Эли Фрей - Везувиан

Я задумчиво прогуливалась вокруг палатки. Трогала молодые листья на деревьях. Некоторые уже распустились, а другие были еще совсем маленькие и липкие от сока.

Как я могла поверить Яну? Почему не почувствовала обман? Мой разум не затмевала влюбленность. Что же помешало увидеть его таким, какой он есть? Я всегда считала, что тайны Яна безобидны и не принесут мне вреда, хотя сам он утверждал обратное. Ведь он предупреждал меня. Он не хотел встречаться со мной, ему достаточно было наблюдать за мной через веб-камеру. Зачем? Возможно, Ян вуайерист, наблюдал за мной и мастурбировал, когда я раздевалась или сидела за компьютером обнаженная? От этой мысли меня затошнило. Я не хотела верить, что Ян мог так поступить. Но он и так поступил низко, подглядывая за мной. Почему бы ему не пойти дальше?

Я жила в палатке уже две недели. Улыбалась кружке и банке тушенки, улыбалась спальному мешку и стоявшим в палатке сапогам. Весело болтала с Бухсом. Мои движения были быстрыми и резкими. Я волновалась и вела себя так, будто вокруг моей палатки на деревьях были понатыканы скрытые камеры. Я представляла, что меня снимают для реалити-шоу и сейчас показывают по телеканалам в прямом эфире. Миллионы людей смотрели на меня и спорили – выдержу я или сломаюсь? Жалели и подбадривали меня. Поверить в эту чушь мне было легче, чем признать убогую реальность: ни один человек не имел ни малейшего понятия о том, что со мной сейчас происходит. Те, кому моя жизнь небезразлична, думали, что я в общежитии готовлюсь к экзаменам. Никто не знал правду. Я почувствовала нестерпимое одиночество. Холодное, мокрое и жестокое, не умеющее жалеть. Оно было паразитом, высасывающим душу человека, все его светлые чувства, все, чем он дорожил. Одиночество делало бессмысленными и ненужными мечты и хорошие воспоминания. Оно пожирало мысли и сеяло в душе страх, оставляя после себя только холод и пустоту. Одиночество делало человека уязвимым и беззащитным и смеялось над его беспомощностью.

Погода менялась. Несколько дней было тепло, даже жарко, и светило солнце. Затем зарядили дожди. Мы с Бухсом сменили наше привычное рабочее место и ушли к метро под широкий навес. В дождливую погоду жить в палатке было не особо комфортно, но выбора не было. Правда, Бухс ходил весь чумазый. Внутри было сухо, тент надежно защищал от влаги.

Я не часто смотрела прогноз погоды, дожди меня не пугали.

Беда пришла в конце мая.

Вечером мы с Бухсом как обычно сидели у костра. Настроение было отличным. Сегодня я помылась и наслаждалась приятным чувством чистого тела. А еще пожарила на костре рыбу – надоело питаться тушенкой. Небо было какого-то странного желтоватого цвета, но я не обратила на него внимания. Я поняла, что что-то не так, когда поднялся резкий порывистый ветер. «Будет гроза», – с тоской подумала я. Быстро допила чай и убрала все вещи в палатку.

Сначала полил дождь. С каждой минутой он становился все сильнее и сильнее, пока не превратился в настоящий ливень. А потом раздался грохот такой силы, что я подпрыгнула на месте. Громкие раскаты грома прокатились по лесу.

Бухс зарычал и кинулся ко мне на руки. Мое сердце тревожно забилось. Молнии затрещали одна за другой. Я с детства не любила грозу и всегда ее боялась. Может быть, есть смысл собрать палатку и спрятаться в первом попавшемся хостеле? Нет. Это займет много времени, и неизвестно, что случится в дороге. Пока я выберусь из леса, гроза может уже кончиться. Лучше всего переждать внутри, но надо укрепить палатку. Я нащупала среди вещей дождевик и надела его. Всунула ноги в сапоги и выглянула наружу. Бухс смотрел на меня как на сумасшедшую.

– Да, Бухс. Надо укрепить палатку. Если ты, конечно, не хочешь полетать.

Я выбралась из палатки. Ткань дождевика жалобно шуршала, по лицу текли струи воды. Ветер набирал силу, деревья тревожно раскачивались. Я глубже вбила колышки в землю и привязала веревкой палатку к деревьям. Ветер пытался разорвать меня на части, метал упавшие листья, сорванные ветки кололи лицо и царапали кожу, оставляя на губах порезы. Крупные капли больно били по голове. Меня швыряло то в одну, то в другую сторону. Деревья низко сгибались от каждого порыва. Казалось, еще немного, и они переломятся пополам.

Я зацепилась ногой за корень и растянулась в грязи, напоровшись рукой на сломанный сук. Просто отлично. Я с трудом поднялась с земли и боролась с ветром, который пытался повалить меня обратно. Намокшая тяжелая одежда хлопала на ветру. Быстрее внутрь! Перед тем как залезть в палатку, я взглянула на небо. Меня охватил ужас. Оно было темно-желтым и таким грозным. Яркие молнии разрывали его на несколько частей. С каждой минутой гроза становилась все сильнее. По телу пробежали мурашки, я юркнула внутрь, скинула грязную одежду, быстро натянула чистый спортивный костюм и забралась в спальный мешок, дрожа от страха и холода. Всполохи молний освещали палатку. Меня трясло, я никак не могла восстановить дыхание. Бухс забрался ко мне в спальный мешок и испуганно прижался, я застегнула молнию. Стало теплее и спокойнее, будто так я могла защититься от урагана.

Оглушительный рокот грома, дикий треск молний и ломающихся сучьев, могильный вой ветра, тревожный шорох листвы – все эти звуки сводили меня с ума.

Ветер качал палатку из стороны в сторону. Я почувствовала себя маленькой Дороти из Канзаса, чей фургон унесло в Волшебную страну. Может, когда я проснусь, то тоже окажусь в другом месте? Я не против побывать в Волшебной стране.

Я вздрагивала от каждого раската грома. Мне казалось, что следующая молния обязательно ударит в дерево рядом с палаткой, и мы с Бухсом сгорим заживо.

А потом раздался дикий треск, что-то тяжелое с жутким грохотом рухнуло совсем рядом. Палатку затрясло как при землетрясении. Я вскрикнула и инстинктивно закрыла голову руками, будто это могло защитить меня от падающих деревьев. Только бы пережить эту ночь. Только бы пережить. Какая я дура, надо было сразу бежать в хостел. А теперь уже поздно. Теперь оставалось лежать и молиться, чтобы ближайшее дерево не сломалось от ветра и не рухнуло на нас.

Я думала о других людях, которые сейчас сидят в теплых защищенных домах. И всем плевать на меня и мои беды. В этот момент мне было жалко не себя, а Бухса. Вдруг мы умрем сегодня ночью? По щекам заструились слезы. Надо постараться уснуть. Утром я проснусь, гроза уйдет, оставив после себя свежесть и прохладу. Засияет солнце, защебечут птицы, и все будет хорошо. Надо только заснуть посреди адского грохота. Даже сквозь закрытые глаза я видела, как сверкают молнии. Нужно заснуть, заснуть. Во сне легче умирать… Какая же я глупая. Мне рано думать о смерти.