Андрей Ильенков - Повесть, которая сама себя описывает

Никто этому не верит. А пожарные говорят…

Итак, как уже отмечалось, в одиннадцатом доме они нашли смерть. Смерть явилась им в образе большого черного козла.

Калитка была широко раскрыта, они прошли на участок и столкнулись лицом к лицу с козлом. Говоря о козле «лицом к лицу», мы, разумеется, помним, что лицевую часть черепа козла, как и любого другого зверя, вообще принято называть мордой. Но именно потому мы прибегли к данному обороту речи, что этот козел олицетворял собою саму смерть.

Но только олицетворял, ибо сам по себе был самым настоящим козлом. Хотя и не совсем типичным представителем фауны для описываемой местности.

(Уже одно это могло бы насторожить героев описывающейся повести, но, как уже можно было понять выше, они не придавали таким вещам ни малейшего значения.

Ведь совершенно очевидно, что, в частности, подойдя к берегу озера, они должны были обратить внимание на кричащее несоответствие расстилающегося окрест них растительного сообщества тому ландшафту, на котором оно расстилалось.

В самом деле: в болотистой приозерной низине, где они находились, естественно было встретить густые заросли камыша или тростника, рогоза, крупных осок и им подобных злоехидных злаков. Вместо этого перед ними шумели, качаясь на ветру, султаны тимофеевки, метелки овсюга, ежи сборной и мятлика, тут и сям пестрели побуревшие соцветия клевера, высохшие листочки и усики мышиного горошка. Произрастали там чемерица, лютик едкий, болиголов пятнистый, вех ядовитый, фиалка удивительная — то есть именно все то, чему здесь произрастать было никак невозможно.

Такое невнимание к природе родного края может быть объяснено не столько опьянением героев, сколько их потрясающим ботаническим невежеством.

Совершенно сходная ебатория произошла и с козлом.)

Это был матерый полорогий самец, плотного сложения, чрезвычайно вонючий, в чем путешественники убедились, когда ветер подул на них со стороны козла. Рога были очень мощны, длиной едва не в человеческую руку и круто загнуты назад. Позднее, когда туристы познакомились с животным поближе, они отметили, что переднее ребро рога было острое и усажено зубцами. Облик зверя дополняла очень длинная и густая борода.

Скорее всего, по виду он напоминал так называемого безоарового, или бородатого, козла, который обитает все больше на Крите, в Турции, на Кавказе, в Южной Туркмении, Иране, но уж никак не здесь. Но они, как уже и следовало ожидать, не насторожились и едва ли даже осознали эту, мягко скажем, странность.

Они подбежали к козлу, стали называть его козлом, что, в общем, справедливо, а также, по аналогии, пидором, что, несомненно, являлось по отношению к нему полной чепухой.

Кирюша немузыкально запел:

Тут же и заплясал заплетающимися ногами какой-то пасодобль.

Козел до их появления спокойно жевал торчащую между бревен дома паклю и не обращал на них никакого внимания. Гран-туристы были возбуждены спиртным, и им захотелось пообщаться с животным. Как это делается, они, в связи со своим потрясающим зоологическим невежеством, разумеется, понятия не имели.

Сначала они прыгали вокруг козла, называя его, как уже указывалось, козлом и пидором. Он, однако, искоса бегло оглядев пришельцев одним глазом, продолжал, жуя, тащить паклю из стены, тем самым, безусловно, нарушая теплоизоляцию жилья. Обращенный к нему упрек Стивы в порче чужого личного имущества козел проигнорировал. В ответ на повторный упрек, сопровождаемый пинком под зад, козел повел глазом, но не более того. Между прочим пинок, нанесенный козлу, от этого даже не пошатнувшемуся, был средней силы, из чего юноша мог бы сделать вывод о достаточной массивности и силе зверя. Сделал ли он такой вывод — сейчас судить сложно. То же самое следует признать и в отношении Кирилла, который, обеими руками ухватившись за козлиные рога, с пьяным криком «Отдай рог!» тщетно попытался оторвать его от трапезы равно вредительства.

Таким образом первый контакт с представителем нечеловеческого мира провалился. Исходящий же от козла специфический запах вблизи показался молодым людям труднопереносимым, если не сказать большего.

Стива, назвав козла голливудской вонючкой и еще раз пнув, предложил Кириллу оставить в покое это зловонное существо и двигаться дальше. Кирилл согласился, достал из пачки сигарету и закурил. Вдруг козел оторвал морду от пакли и заинтересованно потянулся к раскрытой пачке. Кирилл сначала вздрогнул, вероятно, подумав, что козел хочет его забодать, и со страха чуть не упал. Козел между тем заблеял неожиданно тоненьким для своей комплекции голоском и продолжал тянуться мордой к пачке, причем ноздри его раздувались. Приятели не знали, что и подумать. Кирилл с нервным смешком предположил, что животное хочет курить. Стива нерешительно достал и протянул козлу сигарету, и тот немедленно и, с видимым удовольствием тряся бородой, ее сожрал.

Друзья вытаращили глаза. Кирилл предположил, что козел сумасшедший. Стива немедленно выдвинул версию, что он наркоман.

(Здесь трудно удержаться от сентенции. О, дети мои! Сумасшедший ли, наркоман ли — не суть важно: в обоих случаях разумному человеку следует держаться от такого субъекта подальше. И уж тем более — в подступающих сумерках над торфяными болотами, когда силы зла властвуют безраздельно!)

Невежественным молодым людям, конечно, трудно было уразуметь, что козлы суть твари травоядные, а сигареты, наполненные высушенными листьями табака, суть своего рода сено. Козел же чувствовал соблазнительный, незнакомый прежде запах. Он жевал ароматизированное американское сено, уж конечно не помышляя ни о том, что оно особенного свойства, ни о том, что ведро никотина убивает бегемота. Не думали об этом и пораженные зрители.

А ведь Кирилл был очень близок к пониманию происходящего, когда сказал после третьей съеденной сигареты (которые одну за другой с громким смехом подавал козлу Стива), что козел-то — явный американец. Стива спросил: «Почему американец?» Кирилл ответил: «Ну американцы же раньше табак жевали, да и сигареты как раз американские». На что Стива заметил: «Ну вот, не зря же я сказал — вонючка голливудская!» Кирилл засмеялся, и у него в этот момент не хватило рассудительности, чтобы логически развить свое гениальное прозрение. Никому не пришло в голову, что американцы жевали табак вовсе не ради его выдающихся гастрономических качеств, но специфического эффекта для. И то же самое, независимо от темных побуждений животного, происходило сейчас на их глазах.