Эли Фрей - Везувиан

Он снова заржал так, что мне захотелось ему врезать.

Спустя неделю я показал ему видео с вебки. На нем девчонка пялилась в экран большими смешными глазюками и смотрела на Youtube, как плести объемную косу набок. На столе стояло зеркало, лежали расчески, заколки и резинки. Она напряженно смотрела в экран, поджав губы.

Лукас признал, что проиграл спор, и, не переставая надо мной подшучивать, отдал мне честно заработанные сто долларов. Я должен был удалить программу с ее компа в тот же вечер, почистить его и никогда больше не заходить. Но не смог.

Лукас завалился на кровать с телефоном, а я еще долго смотрел на экран, где девчонка, довольная сделанной прической, крутилась под музыку перед зеркалом, фальшиво подпевая Рианне из колонок. Она поставила фотоаппарат на таймер и стала фотографироваться: у окна, на кровати, на полу. Потом выложила снимки в сеть «ВКонтакте». Было поздно, девчонка легла спать, больше я ничего не видел. Я не мог остановиться и пересматривал записи и фото. Я был похож на педофила со стажем.

Из странного оцепенения меня вывел Лукас, который кинул в меня подушкой со словами: «Что ты там бубнишь, придурок?»

А я все думал, на какой камень похожи твои глаза. Потом я точно знал, как назвать свой вирус.

– Везувиан, Везувиан, – шептал я. На часах уже было три часа ночи.

Я сидел за компьютером и таращился в черный экран. Думал о том, какова была вероятность того, что среди всех людей рандомайзер выдаст мне именно тебя?

Какова вероятность того, что рандомайзер выдаст человека, который живет в пределах четырехсот километров от моего родного города? Какова вероятность получить человека женского пола? Какова вероятность получить ребенка в возрасте одиннадцати лет? Какова вероятность получить человека с зелеными глазами? Какова вероятность, что программа выдаст человека, который соответствует всем этим параметрам?

Я рассчитал вероятность каждого события. Все рассматриваемые события были независимы друг от друга, а значит, их можно было перемножить. Признаюсь, я схалтурил и во многих показателях допустил равное распределение, для упрощения исключив влияние дополнительных факторов. Перемножив все вероятности между собой, я получил число, приближенное к нулю. Точнее, одну двухмиллионную. Что это значит?

Представь бассейн, наполненный пластиковыми шариками. Всего этих шариков – два миллиона. В одном шарике спрятан, скажем, подарок. Все остальные пустые. Шанс на то, чтобы вытащить из бассейна шарик с подарком внутри, равен шансу на то, что программа выдала мне тебя. Именно тебя.

У меня был один шанс на два миллиона, чтобы вытащить тебя. И это только по самым общим параметрам. А что насчет других? Ведь их гораздо больше – тысячи. Какой тогда будет шанс? Один из триллиона? Один из квинтиллиона? Один из септиллиона? Меньше. Гораздо меньше.

Итоговое число почти что равнялось нулю. Но мне это удалось. Я все же вытащил тебя. В тот момент я почувствовал себя богом, мне открылась некая новая сила.

Я не мог понять, почему именно тебя мне выдала программа? Точно так же, как, в детстве смотря на себя в зеркало, каждый задавался вопросом: «Почему я – это я?»

Месяцев через шесть после твоего появления я стал планировать самую большую аферу своей жизни. Взлом казино.

Онлайн-казино на тот момент пользовались большой популярностью по всему миру, их защита от взломов считалась неуязвимой. На взлом алгоритма хеширования потребовалось бы несколько часов, за это время отдел безопасности обнаружит попытку взлома и сможет ее предотвратить. Потом один специалист по криптографии в своем исследовании доказал, что теоретически алгоритм можно взломать за минуту. Реальных взломов еще не было, но начались разговоры о ненадежности метода защиты. Через два года его окончательно признают небезопасным, онлайн-казино перейдут на другие методы защиты. У меня было время, которого с каждым днем становилось все меньше. Я должен был успеть.

И я успел, я нашел уязвимость алгоритма.

У меня была небольшая команда по всему миру – программисты из Штатов и Болгарии, специалисты по криптографии из России и Чехии. Один я бы не справился.

Несколько месяцев мы обманывали казино, и каждый из нас получал по двести или триста тысяч долларов в неделю.

Я купил две квартиры – в Цюрихе и Москве. Сказал родителям, что нашел классную подработку. Это был третий курс… Конечно, они не поверили мне и стали расспрашивать. Я так и не признался.

Я продолжал учиться в университете, а в свободное от учебы время облетел весь мир. Останавливался в лучших отелях, пил самый дорогой виски. Всегда один, так мне было легче. Вру. Не один, со мной была ты. Ты была со мной уже три года. Мне было больно смотреть на то, как ты живешь. Но я знал, что ты не примешь от меня ни рубля. Мне очень хотелось помочь. Я стал работать над созданием несуществующего родственника, который якобы оставил наследство вашей семье. Это было непросто. Если бы вы заподозрили что-то неладное, то не взяли бы ни копейки. Вы как будто боялись денег, которые не заработали сами, я не понимал почему.

Параллельно я решил завязать с казино. За несколько месяцев мне надоело сидеть в бассейне на крыше небоскреба и пить коллекционный виски. Я чувствовал, что потерял что-то важное. Раньше у меня была цель. Мне нравился процесс ее достижения, азарт, который я испытывал.

Я написал владельцу известного онлайн-казино GamPro, во всем признался и в подробностях написал алгоритм. Не знаю, зачем я это сделал. В деньгах я не нуждался. Что же мне было нужно? Тщеславие? Возможно. Мне хотелось рассказать миру о том, что я немножечко бог.

Началась переписка. Я писал длинные письма, вся суть которых сводилась к тому, что я – тщеславный ублюдок, который считал себя выше всех. Я никого не шантажировал, мне просто надо было показать им, кто я и что я могу. А потом ко мне на квартиру заявилась полиция.

Следом началось то, что мне безумно льстило. Статьи в газетах, поток журналистов, спецслужбы сразу нескольких стран ломали голову над тем, что же со мной делать. В конце концов швейцарцы сдали меня Великобритании, и Саффолк [3]гостеприимно открыл мне двери. Я наивно надеялся, что камера будет с видом на Северное море…

Там ко мне в камеру пришел сам Роджер Деррик, генеральный директор GamPro. Конечно, тогда я этого еще не знал. Я был слишком погружен в изучение алгоритмов работы игрового софта компании, а не ее иерархической структуры. Я видел перед собой солидно одетого мужчину с добродушным лицом. Светловолосый, коротко стриженный, лысеющий, с белесыми бровями и абсолютно не запоминающимся лицом. Я мог легко представить его своим соседом, который в субботу делает бургеры на своем заднем дворе с банкой пива в руке. Он сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться. Вид у него был не слишком довольный, и я до сих пор не понимаю, было ли это только его решение, или на него надавили другие члены правления. Роджер обещал вытащить меня из тюрьмы, но я должен был подписать контракт с GamPro на семь лет. Работать у них программистом и стать их дойной коровой. По истечении контракта я мог валить на все четыре стороны.