Сергей Дигурко - Песок и время

По громкой связи сообщил об этом Машанову.

— Да, ты что? Серьезно? Выключаю станцию. А то сейчас движки погорят к чертовой матери, — было слышно, как Иван ругается в своей кабине.

— Что еще они тут подключили? Так, этот кабель на пусковые установки, этот на высотомер, а этот?

— Этот на казарму, — ответил ему, переводя, Фархад.

— Ну, все ясно. Казарму мы отключаем, посидят без света, — Сергей отключил кабель от борта распределительной кабины.

В казарме, расположенной метрах в трехстах, раздались недовольные крики солдат:

— Нур, нур, мафишь.

К ним подошел командир дивизиона и спросил, в чем дело.

— Фархад, объясни ему, что казарму нужно подключить от трансформаторной подстанции, которая питает хозяйственные постройки. От боевой подстанции нельзя. Поэтому и контроль изоляции на нуле. И второе. Были перепутаны фазы кабеля подключения питающей электросети. Поэтому и кабина «П» не работала.

— Дизель, дизель почему не запускается? — спросил Мартынова командир дивизиона.

— Быстрый, однако, ты парень, — усмехнулся Сергей. — Сейчас гляну.

Открыл дверь электростанции. Знакомый запах масла, солярки… Щелкнул выключателем стартера — тишина, проверил подключение аккумуляторных батарей: все в порядке.

Прикоснулся к коллектору: горячий — значит, не так давно запускали. Вернулся к щитку местного управления: точно, выключатель блокировки запуска в отключенном положении. Развел руками, делая вид, что не понимает, в чем причина неисправности.

Начальник электростанции довольно заулыбался. «Улыбайся, улыбайся, дружочек…»

Не сгибаясь, нащупал рукой аварийный выключатель, перевел его в рабочее состояние, включил прокачку масляного насоса и, выждав две-три секунды, нажал пальцем на стартер.

Стартер раскрутил коленчатый вал. Взревел двигатель. Мартынов вывел рукоятку топливной рейки до 1530 оборотов. Вот так, вот так, умница, дизелек…

На лице сержанта исчезла улыбка:

— Койс хабир, койс…

— Хороший специалист, — перевел Фархад.

— А я и сам знаю, что хороший, — вытирая руки ветошью и щурясь, ответил Сергей. — Проверить решили, значит; ну-ну, проверили?

Спрыгнул на песок, закурил. Вдоль кабелей, идущих от станции наведения ракет, медленно с наушниками в руках шел Рожков.

— А у тебя что, Сережа?

— Индикатор кругового обзора в кабине управления не показывает цели. Вот проверяю подводящий кабель, сигнал теряется где-то здесь. Надень наушники, послушай сам. А я пошевелю кабель.

Мартынов надел наушники. Рожков склонился над жгутом кабелей, по очереди шевеля то один, то другой…

— Стоп, стоп, есть сигнал, — выкрикнул Мартынов.

— Я так и знал, — выругался Рожков. — Смотри, иголку воткнули в кабель. Думали, не замечу. Вот сволочи…

— Итак, что у нас получается, — собрав специалистов, подвел итог работы Машанов. — Расширенный контроль функционирования проведен, станция боеготовна. Все неисправности введены искусственно — для проверки нас на вшивость. Хорошенькое дельце. Прошу всех дать данные для написания рапорта старшему группы.

Степенно покачиваясь на барханах, на стартовую позицию въехал белый джип, из которого, хлопнув дверкой, вышел капитан высокого роста с пергаментно-черным цветом кожи.

— Капитан Аттик, — начальник особого отдела. Как станция? Какие неисправности? Кто у вас здесь старший? — тирада фраз, ухмылка в короткие усы…

«И здесь особый отдел… как они все похожи друг на друга», — подумал Сергей, вспоминая Тимофеева.

