Юрий Додолев - Просто жизнь: Повести и рассказы

Рассоха растянул рот до ушей. Зубы у него были с щербинками, прокуренные.

— Небось испуг взял — попрошу? Не угадал! Кончилась моя болезня. Теперь только похмеляться буду, а пить ни-ни. Душа сама подскажет, когда снова начать.

Щетина на его лице была густая, с проседью, в бесшабашных светлых глазах то вспыхивало, то исчезало что-то озороватое; широкий нос с большими ноздрями шумно втягивал воздух.

— Жена по селу бегает, ищет тебя, непутевого, — накинулась на него Анна Григорьевна, — а ты, Тимофей Тимофеевич, вон где.

— Вчера помилование вышло. — Рассоха снова растянул рот. — С понедельника вкалывать начну. А сегодня — выходной.

— Вот и сидел бы дома.

— Дела.

— Какие у тебя дела…

— И ты не угадала! — с удовольствием сказал Рассоха. — Попа подрядился сопровождать. Старуха в урочище померла. Вчера он не смог — жена хворает. Хотел подводу нанять, но я отсоветовал. По дороге до этого урочища большой крюк делать надо, а напрямик — всего пятнадцать верст. Чуть свет поднялась. Поп шибко ходит — я едва поспевал. Как пришли, сразу отпевать стал. А я пошататься пошел. Медведя встретил. Хотел свалить, да патрон пожалел. Всего четыре штуки осталось. — Он переломил ружье, посмотрел, на месте ли патроны. Запустил руку в широкую штанину, извлек еще два патрона — в махорочной пыли, подул на них, потер подолом рубахи потускневшую медь, посмотрел на Василия Ивановича. — Насыпал бы мне дроби, а?

— Лишней нету.

— Ну? Слышал, в твоем чулане с полпуда спрятано.

— Еще чего слышал?

Рассоха пропустил это мимо ушей.

— Зачем тебе столько-то? На охоту ходишь редко — с утра до вечера в школе сидишь. А я по тайге часто бегаю — корм добываю.

Василий Иванович фыркнул.

— Добытчик!

— Разве нет? — спокойно спросил Рассоха. — Вон какая орава в доме.

— Пить надо поменьше! — жестко сказал Василий Иванович.

— Эх! — Рассоха огорченно сплюнул. — Всегда ты на одно и то же сворачиваешь. Душа этого требует — и все тут.

— Лучше бы она другого требовала… Жену твою жалко, детей.

Рассоха надел на плечо двустволку. Собака тотчас вскочила. Помахивая пушистым хвостом, посмотрела на ельничек, потом на хозяина.

— Я в твою семью, Василь Иваныч, не лезу, и ты в мою не лезь!

— Не петушись, — примиряюще сказала Анна Григорьевна.

Рассоха усмехнулся, сделал два шага, обернулся.

— Поп обещал к шести часам управиться. Может, подбросите нас? На машине все ж сподручнее, чем пешкодралом.

Василий Иванович нахмурился.

— Не с руки нам с попом ехать.

— Брось! — возразил Рассоха. — Он не кусается, он хороший мужик, с понятием.

— Не с руки, — повторил Василий Иванович.

— Давайте подождем, — сказала Лариса Сергеевна.

Все согласились — надо подождать.

Из тайги потянуло прохладой, налетела мошкара, комары. Ведра и корзины были погружены, а Галинин и Рассоха все не появлялись.

— Не торопятся, — проворчал Василий Иванович.

— Подождем еще и поедем, — сказала Анна Григорьевна.

Петька строгал перочинным ножом палку. Шофер отсыпался впрок — утром предстоял дальний рейс. Валентина Петровна бродила по краю полянки, иногда наклонялась, что-то поднимала, сразу отбрасывала.

— Чего ищешь? — крикнула Анна Григорьевна.

— Грибы.

— Нашла?

— Только красики попадаются, да и те червивые.

— В такую теплынь чистых не найти. Как спадет жара, тогда и пойдут крепенькие.

— Верно, — подтвердил Василий Иванович и пообещал свозить учителей в хорошее место, когда наступит грибная пора.

Мошкары и комаров становилось все больше и больше. Зудело лицо и чесались ноги — крохотные насекомые проникали под штанины, впивались в тело.

— Это еще что! — с веселым ужасом объявила Валентина Петровна. — В пролетье их столько было, что просто страх.

— Поехали! — скомандовал Василий Иванович.

Ветлугин направился к полуторке и увидел Галинина и Рассоху. Появились они совсем не с той стороны, откуда их ждали.

— Заплутались? — спросила Анна Григорьевна.

Рассоха рассмеялся.

— Я по тайге, как по своей избе, бегаю. Не отпускали его, — он кивнул на Галинина, — такие поминки отгрохали, что прямо как в сказке.

Был Рассоха как стеклышко. А у Галинина влажно блестели глаза и на щеках — этого даже посеревший воздух не мог скрыть — проступал румянец. Сдержанно поклонившись всем, он подошел к Ветлугину:

— Все гуляешь?

— Точнее будет — догуливаю. Первое сентября на носу. — Ветлугин не сомневался, что Василий Иванович и другие учителя смотрят на него и думают невесть что. «Ну и пусть думают», — решил он.

— Волнуешься?

— Немного.

Они помолчали. Хрустнула ветка. Ветлугин обернулся, увидел Ларису Сергеевну, торопливо сказал:

— С тобой жаждут познакомиться.

— Кто?

Ветлугин подвел Галинина к Ларисе Сергеевне, хотя особенной радости это ему не доставило. Они обменялись рукопожатиями, стали о чем-то говорить.

Когда Лариса Сергеевна отошла, Галинин с улыбкой сказал:

— Недавно видел тебя с ней.

— Где?

— Около твоего дома. Она вон с той толстушкой была.

— Провожали меня. — Ветлугин неожиданно вздохнул.

Внимательно посмотрев на однополчанина, Галинин решил, что Леха если и познал женщин, то очень немногих, что каждое свидание с красивой девушкой для него не просто интрижка, а прелюдия большой любви.

— Хватит прохлаждаться! — крикнул Василий Иванович, обращаясь к учителям.

Все двинулись к полуторке. Как только Галинин очутился в кузове, директор демонстративно отвернулся. «Глупо», — подумал Ветлугин и нарочно встал около отца Никодима.

Из глубин тайги стремительно надвигался сумрак. Воздух мутнел прямо на глазах, и очень скоро стоявшие в отдалении деревья слились в одну сплошную линию. Шофер включил фары, и полуторка, покачиваясь, как катер на волнах, поползла к дороге. Валентина Петровна снова стала повизгивать, но уже не наваливалась на Ветлугина: видно, стеснялась попа. Когда машину тряхнуло особенно сильно, Василий Иванович не выдержал — помолотил кулаком по крыше кабины.

— Чего? — высунулся шофер, притормаживая.

— Помедленней газуй! Все ягоды перемнутся.

— Как улитка ползу. Я же не виноватый, что тут одни кочки.

— Все равно помедленней! Разрешил тебе выпить, а ты и рад.

Машина опять поехала. Рассоха сплюнул через борт. Галинин усмехнулся в бороду.

Через несколько минут машина выбралась на дорогу. Ветлугин ощутил на лице густую тепловатую пыль, решил сразу же сбегать к речке — искупаться.

— Зайдешь ко мне? — спросил Галинин, когда они остались вдвоем.

— Искупаться надо — пропылился весь.

Галинин переложил из руки в руку узелок с облачением.

— Водичка, должно быть, теплая.