Сейфеддин Даглы - Карьера Ногталарова

Товарищ Ногталаров резко поднялся, ударил по столу кулаком и, топнув ногой, закричал:

— Не возражать мне! Завтра сдать лавку и перейти сюда! Быть моим заместителем! — И сделал Абышу знак следовать за ним.

Товарищ Ногталаров и новый его помощник вышли из кабинета и спустились во двор. Здесь, открыв дверь гаража, заведующий конторой вошел внутрь и, указав Абышу на разбитую машину, сказал:

— Вместо того чтобы благодарить меня, ты капризничаешь, товарищ Абыш-киши?

— Да ведь это неподходящее для меня место, товарищ Ногталаров!

— Слушай, что я говорю. Ты будешь называться заместителем. Дела учреждения буду вести я сам. Ты будешь только получать зарплату.

— Да ведь…

— Молчи, Абыш-киши! Твоя обязанность будет заключаться лишь в том, чтобы привести в порядок эту машину.

Старик пожал плечами:

— Мастер, что ли, я, милый мой?

— Нет, машину ремонтировать будут шофер и механик. Ты же будешь искать для нее такие вещи, как покрышки, тент, капот, сигнальный рожок. В магазинах эти предметы не продаются, их надо искать по домам, по дворам, доставать их надо в гаражах, мастерских. Понял?.. Потом мы окрасим эти вещи, проникелируем, приладим к машине и создадим такую легковую машину, что второй такой в Азербайджане не найдешь. Вот в чем будет заключаться твоя работа, Абыш-киши.

— Да?.. Давно бы так сказал, родной мой! А то никак не понимаю, что у тебя за фантазии: то назначишь меня заведующим, то заместителем?! Поручи мне одно — собирать утиль, а от всего остального избавь. Соберу тебе не только автомобиль, даже паровоз! — И он радостно захохотал, как это мог бы сделать человек, выбравшийся из глубокой ямы и тут же нашедший клад.

Дважды рассмеялся довольный товарищ Ногталаров: один раз — посмотрев на своего нового заместителя, и второй раз — представив себе, как он будет ездить на отличной машине.

Абыш родился в одной из бедных семей, сотнями перебиравшихся из Южного Азербайджана в Северный в поисках работы и хлеба. Когда семья его переправилась через Араке, Абыш был ребенком. Это произошло давно, до революции…

Переселившись из Ирана в Россию, отец Абыша поступил чернорабочим на нефтяной промысел, мать стала служанкой в богатом доме. Хотя жизнь семьи в какой-то мере изменилась к лучшему, все же положение их было горькое: они не голодали, но и сыты не были. Вместе с тем число членов семьи с каждым годом возрастало. В конце концов отец Абыша от непосильной работы не мог уже разогнуть спины. Первенец семьи вынужден был принять на свои слабые плечи хотя бы часть забот, чтобы содержать семью.

Хозяин дома, у которого они снимали хибарку, держал корову и торговал молоком и простоквашей. Семья Абыша жила в каморке рядом с конюшней. Однажды, когда долг хозяину за квартиру сильно возрос, а бедный рабочий-нефтяник не располагал необходимой суммой, чтобы расплатиться, хозяин гневно заявил отцу Абыша:

— Я построил этот дом не для того, чтобы превратить его в бесплатный караван-сарай для бедняков, которые вместо платы молились бы за моих умерших родственников. Да, наконец, мой покойный отец, слава аллаху, не жил в Иране, а следовательно, никак не мог быть должником твоего отца. Нет у тебя денег, забери свой хлам, своих детей и убирайся вон!

— Куда, хозейин?

— Откуда я знаю куда? На улицу, ко всем чертям!

— Дай еще несколько дней сроку, пожалей детей!

Отец Абыша так жалобно просил, что «хозейин» невольно глянул на прижавшихся в углу полуголых малышей с бледными лицами и вдруг, как если бы он его увидел в первый раз, указав на старшего сына, воскликнул:

— Какой же это ребенок?! Мальчики его возраста уже идут в услужение. Уж себя, во всяком случае, он сможет прокормить.

Отец Абыша поспешил спросить:

— Куда отдать его? Возьми его к себе, хозейин, и делай с ним что хочешь.

Владелец дома, еще раз смерив взглядом Абыша, притворно развел руками:

— Эх, милый человек! Я с трудом содержу своих, где же прокормить еще и твоего? — Потом добавил: — Мне слуга не нужен, но я могу устроить твоего сына. Пошли его завтра ко мне!

Не зная еще, какую работу дадут их сыну, родители Абыша пожелали «хозейину» долгой жизни, а также высказали пожелание, чтобы все усопшие его родичи милостью аллаха обрели полный покой в раю. Маленький Абыш в глубине души испытывал чувство гордости, что будет помогать отцу, и долго не мог уснуть, мечтая, какая же славная работа ждет его.

Утром владелец дома и коров, снабдив Абыша весами, гирями, большим мешком и небольшим количеством мелких денег, сказал:

— Обходи улицы, дворы, стучись в двери и кричи, что покупаешь отруби и черствый хлеб, только дорого не плати и старайся так взвешивать, чтобы чашка весов с хлебом значительно перевешивала бы чашку с гирей — понял ты меня? Как только мешок твой наполнится, возвращайся, выложим собранное в кормушку, и пойдешь снова.

С этого дня босой Абыш обходил дворы, стучался в двери и неокрепшим, детским голосом что есть силы кричал:

— Покупаю сухой хлеб! Покупаю отруби!

Так вступил Абыш в трудовую жизнь. Мальчик в самом деле оказывал большую помощь семье. «Хозейин» охотно принимал от мальчика черствый хлеб и отруби в счет квартирной платы. Кроме того, Абыш иногда тайно от хозяина выделял своей семье часть собранного им хлеба, а время от времени давал отцу немного денег.

Так продолжалось несколько лет. Абыш, выйдя из детского возраста, вступал в пору отрочества, как вдруг в один солнечный весенний день в городе произошло событие огромной важности: власть перешла к Советам рабочих и крестьян, старые хозяева лишились своего состояния. После того как наступило спокойствие, однажды владелец дома и коров сказал Абышу:

— Пойди поищи-ка хлеба: коровы ведь с голода подыхают!

Маленькие сестры и братья Абыша были не в лучшем положении, чем хозяйские коровы. Абыш снова закинул за спину мешок, взял ручные весы и пошел бродить по улицам.

— Покупаю отруби! Сухой хлеб покупаю!

Но в этот раз на его призыв никто не отозвался.

Наконец в конце дня Абыш постучался к одному из своих богатых клиентов:

— Барин, нет ли у вас сухого хлеба, отрубей?

Мужчина, чуть приоткрыв дверь в заборе, нахмурился и так заорал, что Абыш попятился.

— Ты в своем уме? Лошадь копытом дала тебе по башке, что ли? Будь у нас хлеб, сами ели бы его! — кричал на Абыша высокомерный, чванливый мужчина, носивший всегда длинную золотую цепочку от часов на шелковом жилете и сверкающий перстень на пальце. Он иногда давал Абышу безвозмездно не только сухого хлеба и отрубей, но даже остатки от обеда.