Грэм Симсион - Эффект Рози

– На основании чего вы сделали вывод о моей зацикленности?

– Мы просто думали… Ну, вы же живете с Рози, а она единственный человек в мире, который одновременно заканчивает учебу на медицинском факультете и диссертацию. Говорит, что думает, все время занимается, нам буквально силком приходится ее куда-нибудь вытаскивать… А потом вдруг она такая, да, я беременна, но мне сейчас надо доделать статистику. И мы думали, что вы такой же, а тут вдруг эта квартира, и коктейли, и этот чувак с гитарой и в такой рубашке из шестидесятых.

Она отхлебнула свой коктейль.

– Внушает. Я хочу спросить… Кто-то поможет Рози с этой клинической заморочкой?

– С клинической заморочкой?

– Простите. Я сую нос не в свое дело. Но мы обсуждали это между собой, потому что хотим как-то помочь. Она так явно пытается использовать беременность для того, чтобы соскочить.

– Откуда?

– С клинической практики. Рози ведь хочет заниматься психологией, и если ей помочь с этим справиться, то после следующего года ей уже не придется притрагиваться к пациентам. Я так понимаю, у нее была какая-то травма в детстве – авария или что-то вроде, – и с тех пор она боится экстренной медицины.

Рози попала в аварию, в которой ее мать погибла, а Фил получил тяжелую травму. Представлялось вероятным, что зрелище чужих травм могло пробудить у нее болезненные воспоминания. Но мне она об этом ничего не говорила.

Утром в понедельник, на следующий день после вечеринки, Инге попросила меня о срочной встрече и предложила выпить кофе.

– Вопрос скорее личный, – сказала она.

Я не вижу логического объяснения тому, что личные и общественные темы должны обсуждаться в кафе и сопровождаться употреблением напитков, в то время как научные темы могут обсуждаться и в рабочей обстановке, и в кафе. Тем не менее мы сменили местоположение и взяли кофе, чтобы начать разговор.

– Вы были правы насчет Джина. Зря я вас не послушала.

– Он попытался соблазнить вас?

– Хуже. Он говорит, что любит меня.

– Без взаимности?

– Разумеется. Он старше моего отца. Я в нем видела наставника, а он отнесся ко мне как к равной. Но я никогда не давала оснований… Не могу поверить, что он так неправильно все понял. Я не могу поверить, что я так ошибалась.

Вечером я постучал в дверь комнаты Рози и вошел. Я рассчитывал застать ее у компьютера за работой, но она лежала на матрасе. Без книги. Отсутствие отвлекающих факторов создавало идеальную возможность для обсуждения важной темы.

– Мэй сказала мне, что у тебя есть проблема с клинической практикой. Что у тебя патологический страх перед физическим контактом с пациентами. Это так?

– Черт. Я тебе уже говорила, что заканчиваю с медицинским образованием. Причины не важны.

– Ты говорила, что берешь академический отпуск. Дэвид Боренштейн…

– К черту Дэвида Боренштейна. Хорошо, пусть так – я беру академический отпуск. Может, я вернусь к учебе, может, нет. А в данный момент я немного занята сессией и собственной беременностью.

– Очевидно, если появляются препятствия, мешающие достижению цели, следует изучить методы их преодоления.

Я понимал чувства Рози и мог ей помочь. Я оказался практически в идентичной ситуации, когда переключился с изучения компьютерных технологий на генетику. Отвращение, когда я был вынужден прикасаться к животным, было прямо пропорционально их размерам. Это не рациональное, а инстинктивное отношение, поэтому так трудно было его преодолеть.

Я пробовал гипнотерапию, но излечил меня, как я полагаю, Случай со спасением кота, который принадлежал моему соседу по квартире. Котенок свалился в унитаз, и мне пришлось спасать его от утопления – задача, неприятная вдвойне. Тогда я узнал, что в чрезвычайной ситуации способен за счет интеллектуальных усилий абстрагироваться от физических ощущений. Изучив строение мозга, я научился повторять этот прием, что помогало мне впоследствии вскрывать мышей и ассистировать при рождении теленка. Я был уверен, что могу теперь справиться с чрезвычайной медицинской ситуацией, и был готов обучить этим навыкам Рози.

Я начал объяснять, но Рози остановила меня:

– Хватит, пожалуйста. Если бы я хотела разобраться, я бы это сделала. Мне это просто не очень нужно.

– Хочешь пойти в театр? Сегодня вечером?

– Какой театр?

– Это сюрприз.

– Значит, ты не покупал билетов. Ты все это… не планировал?

– Я запланировал поход в театр. Для нас двоих. Как пары.

– Извини, Дон, но нет.

Я пошел проведать Джина. Он лежал на кровати у себя в комнате. Наша квартира на глазах превращалась в депрессивную территорию.

– Молчи. Инге разговаривала с тобой, верно?

Джин велел мне молчать, затем задал вопрос, требующий ответа. Я решил, что второе важнее первого.

– Совершенно верно.

– Господи, как я теперь буду смотреть ей в глаза? Я оказался полным идиотом.

– Совершенно верно. К счастью, Инге тоже не заметила, что твое общение с ней имело целью соблазнение. Я бы рекомендовал…

– Дон, мне не нужны твои советы по поводу того, как надо себя вести.

– Ошибка. Я обладаю уникальным опытом поведения в неловких ситуациях, возникших в результате бесчувственного отношения к другим людям. Я специалист. Я рекомендую попросить прощения за то, что ты вел себя как болван.

Инге я рекомендовал попросить прощения за то, что она изначально вела себя двусмысленно. Ей тоже неловко. Никто об этом не знает, кроме меня.

– Спасибо. Ценю.

– Не хочешь сходить в театр? У меня есть билеты.

– Нет, лучше посижу дома.

– Ошибка. Ты должен пойти со мной в театр. Иначе будешь все время думать о своем промахе и ничего не придумаешь.

– Ладно. Во сколько?

Знакомьтесь, Дон Тиллман, психотерапевт.

Перед уходом я приготовил еду для Рози, а для нас с Джином оставил в холодильнике, чтобы мы могли ее съесть, когда вернемся. У меня возникла небольшая проблема с упаковочной пленкой из-за того, что она не хотела отрываться по линии перфорации. Рози встала из-за стола и оторвала требуемый кусок пленки.

– Мне трудно поверить, что ты не в силах справиться с упаковочной пленкой. А как ты собираешься управляться с подгузником? Неужели так трудно быть нормальным хоть в чем-то?

Джин вышел из своей комнаты. Рози обернулась.

– Прости. Я не со зла. Забудь то, что я сказала. Я просто иногда расстраиваюсь из-за того, что ты все делаешь не так, как все.

– Это неправда, – сказал Джин. – Дон не единственный, у кого возникают трудности с упаковочной пленкой. И кто не может что-то найти в холодильнике. Я помню, в какую ярость пришел твой друг Стефан из-за человека, воровавшего сахар с кухни. Он разорялся минут пять и в результате собрал вокруг себя половину сотрудников факультета, которые стояли и таращились на сахарницу, стоявшую перед ним на столе.