сидевшие в «БМВ» перекинулись парой фраз:

— Сумел прослушать хотя бы часть разговора? — спросил брюнет в коричневой потертой кожанке.

— Ни хрена… глушат так, что только сплошной хрип стоит в наушниках, — ответил сидевший за рулем лысый худой парень.

— Что будем докладывать начальству?

— Так и ответим.

— Угу, ответим…. по головке не погладят. Блин… проторчали здесь даром.

Жрать охота, спать охота…

— Может, мента этого тряханем? Глядишь и расколется?

— Битый он и ушлый больно. Не расколется. Да и шеф говорил, чтобы самодеятельностью не занимались.

— Откуда он — то узнает? Тряханем Сухова, информацию сольем шефу. С мента не убудет. Пара синяков. А нам шеф плюсик поставит.

Брюнет подумал немного: — Ладно, трогай за ним только близко не подъезжай. Сориентируемся по обстановке.

В большой комнате ярко мерцал экран компьютера. Смуглый мужчина, играя в популярную стрелялку — «Дельта Форс», то и дело поглядывал на часы:

— Что — то мои засранцы приумолкли. Как бы херни не напороли…

Взял мобильник:

— Первый час ночи, где вы там? Что? Глушат? Мать их… Сухова до подъезда доведете и по домам. Не слышу!

Что? Вот именно, что утро вечера мудренее. Конец связи.

— Ну вот, баба с воза… — пробурчал лысый.

Сухов скатился с горки к подъезду. Выключил двигатель. Посмотрел в окна.

В спальне Олеси горел свет. — Ждет. Открыл багажник «Волги», чтобы достать пакет.

В этот момент его ослепил свет фар приближающейся машины.

— Мудила. Куда прешь?

— Тормоза… тормоза отказали, — закричал лысый в «БМВ».

— Выворачивай влево, — орал напарник.

Сухов попытался отскочить в сторону. Это почти удалось, но…

«БМВ» на полном ходу врезалась в «Волгу». Сухов почувствовал резкую боль в правой ноге, прижатой к покореженному багажнику.

— Ё…

Лысый дернулся за рулем, пытаясь выйти из машины.

— Сиди, не рыпайся, — одернул его брюнет. — Не хватало еще, чтобы он нас срисовал. Погнали отсюда.

— Как погнали? Тормозов же нет!

— Отъезжай… отъезжай. Ручник работает?

— Работает.

— На ручнике… на первой скорости трогай. Через пару километров бросим ее в подворотне.

«БМВ» сдав назад, неуклюже дернула носом и медленно поехала вдоль домов.

— Суки, — произнес Сухов. Попытался встать и опереться на ногу.

— Уу… Гадом буду… перелом. Только этого мне не хватало.

Из подъезда вышел сосед с первого этажа:

— Ни хрена себе. А я слышу удар…. Гляжу твоя «Волга».

— Помоги до квартиры дошкандылять, — улыбаясь через силу, сказал Сухов.

— А эти значит, на иномарке слиняли? Номера запомнил? — поддерживая Евгения, спросил сосед.

— Грязью замазаны номера. Успел понять, что «БМВ» серого цвета, а может и не серого.

Искры в глазах… свет фар…

Еле — еле взобравшись по лестнице на третий этаж, вставил ключ в замочную скважину, поблагодарил соседа:

— Спасибо тебе.

— Не за что. Может «Скорую» вызвать?

— Спасибо. Сам разберусь.

Сухов, открыв дверь, поставил пакет с подарками на пол. Олеся зевая, вышла в коридор:

— Что ты так долго опять сегодня?

— Дела, дела дочь. Набери в ванную холодной воды, пока я разденусь.

Олеся широко открыв голубые глаза, недоуменно посмотрела на отца:

— Купаться будешь в холодной воде?

Затем увидела его грязные джинсы:

— Кровь? Подрался?

— Леська, воду открой в ванной, и бинт найди в аптечке, — еще раз попросил дочку Сухов.

Девочка метнулась в ванную комнату. Сухов услышал шум воды. С трудом стянув окровавленные джинсы, глянул на ногу:

— Н — да… картина Репина — приплыли…

Олеся, увидев рану на ноге отца, всплеснула руками:

— Ой,… мамочки.

— Мамочки говоришь, — хромая в ванную спросил ее Сухов.

— Пап… случайно вырвалась. Давай я тебе помогу. Стульчик принести?

— Стульчик не надо, умничка ты моя. Йод и ножницы тащи.

Обмыв ногу холодной водой, Сухов продезинфицировал кожу возле раны. Наложил тугую повязку:

— До утра потерпим, а там видно будет.

Виктор удивлялся каждый раз, как меняется Лиза, сняв очки, распушив волосы, занимаясь с ним сексом, превращаясь из занудной фру в женщину полностью лишенную предрассудков.