Илья Ильф - Двенадцать стульев [litres, Полная версия романа]

Ну а Булгаков, как позже Ильф и Петров, воспользовался случаем. Повесть «Роковые яйца» была элементом интриги, однако вряд ли нужно доказывать, что ее пафос несводим к антитроцкистской эскападе.

В 1925 году Булкаков подготовил к изданию повесть «Собачье сердце». Публиковать же ее стали более сорока лет спустя – за границей. Как явно антисоветскую [241]   Далее цит. по: Булгаков М. А. Собачье сердце. Париж:. YMCA-PRESS, 1969. .

Однако автор планировал именно советское издание. Рукопись читал в московских салонах, передал Ангарскому, тот собрался напечатать ее в своем альманахе «Недра». Повесть «Собачье сердце» планировалась как продолжение антитроцкистской кампании. Узнаваемая современниками карикатура на Троцкого – Швондер.

Курчавый энтузиаст администрирования не только этим похож на Троцкого, выдуманного сталинскими пропагандистами. Швондер еще и облачен в кожаную куртку. Такую деталь не могли не заметить современники Булгакова. Наркомвоенмор не раз фотографировался в чернокожанном облачении, а портреты его – наряду с ленинскими – висели на стенах любого советского учреждения.

Кстати, 26 ноября 1924 года К. И. Чуковский отметил изменение ситуации. По его словам, в Государственном издательстве стали вдруг снимать портреты наркомвоенмора, ранее «висевшие чуть ли не в каждом кабинете» [242]   См.: Чуковский К. И. Дневник. 1901–1969. В 2 т. М.: ОЛМА-ПРЕСС; Звездный мир, 2003. Т. 1. С. 339. .

Что ж, госиздатовское руководство видело тенденцию. Чуть более месяца прошло, и Троцкий оставил пост наркомвоенмора.

Тенденцию и Ангарский видел. И Булгаков. Вот и карикатурный Рокк в кожаной двубортной куртке, и Швондер тоже.

Швондеровская спутница, женщина в мужской одежде, тоже карикатурна. Напоминает ее наряд о своего рода комсомольской моде периода «военного коммунизма». Кстати, неоднократно высмеянной газетчиками с началом пресловутой новой экономической политики. Подчеркнем, что к 1925 году часть комсомольского руководства все еще была опорой Троцкого в постоянных дискуссиях.

О них также напоминает фраза швондеровской спутницы. В споре с Преображенским она заявляет, что сумела бы убедить профессора, «если бы сейчас была дискуссия».

Характерен и ответ Преображенского. Непрошеную гостью профессор, иронизируя, спрашивает, не желает ли она немедленно открыть дискуссию.

Троцкий в дискуссиях не проигрывал. Но они и привели к тому, что наркомвоенмор постепенно утратил былой авторитет.

Для сюжетной основы Булгаков выбрал одну из тем, постоянно обсуждаемых в периодике. Это задача создания в СССР «нового человека».

О создании «нового человека» Троцким сказано не раз. Идея была популярнейшей. Даже Горький настаивал, что социалистическая революция должна стать и антропологической.

Издержки реализации такой идеи Булгаков инкриминировал Троцкому. Причем именно и только ему.

С этой точки зрения характерны высказывания Преображенского о большевистской политике. В частности, он говорит: «Террором ничего нельзя поделать с животным, на какой бы ступени оно ни стояло, это я утверждал, утверждаю и буду утверждать. Они напрасно думают, что террор поможет, он не поможет, какой бы ни был белый, красный или даже коричневый. Террор совершенно парализует нервную систему».

Казалось бы, профессор критикует большевистский режим в целом. Но к 1925 году идея «красного террора» устойчиво ассоциировалась с Троцким и его сторонниками – «левой оппозицией».

Профессор критикует не советскую власть, а конкретно Троцкого. О его сторонниках скажет Преображенский: «Не надо клясться именем мирового пролетариата, работайте здесь».

Даже хронологические рамки повести соответствуют этапам полемики с Троцким. И это современники, знакомые с булгаковской повестью, тоже не могли не заметить.

В декабре 1924 года Преображенский оперирует подобранного на улице пса Шарика. Заменяет его гипофиз человеческим, взятым у погибшего алкоголика Чугункина, неоднократно судимого, но избегавшего наказания благодаря «пролетарскому происхождению».

Как известно, пес Шарик постепенно обретает человеческую внешность. И привычки Чугункина. А за воспитание «нового человека» берется Швондер.

Его стараниями «новый человек» вполне социализирован. Получил документы на имя Шарикова, рекомендацию на работу. Где, сообразно природной склонности, занят ловлей и уничтожением бездомных кошек. Даже карьеру сделал. Облачился, кстати, в кожаное пальто. И револьверная кобура на боку.

Но к весне 1925 года Шариков, воспитанный Швондером и буквально терроризировавший обитателей квартиры Преображенского, «обращен в первобытное состояние».

На уровне политической прагматики отсюда следовало, что «новый человек» если и будет создан, то без участия швондеров, потому что их стараниями чугункины могут стать только шариковыми. В общем, время Троцкого и его адептов истекло.

Что до реальности, то на исходе 1924 года в советских газетах шла яростная полемика с наркомвоеномором и его сторонниками. Кстати, вскоре была издана упомянутая выше антитроцкистская повесть Тарасова-Родионова – «Шоколад».

В январе 1925 года Троцкий оставил пост наркомвоенмора. «Триумвират» выиграл, и травля главного оппозиционера пошла на убыль. Что вполне объяснимо. Задача устранения основного конкурента была решена, однако влияние в армии он еще не утратил, потому до поры не следовало его злить понапрасну.

К весне стало ясно, что Троцкий проиграл окончательно. И в прессе возобновились нападки на бывшего наркомвоенмора…

Булгаков тогда заканчивал новую повесть. Однако на этот раз удача ему не сопутствовала.

Повесть «Роковые яйца» была разрешена цензурой доухода Троцкого с поста наркомвоенмора, а новая завершена послетого, как «триумвират» победил. Вот и оказалась не столь актуальной – в качестве средства политической борьбы.

Но, пожалуй, главное, что Булгаков вышутил не только бывшего наркомвоенмора и его сторонников. Еще и осмеял саму идею создания «нового человека».

Да, булгаковская повесть не воспринималась в качестве особо крамольной. Ясна была ее антитроцкистская направленность. Однако идея создания «нового человека» не подлежала осмеянию. Вот цензоры и проявили бдительность.

Ангарский, кстати, с цензурным запретом не смирился. Булгаковскую рукопись Каменеву послал. И получил отказ [243]   Подробнее см., напр.: Яновская Л. М. Комментарий // Булгаков М. А. Избранные произведения. В 2 т. Киев: Днiпро, 1989. Т. 1. С. 745–765. См. также: Соколов Б. В. Булгаков. Энциклопедия. М.: Эксмо, Алгоритм, ОКО, 2007. С. 639. .

Это закономерно: «триумвират» распался. Сталин, ослабив Троцкого, своего главного конкурента, теснил Зиновьева и Каменева. Вот они и стали поневоле союзниками бывшего наркомвоенмора.