Элизабет Говард - Смятение [litres]

– Не-е-т. Только я вряд ли с ним встречусь. Конечно же, жизнь хорошего человека.

– Так ты, значит, подойдешь к кому-то, кто из самолета вываливается, и спросишь: «А вы хороший?» – и на слово ему поверишь, а он, конечно, правду не скажет, каким бы злыднем ни был, – и ты его спасешь? За всю свою жизнь не слышал подобной глупости.

– Не думаю, что она имела в виду нечто подобное, – мягко возразил Арчи.

– Ну да, а про деньги тоже идиотство. Она потратила все свои рождественские деньги, так что только и выйдет, что шиллинг в неделю. Как же ты купишь мне подарок ко дню рождения, если все свои деньги раздашь? Или, – добавил он осмотрительно, – если на то пошло, ко дню рождения еще кого-то.

Лидия силилась не заплакать, насупливала брови и закусывала нижнюю губу.

– Ты слишком уж чересчур жуткий, чтоб тебе подарки дарить, – выговорила она. – Вы же видите, как трудно быть доброй к такому злому и ужасному, как Невилл, – обратилась она к остальным.

– По-моему, нам следует просто читать бумажки, а всем слушать. – Арчи вручил шляпу Полли.

– «Не курить так много. Относиться терпеливо к людям. Помогать Дюши в садике». Это, должно быть, ты, папа. – Последовало минутное молчание, потом она сказала: – По-моему, ты ужасно терпеливо относишься к людям. Правда-правда.

Арчи заметил, как они улыбнулись друг другу, она, до боли желая утешить, он, принимая, но оставаясь безутешным. В комнате повисло то же самое ощущение боли, как и раньше, когда Клэри захотела выпить за отсутствующих друзей, она имела в виду своего отца, но подтекст оказался шире ее намерения.

– Твоя очередь, Клэри, – поспешно сказал он.

Клэри развернула выбранную бумажку и прочла с нарочитой насмешкой:

– «Покончить с войной! Уйти из школы! Пообедать с Сесили Кортнайдж». Мы знаем, кто это! Все перепутал, как обычно. Честное слово, Невилл. Это вовсе не значит добиться того, что тебе нравится . Или такое, как покончить с войной, чего ты попросту не в силах сделать !

– Это то, на что я настроен. И не собираюсь ничего менять.

– Ты не можешь уйти из школы, пока не будешь на годы и годы старше, – сказала Лидия. – А раз ты не премьер-министр, слава Господу, то не можешь покончить с войной. А Сесили Кортнайдж и во сне не снится обед с каким-то безвестным мальчишкой . Я согласна с Клэри.

– Мы договорились не обсуждать обещания участников, – сказал Арчи. – Хью?

– «Научиться сдерживаться. Научиться писать стихи. Изобрести что-нибудь». Силы небесные, Полл, это ты?

– Это я, – признался Саймон. Он сделался пунцовым.

– Боже милостивый. Как интересно, Саймон, – заметила Полли.

– Очень трудно научиться писать стихи, – произнесла Клэри. – У меня такое чувство, что с этим нужно родиться. И я бы сказала, мы бы уже заметили, если бы у тебя была хоть крупица таланта.

– Клэри, так и подавить можно.

– Не в том была цель.

– Нет, в том.

– Давайте, заканчиваем игру, – возгласил Арчи. – Всем нам пора спать.

– А как же шарады?

– Никто не хочет играть в них, кроме тебя. Давай, твоя очередь читать.

– «Выучить французский. Перестать кусать себе ногти. Чинить свою одежду до того, как починить ее станет нельзя», – прочла Лидия. – Это, должно быть, ты, Клэри. Ты единственная, кто всерьез кусает ноги.

– Она только свои кусает, – заметил Невилл. – По-моему, ей надо разрешить делать это. Если б она у других кусала, можно было бы быть против нее.

– Твоя очередь читать, Невилл, – сказал Арчи.

– «Ходить плавать. Выучить русский. Порисовать немного». Не понимаю, как плавание может быть обещанием. – Ему нравилось плавать: и почему только он сам до такого не додумался?

– Это вы, Арчи, правда?

– Точно. Я ненавижу плавать в плавательных ваннах. Это для того, чтоб ноге было легче. Чувствую себя тигром в клетке. Вниз – вверх, туда – сюда.

– Когда мы переедем в Лондон, я с вами буду ходить, – сказала Клэри. – Мы можем вести интересные разговоры, и вы не заметите, до чего это тоскливо.

– Что ж, я в постельку, – сказал Хью, словно бы дожидался малейшего подходящего момента для этих слов.

– Ой, неужели надо ?

– Никто меня не прочел, – произнесла Полли.

– О, Полл, миленькая! – Хью снова сел. – Прочти. Я вправду хочу узнать.

– Это не мне читать, – сказала Полли. – Только смысла особого нет, потому как вы и без того знаете, что это – я.

– Я еще ничьей не читал, – сказал Саймон и взял бумажку. – «Научиться готовить. Научить Уиллса читать. Сказать правду».

– Видите? Совсем неинтересно. – Полли явно была очень обижена.

– Нет, интересно, – возразил Саймон, чья откровенная преданность слегка конфузила.

– В постель, – произнес Арчи. – Все делают все, что нужно. Выставить стражу перед огнем. Выгнать кошку. Вести себя тихо на лестнице. Дайте мне руку, Полл. Нет, Лидия, спасибо, пусть лучше Полл.

– Что он имел в виду про «кошку»? Флосси будет на кухне спать. Ей не понравится, если ее еще куда-то выгонят.

– Это образное выражение, Лидия, – пояснил Хью. Он поцеловал Полли и положил руку Саймону на плечо. – Доброй ночи, старичок. – Когда он целовал детей, ему хотелось заплакать. В прошлом году в это время, думал он, она была здесь. Только начинала опять чувствовать себя паршиво, но она была здесь .

– Вы считаете, новый год будет счастливым?

– О, думаю, он обязательно будет лучше. Мы сейчас немцев погнали, ты знаешь. Монти действует изумительно . Не удивлюсь, если Эль-Аламейн окажется поворотной точкой. И они ничего не добились в России. Никто из вторгающихся в Россию не берет в расчет погоду. И мы устраиваем им веселенький ад на их же собственной земле. Да, по-моему, мы определенно можем сказать, что тысяча девятьсот сорок третий будет счастливее. За нас, благослови нас Бог. – Он ласково улыбнулся ей и сказал: – А ваш муж участник войн?

– Больше нет. Служил недолго в авиации, но потом ему пришлось вернуться, чтобы управлять семейным бизнесом. – Потом неожиданно выговорила: – Разумеется, он воевал на первой войне… в Пятой армии.

– У старины Гоффи? [27] Сэр Гоф Хьюберт – командовавший в Первую мировую войну (Западный фронт) Пятой британской армией с октября 1916 по март 1918 г. Этого люблю очень. Что ж, вы радоваться должны, что он у вас дома.

Радовалась бы, подумала она, если б был. То, что он не появился на праздновании у Гермионы, вызвало у нее сначала гнев, потом смятение и, наконец, беспокойство. Где он был? В квартире у себя не был, да и его бритвенных принадлежностей там нет. Его не было дома: она звонила туда под предлогом пожелать семейству счастливого Нового года, и, если бы он там был, об этом сказали бы. Однако… «Пусть ваша встреча будет славной, – сказала Рейчел, – вы оба заслуживаете повеселиться вместе». Им она не сообщила, что его с ней нет. Но, разумеется, Гермионе сказать пришлось. Она позвонила ей из квартиры.