Александра Груздева - Демоны Дома Огня [litres]

«Надо выбираться», – подумал Ашер. Пока не атрофировалась воля, пока дворец не взял над тобою верх, нужно выбираться. Он напряг мускулы, сосредоточился – и прочертил в воображении ломаные трещины, которые рассекают мрамор, сковавший его руки. Он – часть колонны, атлант, держащий свод. Заботливый резец скульптора постарался над головой, торсом. Приложил максимум усилий, даже таланта, постарался придать мрамору рельеф и тепло кожи. Но ниже пояса он – сплошная колонна. Тяжело будет материализовать себя целиком. Время против него, он должен спешить. Но спешка – как раз то, чего он не может сейчас себе позволить. Клетка за клеткой он должен мысленно восстановить тело, не забыть ни ноготь, ни волос. Нужно пройтись ревизией по всей поверхности, спуститься под кожу и еще глубже, тормоша, оживляя каждую мышцу, каждое нервное окончание. Заставить остановившуюся кровь вновь заструиться по капиллярам, артериям, включить насос сердца, дождаться первого оттока, первой венозной волны, чтобы вместе с ней сделать движение к свободе, первый шаг.

Он рванулся всем телом, выдирая себя из каменных объятий колонны, сорвался вниз с огромной высоты, чувствуя, как слепки-колодки сваливаются с ног. Спохватился – не забыть прогнуть пол, иначе он разлетится по нему осколками костей и кровавой губкой мозга. Лучше пол превратить в бассейн. Вода отлично гасит энергию. Он быстро в уме начертал прямоугольник, добавил формулу объема, знак воды и понадеялся, что чудо свершится. И тут же головой вперед вошел в прозрачную недвижимую воду.

Ашер вынырнул, ладонью согнал капли с лица, чтобы осмотреться. Зал не изменился – это был хороший признак. Он лег на спину и постарался расслабиться, растворить остатки онемения в теле. Оно потребуется ему послушным, отзывчивым на малейшее движение мысли. Только люди, плоть и кровь, имеют право на суд в Зале двух Истин или на выход из Бронзового дворца, все остальные создания стихии или чудовища разума остаются здесь навечно, украшают залы и стены.

Он выбрался на мраморный пол. Сотворенный бассейн сразу не исчез. Вода плескалась на одном уровне с полом, постепенно застывая, как желе. Еще несколько ударов сердца – и она, как рябью, покроется мозаикой, затвердеет прежними плитами. Дворец всегда стремится вернуть себе и тебе прежнюю форму, поэтому нужно двигаться, не останавливаться. И здесь снова ждет противоречие – нельзя хаотично перемещаться по Бронзовому дворцу. Нельзя бежать из комнаты в комнату – «множить пролеты». Нужно открывать лишь те двери, которые тебе необходимо открыть. Ты должен знать путь, чтобы пройти дворец. Но знать ты его не можешь. Ты его не знаешь.

Вода превратилась в желе и скатывалась густыми каплями, они ползли медленно, как улитки, оставляя слякотные дорожки на коже. Ашер растер руками плечи. Его не стесняла нагота. Где-то здесь должен быть его одеревеневший двойник, снаряженный по всем правилам похоронного обряда. Конечно, если тело не сожгли в печи крематория или не оставили голым в железном выдвижном ящике морга. Привычка Гильяно – полагаться на семью. Если ты Гильяно, ты никогда не будешь одинок.

Его не прельщали красоты дворца, он старался не смотреть на изящную резьбу карнизов или искусную роспись стен, лилу украсили дворец специально, чтобы души терялись в нем, забывали сами себя. Пересечь зал по вертикали, потом по горизонтали, сделать две диагонали. И если все правильно, в пятом от себя треугольнике он найдет свое тело. Пять – число Дома Гильяно. Главное, не ошибиться и не слишком задумываться о результате.

Помост внезапно возник перед ним, Ашер наткнулся на него, ушиб колено. Но он ли это: с закрытыми глазами, сомкнутыми губами, присыпанный «пеплом розы», порошком, который предотвращает гниль тела? Горбатый карлик с вывернутой набок головой и грустным лицом лежал перед ним.

На щеках покойного пробивалась щетина. По привычке Ашер провел ладонью по своему подбородку. Но нет, он не был отражением смерти. Кожа гладкая. Ашер привык бриться без зеркал. Он терпеть не мог обязательных «гильянских» помощников в этом деле. И даже когда размышлял о своем будущем дона Гильяно, с сожалением вздыхал – помощь придется принять, ведь дон Гильяно отдавал жизнь и облик в руки домочадцев, служителей. Дона одевали, мыли, брили, стригли ему ногти, выщипывали волосы в носу. Становясь доном, ты терял последнюю иллюзию независимости от Дома.

Но там, на воле, изгнанному и проклятому, часто приходилось сталкиваться с зеркалами, этой выдумкой лилу. Не самой остроумной выдумкой, но, безусловно, вредной. Благодаря зеркалу человек ассоциирует себя с внешним обликом и стремится его поддерживать. Не знает, какой он на самом деле, зато в курсе, как выглядит. И все делает для своего зеркального двойника. Одевает его, украшает. Этот образ, в котором даже право и лево поменялись местами, не может быть истинным. Это ложь. Но человек верит в эту ложь, она заменяет ему – часто неудобную, злую – правду.

Людское поверье о том, что душа после смерти может застрять в зеркале, – отголосок прежнего знания, недоверия к игрушкам лилу. Душа уходит в зазеркалье не после смерти – ты расстаешься с ней всякий раз, когда восхищаешься, насколько ты красив, или сокрушаешься, насколько уродлив. Ты судишь о себе по собственному телу, закрепляешь образ в сознании. Связь нарушается, твое тело становится ловушкой, временным прибежищем тонкой субстанции, которая отныне мечтает вырваться на свободу.

Он, Ашер, выполнил все, что хотел. Нет смысла продолжать Игру. Он может уйти вглубь Бронзового дворца, может остаться бродить в его залах или попытаться найти выход, приблизиться к престолу Владыки Сияния и его брата-близнеца Принца Ночи и Кромешной Тьмы.

Но ему не дали выбрать, кто-то другой решил его судьбу за него. «Пепел розы», кроме того, что был отличным консервантом, помогал душе заново зажить в теле. Давал ощущение «дома», позволял не чувствовать себя чужаком, облаченным в незнакомую плоть.

Когда Ашер открыл глаза, над ним был деревянный потолок, а не выгнутый купол дворца. Он лежал, как жук, перевернутый на горбатую спину. Тело одеревенело, пальцы на руках дрогнули и сжались в кулаки лишь со второй попытки. Ноги лежали мертвыми колодками. Голова едва двигалась на толстой короткой шее.

Он едва смог поднять правую руку на уровень глаз, чтобы рассмотреть ее. Увиденное его не порадовало: распухшие вялые пальцы, синюшная кожа. И это его руки, главный инструмент Первого Стража! Он попытался повернуться на бок и долго с натугой кряхтел, раскачиваясь, чтобы придать телу силу инерции. Свалился на пол. Больно стукнулся носом и лбом. Из носа закапала кровь, на лбу вспухла шишка. Координация движений нулевая. Что уж говорить о даре предвидения!