Машанов молча протянул Аттику несколько исписанных листов бумаги. Тот, внимательно прочитав, подозвал к себе командира дивизиона и отвел его в сторону. Было видно, как особист, постукивая по сапогу тростью, что-то выговаривает Фараджу, вытянувшемуся перед ним по стойке «смирно».

— Можете возвращаться домой. У вас ведь сегодня праздник? Не так ли? Поздравляю! — бросил язвительно в сторону советских офицеров Аттик.

— Спасибо, милый друг. Разрешил, поздравил — поехали ребята, нас тут не поняли. А по сто граммов мы все равно выпьем, — сказал Сергей, приоткрыв портфель, из которого торчало длинное горлышко бутылки.

— Где взял?

— Тсс… Где взял, где взял — купил в гастрономе. Все вам так и скажи… Техобслуживание, видимо, они недавно проводили. В распредкабине, смотрю, бутылочка в ящичке интересная стоит. Пробочку открыл, батюшки… так це ж спирт, — засмеялся Мартынов. — Вечером прошу к столу, господа офицеры.

Наступила весна — стремительная, цветущая, пахнущая… Температура воздуха днем поднималась до 30 °C тепла. Однако ночи еще стояли прохладные, часто поднимался ветер, наметая кучки песка у заборов и домов. Заметно прибавилось работы у Мартынова с коллегами. Активизировалась Натовская воздушная разведка, советские специалисты практически жили на колесах. Командировки из одного города Ливии в другой: Миссурата, Рас-ла-Нуф, Себха… Регламентные работы, устранение неисправностей, передислокация позиций, учения… Мартынов загорел, лицо обветрилось. Один раз в месяц получал письма из Союза от родственников. Жена писала, что документы для выезда подготовила, осталось ждать сообщения от Сайгина о дате вылета. Андрей в конверт вкладывал свои рисунки — танки, самолеты, ракеты, подводные лодки. Спрашивал про море и есть ли там у тебя в Африке, папа, друзья, к которым приедут мальчики такого же возраста, как и он сам.

Уехал в Союз Крюков, чуть позже Марат Рафиков с женой и дочерью. По вечерам у Мартынова на вилле собирались друзья — сквозь помехи слушали советское радио, играли в карты, строили планы на далекое будущее. В русскую речь с каждым днем все больше вставлялись арабские слова. Мартынов ловил себя на мысли, что даже во снах порой разговаривает на арабском языке. Не так страшен черт, как его малюют…

Сергею нравилось ездить в Рас-ла-Нуф. Причин было несколько; первая — в уютном автобусе или «джипе» 250 километров пролетали почти незаметно, вторая — маленький дивизион системы «Печора», стоящий на высоком берегу Средиземного моря, напоминал ему один из дивизионов части, в которой он служил в Союзе, — ухоженный, неисправностей возникало мало, а если и возникали, то их устранение не требовало много затрат времени и труда. Третья причина — у Сергея сложились хорошие, почти дружеские отношения с командиром дивизиона лейтенантом Салехом, который учился в Югославии, в Союзе, хорошо говорил на русском языке, часто рассказывал запомнившиеся ему советские анекдоты.

Четвертая причина… впрочем, об этом несколько подробнее…

Маленький городишко Рас-ла-Нуф представлял собой европейский оазис посреди знойной пустыни. Асфальтированные улицы, высокие кобры ночного освещения, многоэтажные гостиницы, кафе, оживленное движение пешеходов, среди которых большинство было европейцев — мужчин и женщин. Рядом с городом был выстроен огромный нефтеперерабатывающий комбинат. На рейде в бухте постоянно стояло около двух десятков танкеров, по подводным трубопроводам в них заливалась нефть, бензин, дизтопливо. На комбинате круглосуточно трудились наемные работники — югославы, болгары, пакистанцы, турки, филиппинцы. Мартынов с друзьями встречался с ними в основном в столовой, за завтраком, обедом, ужином. Столовая в Рас-ла-Нуфе — огромный обеденный зал, гул многоязычной толпы, запахи многонациональной кухни.