Сергей Дигурко - Песок и время

— Ясно, ясно, так мы и не спорим. Просто… просто в Москве говорили одно, здесь другое. Там на инструктажах твердили, что мы должны только учить местных, показывать, а не самим технику ремонтировать. А здесь совсем другая картина вырисовывается, — попытался было высказать свое мнение Машанов.

— Будете и учить, и ремонтировать, засучив рукава. Если американские самолеты опять нанесут свои удары с воздуха, то мне голову с плеч снимут. А я вам… Все! Баста! Никаких комментариев. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит! — рявкнул Марченко и рванул на себя входную дверь ангара.

В помещении размером с площадку для игры в гандбол вдоль стен стояли мягкие диваны, на которых дремали офицеры, поджидая начальство.

— К столу, начнем политинформацию, — сказал Николай Степанович и навалился грузным телом на скрипнувший отчаянно стул.

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день», — подумал Сергей и шепотом произнес:

— А как же интернациональный долг?

Сидевший напротив смуглый здоровяк взял лист бумаги и, написав несколько фраз на нем, пододвинул его к Мартынову. «Здесь всюду уши! Держи язык на замке, поговорим в перерыве».

Сергей скомкал листок и, сунув его в карман пиджака, кивнул соседу в знак благодарности.

В перерыве между занятиями сосед по столу потянул Мартынова за руку в сторону от курилки.

— Марат Рафиков.

— Мартынов Сергей.

— Слушай, Сереж… Ты не подумай, что я набиваюсь к тебе в советчики или в друзья. Просто хочу, чтобы ты выслушал меня и передал всем новичкам мою информацию.

Марат сделал паузу, изучая реакцию Сергея.

— Говори, — ответил Мартынов.

— Против лома нет приема, сам знаешь, поэтому ты, в частности, прежде чем делать выводы, осмотрись, оботрись. Не все так здесь у нас запущено. Нормально существуем. Марченко, он добряк по натуре. Его жесткость и колючесть — напускная. Маска своего рода. В принципе, он демократ.

— Демократ или демагог? — с долей иронии спросил Сергей.

— Демократичный командир, я бы так сказал. А ты, я вижу, не без чувства юмора?

— А как же? — хохотнул Сергей. — И с чувством юмора, и с чувством собственного мнения у меня все в пределах нормы. Почему тебе это говорю? Вижу, что ты тоже неглупый парень, раз первым пошел на контакт с незнакомцем. От себя не убежишь. Память, разум, амбиции… Черт их побери, так мы, люди, устроены, что… Это как грязь под ногтями: кажется, очистил, отмыл руки, вздохнул спокойно, ан нет, ты не видишь ее, а она есть. В микроскоп посмотри, а там… миллионы бактерий. Выход, конечно, есть, можно отрубить пальцы, но что тогда?

— Ну, ты закрутил, брат. Ладно, будем дружить! Я слышал, тебе Крюков постельного белья не дал. Приходи вечером в гости. Супруга подберет пару простыней, пододеяльник, наволочку.

— Спасибо, Марат.

— Входи, знакомься. Это моя жена, Надежда.

— Сергей, — представился Мартынов.

Смуглая молодая женщина вынесла из комнаты комплект постельного белья:

— Не новое, но чистое.

— Благодарю вас, Надя! Я уже написал жене в письме, чтобы везла с собой белье. Как только они с сыном прилетят, я вам все верну.

— Не беспокойтесь, к тому времени мы уже уедем в Союз. Оставьте себе.

В соседней комнате раздался громкий детский плач.

— Ой, Софочка проснулась, — взмахнула руками хозяйка и заспешила к ребенку.

— Дочь? — спросил Мартынов у Рафикова.

— Да, Софией назвали. Она в Ливии родилась в прошлом году. Представляешь, Сережа, вырастет, паспорт пойдет получать, а там будет написано, — место рождения город Сирт, Ливия.

— Забавно, — ответил Сергей. Подкинул в руке комплект белья: — Начнем жизнь строить с белого листа.

— Вот именно, строить, а не перестраивать, — заметил Марат.

— Думаешь, не потянет Горбачев?

— Думаю, что нет! Кто такой Горбачев? Продукт системы. Система не даст ему развернуться. Да и слабоват он, слабоват. Не профессионал Михаил Сергеевич, увы… Амбиций много: «идеи», «гласность», «правовое государство». Дел не видно. Говорильня сплошная. Продовольствие по талонам, очереди вдоль кварталов, вырубка виноградников. Шептаться по кухням перестали, а что толку? Демагоги у руля корабля, взяточники. Посмотри, как ливийцы живут. Экономическая блокада уже почти год продолжается, а паники, очередей нет. Верят себе в Аллаха, живут спокойно. Продукты есть в магазинах. На рынках ассортимент еще больше.

Добывают нефть, приглашают иностранных специалистов, строят дороги, морские порты. Уверенность чувствуется в завтрашнем дне. В отпуск приезжал в Союз: что в Москве, что в Казани, эйфория постепенно проходит у людей. Что дальше? Национальной идеи-то, вокруг которой можно бы было организовать построение общества, нет?

Мартынов, глядя в окно, задумчиво произнес:

— Профессионализм и любовь — вот, по моему убеждению, те два столпа фундамента, на которых можно начинать стройку. Только профессионалам в любых отраслях, в любых ипостасях поверю я. А любовь… Без любви к природе, к людям, близким и далеким, любви ко всему, что нас окружает, поверь, Марат, ничего не построить, ничего…

— Не утопия?

— А ты что предлагаешь?

— На двух столпах? Я бы добавил еще парочку для равновесия — культуру и духовность, веру в высшее начало.

— Ты мусульманин, Марат?

— Да, а что?

— Чувствуется спокойствие у тебя в душе, Марат.

— И что, Сереж? Но нас с тобой-то никто и не спросит, не так ли, про эти каноны, про веру, любовь, профессионализм? Обложат особым налогом — джизьей. Хотя, поживем, увидим, Сережа.

Сергей, затушив сигарету, ответил:

«Я толстую книгу листаю, строчки бегут, — это фантастика, это роман:

Где-то страна есть под названьем „Поле чудес“.

Там дивный лес, яркий свет, Эдем, и говорят, она настоящая и не обман.

И я тороплюсь посмотреть на этот Рай, на девственный лес. Вот в путь я собрался. Дорога на Запад к холму привела. Под холмом тем поляна, все признаки Рая: птицы летают, стрекочут, воздух чист и прозрачен, вода в ручье синевой зажурчала и потекла. По поляне снуют жучки, паучки, муравьи. Паутинки летают, и свои трели выдают соловьи.

Жители не живут, а словно играют — забот, суеты и хлопот не ведают и не знают.

Легки их походки, взгляды приветливы и смешны. Барабан на поляне они без устали крутят с охоткой, им выпадают секторы разные, цифры, очки, музыка веселит, и порой выпадают им сувениры-призы. Кто приз получает, тот право имеет верховодить страной.

Жители не спорят, не шумят, не галдят, участь они свою знают и продолжают вдохновенно играть. Стрелка на приз снова укажет, и „Полем чудес“ завладеет другой.

Главу дочитав, я на Восток заспешил. Там, за холмом, страна есть с названием похожим — „Поле чудес“, где торжествует мир, труд и прогресс. Там девственный лес.