Елена Колина - Ты как девочка [litres]

Представьте, что несколько поколений питерских математически одаренных детей называют вашего отца Отцом, представили? И как вам? По-моему, противно. У него страсть быть отцом чужим детям.

Я не ревную. Просто или он только мой отец, или никакого не надо. Я считаю, что знаменитый Отец Сергей не состоялся как отец одного-единственного ребенка.

Мы с ним в расчете: он, в свою очередь, считает, что я не состоялся как сын. Я не математик, не сижу у костра, не сплавляюсь по рекам. У костра комары, расчесанные до крови руки, я боюсь вывалиться из байдарки… Ох, я понимаю, как стыдно всего этого не хотеть. Возможно, он даже считает, что я не состоялся как человек.

Я разочаровал его, а он меня. Разница между нами в том, что он говорит мне об этом. Вот сколько я себя помню, он говорит: «Ты как девчонка». А я не говорю ему, что он предпочел мне своих учеников. Вернее, образу себя, который видит в их глазах при свете костра. Пофиг. У меня все норм, мой родной отец меня умеренно любит. Раз в месяц определяет генеральную линию моей жизни.

Мои встречи с папой всегда проходят одинаково.

Вот он пришел. Отец Пришел Общаться с Сыном.

Сказал: «Здрасьте, ну что нового? Говори только самое главное… ты счастлив?»

Вот вы, вы бы не раздражались? Если бы вас раз в месяц спрашивали, счастливы ли вы? Это навязчиво. Люди не хотят все время говорить: «я счастлив» или «я несчастлив». Вот что получается, когда неумный человек, но старательный.

Когда он приходит, время как будто сжимается. За пятьдесят минут, которые он обычно у нас проводит (на самом деле из них мне достается двадцать и полчаса Мамочке), мы с ним должны побыть друзьями. Поговорить о самом главном, что происходит в моей жизни. Он должен дать мне совет и оказать поддержку. Он должен успеть побыть для меня самым главным человеком на земле, заглянуть в мои мысли, понять мои чувства.

Но перед тем как побыть друзьями, мы должны стать друзьями. Ведь за месяц, что прошел с прошлой встречи, мы успеваем отвыкнуть друг от друга.

Мы с ним сидим вдвоем двадцать минут, и вместо того чтобы прожить вместе тысячу жизней, мы просто сидим, и смотрим друг на друга, и думаем: «скорей бы…» Я думаю «скорей бы пришла Мамочка», а он думает «скорей бы пришла Клара». Как назло, она не приходит – хочет, чтобы мы побыли вдвоем!

Если бы мы жили вместе, то сидели бы по разным комнатам, каждый у своего компьютера, и никогда не разговаривали о Самом Главном. Возможно, тогда у нас была бы Близость Отца с Сыном?

В детстве я несколько раз просил его поехать вместе на море или купить мне что-то, во что мы бы играли вдвоем. В ответ он смотрел на меня таким беспокойным и уклоняющимся взглядом, какой бывает у человека, когда он сразу знает, что скажет «нет», и ему заранее неловко.

Я знаю, он не готов быть для кого-то главным. Быть Главным для всех – да, но главным человеком в моей отдельно взятой маленькой жизни – это нет. Все эти байдарочные походы с учениками и песни у костра, все эти разговоры о смысле жизни… понимаете, они ему нужны даже больше, чем его ученикам. Он от этого тащится Он на это подселОн находится от этого в зависимости. Татка меня анализирует и интерпретирует. Говорит, что он неплохой и достаточно меня любит, что дело не в нем, а во мне: я все время хочу ему понравиться. Говорит, что отец воплощает в себе наше право жить на Земле, поэтому я инстинктивно хочу понравиться своему отцу.

Ну, я считаю, что это глупость. Хотя в данном случае… Ну да, мне… я бы хотел ему нравиться.

Знаете, что я о нем по-настоящему думаю?

Когда Мамочка с ним развелась, мне было семь лет. Я, конечно, не перестал считать его папой. Он оставался моим папой, самым важным для меня человеком, важнее мамы. Я бросался к нему обниматься и не обижался на это его «ты что, девчонка?!». Он старался воспитать мужчину. Повторял «ты же мужик» и «будь мужиком», «уступи девочке» и «ты что, баба?!». Дело не в его отношении к женщинам, тут дело во мне: он пренебрежительно относится к слабым. Настоящий мужчина не имеет права что-то чувствовать, быть слабее других, он должен быть сильным, сильнее других, настаивать на своем, быть главным, быть первым. Мамочка, конечно, не была с ним согласна, она говорила: «Конечно, он плачет, он же мальчик!» Она считает, что мальчикам легче нанести психологическую травму.

Потом он женился. В его новой семье был мальчик. Этот мальчик был почти моего возраста. Он вдруг стал важным человеком в жизни моего отца и потому казался мне взрослым.

Этот мальчик стал называть моего отца папой. Папа сказал мне: «Понимаешь, для него это очень важно, чтобы он мог называть кого-то папой». Я подумал: «Я понимаю, но почему именно моего папу?»

Я подумал: тому мальчику повезло, что ему достался мой папа.

В общем, когда мой папа стал папой другого мальчика, я понял: папа – это вовсе не Тот, от Которого Зависит Все. Папа – это в принципе ерунда, это просто мужчина, который живет с ребенком. Когда он приходит в другую семью, то становится там папой и хорошо выполняет свои обязанности, а свои обязанности в прежней семье передает другому мужчине. А мама у ребенка одна, она будет всегда.

– Ну, так что у тебя произошло за это время?

– Ничего.

– Как это ничего? Не может быть, чтобы ничего. За то время, что мы не виделись, что самое важное произошло в твоей жизни?

Он бы удивился, если бы я сказал: «О, Гудвин, Великий и Ужасный, самое важное, что произошло в моей жизни, это почти секс»?

Он бы удивился. Он не считает меня «настоящим мужиком», у которого может быть Секс или на худой конец Почтисекс. Он бы сказал: «С какой это стати у тебя был Почтисекс?..»

… – Ну хорошо, а в чем смысл человеческого существования? – продолжал папа, Великий и Ужасный Гудвин моей жизни.

– Не знаю.

– Не знаешь… Но ты ведь думал об этом? Каждый в твоем возрасте думает о смысле жизни.

Действительно, каждый из его учеников… А я вот даже не начинал думать, в чем смысл жизни.

Вместо смысла жизни я бы хотел поговорить о сексе. Вот было бы здорово иметь отца, которого можно спросить: послушай, а это вот как, что на меня это не произвело сильного впечатления? Что я не чувствую, что у меня началась новая жизнь или что мир взорвался? Я обязательно должен быть поглощен сексуальными мыслями и одержим желанием? Ничего, что это не поглотило меня и я даже немного разочарован – как, и это все?

Если меня не поглотил секс, это норм или не норм? Я нормальный (лев, тигр, олень, лось) или со мной что-то не так и я асексуальный заяц?

Я читал, что в аптеках продается левый аспирин, который пагубно действует на сексуальную функцию (поэтому вся нация скоро вымрет). Или с нацией все в порядке, а я один не очень? Между прочим, поколение миллениалов, к которому я принадлежу, считается асексуальным. Я – нормальный асексуальный миллениал? Можно ли это подправить? В смысле вылечить?