Тибор Фишер - Как править миром

Большинство из нас наверняка потрудились бы придумать какое-то оправдание, чтобы хоть как-то сохранить лицо, когда уходишь от бородавчатой революционерки, сбегаешь из пригородной дыры, пропахшей аммиачно-нитратными удобрениями, и поселяешься в пентхаусе на речном берегу. Но только не Джек. Он просто бросил свою перуанку, отшвырнул, как раскаленную наковальню. Небольшая поправка: ты бы запомнил, как швырялся раскаленными наковальнями. Такое не забывается. Но для Джека никакой первой жены нет и не было никогда.

Херби был как птицы, выбирающие себе пару раз и навсегда, на всю жизнь. Развод разорвал его в клочья. Выпотрошил живьем. Удивительно, что он вообще был женат. Таким людям, как Херби, обычно не нужны жены. Они с головой уходят в работу. Да, любовь – сложная штука, посложнее квантовой физики.

– И развод, и все остальное, – соглашаюсь я с Хлоей. – Столько всего навалилось в конце, столько горестей и невзгод.

Если ты постоянно слушаешь рутс-регги, слова «горести» и «невзгоды» возникают в твоей речи чаще по сравнению с речью среднего лондонца.

– Херби всегда хорошо о тебе отзывался. Он говорил, у тебя зоркий глаз. Ты умеешь не только смотреть, но и видеть. – Лучше бы Хлоя этого не говорила. Теперь я чувствую, что подвел Херби. Не оправдал надежд. – Он показал мне твой фильм о надувных замках. Мне очень понравилось. Отличный фильм. – Она смеется, подтверждая свое заявление.

Выпивка. Похвала. Небольшая поправка: незаслуженная похвала. Это все неспроста. Тут какой-то подвох. Джо’н предложил мне снять документалку о надувных замках-батутах в надежде, что я запорю проект. Это известный прием: если хочешь кого-то уволить, предложи ему сделать работу, которая в принципе невыполнима – или работу, за которую он сам никогда не возьмется, – чтобы он психанул и уволился сам.

Скажу без ложной скромности: справился я очень даже неплохо. Фильм получился с подтекстом. Один сплошной толстый намек, что все телевидение – это надутая оболочка, красивая форма без всякого содержания. Воздушный замок. В основном работа представляла собой документальный рассказ о Джоне Скарлоке, инженере-изобретателе надувных аттракционов из Луизианы. Мне казалось, я снял серьезный, по-настоящему зрелый фильм, однако никто этого не заметил. Хотя это был не худший из моих проектов. Но одно я усвоил: никогда не работай с детьми, если ты не готов обижать маленьких.

Сначала Джо’н заявил, что фильм нельзя выпускать в эфир.

– Нет, Бакс, это совсем никуда не годится. Я не могу выпустить это в эфир. Ты меня очень разочаровал.

– А что не так с моим фильмом?

– Все довольны и счастливы.

– Все довольны и счастливы?

– Да, все довольны и счастливы. Прыгают и смеются. Смеются и прыгают. Документальные фильмы снимаются не для этого.

В конце года у Джо’на в бюджете образовалась изрядная дыра, и ему пришлось ставить в эфир мои замки. Этот выпуск получил самый высокий рейтинг из всех серий программы.

Хлоя наливает немного виски и себе.

– Наверное, все началось с гибели его сына.

Старший сын Херби разбился на мотоцикле. Да, именно с этого и началось. А потом навалилось все разом, одно к одному. Херби был человеком стойким – уж точно покрепче меня, – но когда удар следует за ударом, беда за бедой, тут кто угодно сломается.

– Как я понимаю, они поэтому и развелись. Такое сильное горе, так много взаимных упреков, – говорю я. – А потом еще и на работе случилась черная полоса. Джо’н…

– Можешь мне не рассказывать. Он его растоптал.

Да. Джо’н перекрыл ему кислород. Херби был человеком беззлобным и добрым, даже когда Джо’н в прямом смысле слова его убивал, не давая вообще никакой работы. Херби не был святым, но задатки святого в нем явно имелись. Естественно, он не любил Джо’на, но он единственный из всех нас не питал к нему ненависти.

Однажды вечером, на темной и тихой зеленой улочке в Хампстеде мы с Эдисоном ушли с вечеринки и во дворе перед домом увидели Джо’на, топтавшегося на подъездной дорожке. Он еле-еле стоял на ногах, то ли обдолбанный, то ли пьяный в дугу. Эдисон поднял с земли камень, нарушив дзен-композицию какого-то псевдояпонского садика, и сказал: «А давай его грохнем». Поскольку предложение исходило от Эдисона, оно было сделано на полном серьезе. Это было давно, когда я еще не совсем ожесточился, но даже тогда я задумался: может, и вправду подойти к нему со спины и как следует стукнуть? Меня остановило лишь то обстоятельство, что народ видел, как мы ушли с вечеринки одновременно с Джо’ном. Я трезво оценивал свои силы и понимал, что не смогу убедительно врать на суде. Моя довольная рожа выдаст меня с головой.

– Да, есть у Джо’на такая привычка.

– Он мне говорил, что ты ищешь сейф Херби.

Вот он. Значит, сейф Херби.

– Ты знаешь, что Херби родом из Уэст-Кантри? Уроженцы Уэст-Кантри, они отличаются от всех остальных. Ньюкасл, Шотландия, Бирмингем, Ливерпуль, Ольстер, прямодушный Йоркшир, все десять жителей Камбрии – они все кричат, что им плевать на Лондон, что Лондон – помойная яма, что у них есть свои ценности и традиции и чихать они хотели на Лондон. Они врут. А Уэст-Кантри? Им и вправду плевать. Абсолютно. Существует легенда, что задолго до викингов, задолго до Христофора Колумба какие-то рыбаки из Бристоля открыли Америку. И никому ничего не сказали.

– Херби рассказывал столько всего интересного. Однажды он сказал, что ему точно известно, где похоронен король Артур.

Хлоя смеется, и этот смех дает все основания предположить, что она уже и думать забыла о Джо’не.

Но я не уверен насчет короля Артура.

– Он говорил мне, что знает, кто убил Джона Кеннеди.

Может быть.

– Да, и еще он рассказывал, что за два дня до конца войны нацисты открыли секрет антигравитации, но уничтожили все материалы исследований. Потому что они не умели достойно проигрывать.

В это я бы поверил.

– Думаешь, он хранил в сейфе что-то, связанное с этими тайнами? – спрашивает Хлоя.

– Не знаю. Логично было бы предположить – с учетом того, в каком он оказался отчаянном положении, – что если бы у него на руках были хорошие карты, он бы, наверное, их разыграл. Но Херби был человеком слова. Если кто-то отдал ему на хранение важные документы или видеозаписи и сказал, что их можно обнародовать не раньше, чем через тридцать лет, или в случае смерти прежнего владельца, Херби не стал бы обманывать его доверие. Или, может быть, он ничего не предпринял, потому что он родом из Тонтона. В этом случае логика не работает. Или…

– Или?

– Или там ничего нет, потому что он был тем еще шутником. Однажды он отправил меня в Букингемский дворец. Сказал, что меня ждет королева. Что я буду брать у нее интервью. Я даже сумел уболтать охрану, чтобы меня пропустили внутрь. Настолько я был уверен, что это правда. Херби так ржал, что ему пришлось покупать новые брюки.