Виржини Гримальди - День, когда я начала жить

Лежа обнаженными в постели Мари, любовники наслаждались отдыхом после бурных объятий.

Мари хотела бы ему сказать, что она тоже уже привыкла к ним и даже слишком привыкла. Она хотела бы ему признаться, что днем ей не хватает его и что она с нетерпением ждет наступления вечера. Но она не сделала этого. Ведь ей не пятнадцать лет, и она хорошо знает, чем кончится эта история. Это всего лишь отклонение от курса, которое закончится одновременно с круизом.

Она повернула к нему лицо.

– А ты не думаешь, что совершаешь ошибку, приобретая зависимость, избавление от которой не пройдет бесследно?

Лоик сжал ее в своих объятиях.

– Мне так нравится проводить время с тобой.

Мари с трудом удержалась от ответа. Ей так хотелось сказать: «Мне тоже», но вместо этого она твердила себе: «Только не скажи: я тоже …»

– Все хорошо? – спросил он.

– Очень хорошо, – ответила она, уткнувшись лицом ему в шею.

– Можно задать тебе вопрос?

– Разумеется.

– Скажи, ты не чувствуешь себя виноватой?

Она отодвинулась от него и рассмеялась.

– Неужели я похожа на человека, который испытывает чувство вины?

– Тем лучше. Я часто сам себе задавал этот вопрос. Теперь мне легче.

Она, конечно, могла бы внушить себе чувство вины. Она не сдержала данное самой себе обещание не приближаться более чем на метр ни к одному мужчине. К тому же формально она была еще замужем. С Родольфом все теперь прояснилось, и ей наплевать, если она нарушила супружескую верность.

– А ты чувствуешь себя виноватым?

Мари пожалела, что задала этот вопрос в тот момент, когда она почти коснулась его губ. Лоик вздохнул.

– Немного. Иногда мне кажется, что я изменяю Нольвен. Но, думаю, что это нормально… Я не дотронулся ни до одной другой женщины с момента нашей встречи.

– Я понимаю…

– И я знаю, что я не делаю ничего плохого. Кроме того, это сильнее меня, я не могу подавить в себе желание быть с тобой. Думаю, что именно поэтому я был так отвратителен с самого начала: я почувствовал опасность.

Она погладила его по щеке, а он еще сильнее прижал ее к себе.

Марианна была права, когда однажды вечером утверждала, что любви все возрасты покорны. Но любовь всегда разная. В двадцать лет она безусловная, иррациональная, страстная. Люди наивно полагают, что она продлится всю жизнь, и даже не могут представить, что однажды все закончится. Уверенность сопряжена с телесными желаниями, обещания вплетаются в планы на будущее. Она вспомнила свою свекровь, которая в день свадьбы посоветовала ей воспользоваться этой беззаботностью, которая не будет длиться вечно. Тогда она показалась ей пессимисткой, и Мари пообещала себе доказать, насколько мать Родольфа неправа. Разумеется, сама она воздержится от подобных советов для своих дочерей; хотя она и допускала, что во всем этом есть крупица истины. Любовь в сорок лет гораздо сдержаннее, рациональнее и осторожнее.

Но она бы предпочла ту, двадцатилетнюю любовь, когда не было никаких ограничений. Она бы и сейчас хотела полностью отдаться ей, забыв обо всем на свете. Разве не она пела на ухо Родольфу: «Я поделюсь с тобой всем, что умею, всем, что я стою, и всем, что имею, все мои недостатки станут твоими, а все мои удачи мы поделим пополам». Сегодня ее чувства были другими, потому что она входила в клан знатоков, отдающих себе отчет в том, чем все закончится.

Лоик встал и подошел к балкону. Проходя мимо телевизора, он увидел белую коробку рядом с ним. Крышка была полуоткрыта, и он заинтересовался содержимым.

– Что я вижу? Упаковка антидепрессантов? – спросил он с торжествующим видом.

– Да, виновата. Но, клянусь тебе, я принимаю их только в случае крайней необходимости! – ответила Мари, подняв правую руку.

– Я знаю одно средство, которое действует безотказно: «Реальная любовь», – произнес он конфиденциальным тоном. – Но только при одном условии: соблюдать предписанные дозы. Оно очень эффективно.

– Согласна с тобой. Принимаю его в случаях крайнего упадка сил и настроения.

– На меня еще прекрасно действует «Умница Уилл Хантинг», никаких побочных эффектов, оказывает не слишком сильное воздействие, улыбка обеспечена. Отличный продукт.

– Если покопаешься, найдешь все это в той же коробке! Может быть, примем в предписанной дозировке?

– Не могу сказать, что мы погрузились в депрессию, но было бы глупо отказываться от «Умницы Уилла Хантинга», – сказал он, вынимая диск, а Мари, садясь на кровати, принялась аплодировать.

Может быть, она действительно еще не так стара, как ей казалось?

Заключив Мари в объятия, Лоик наслаждался одним из своих любимых фильмов, забыв обо всем. Забыв даже о том, что ему нужно было проснуться до рассвета и незаметно пробраться в свою каюту.

Сирена туманного горна пробудил их ото сна. Оживление, чувствовавшееся снаружи, не оставляло никаких сомнений: на палубах уже было много народу, и выйти из каюты незаметно не удастся. Вместо того чтобы впасть в панику, они решили понежиться в постели, тем более что это было первое утро, которое они проводили вдвоем.

Ночью Мари крепко спала. С мужем ей редко это удавалось. Ее сон, как правило, был поверхностным, она боялась пошевелиться из страха разбудить его и услышать громкую незаслуженную брань. Утром, когда Родольф вставал, он бесстыдно демонстрировал ей интимные части своего тела и, отправляясь в туалет, не закрывал за собой дверь. Стеснительность и тактичность явно не были его сильными сторонами.

Лоик, освободившись от объятий Мари, встал, натянул шорты и подошел к балкону. Судно готовился встретить круизный порт Маскат.

– Мари, иди посмотри, какая красота! – воскликнул он.

На вершине скалистого холма, как огромная курительница для благовоний, возвышалась башня.

Мари натянула на себя футболку Лоика и присоединилась к нему.

– Да, можно подумать, летающая тарелка.

Лоик рассмеялся. Она прижалась к его спине, обхватив талию руками. Он продолжал смеяться, и его смех раздавался слишком громко и долго. Продолжалось это до того момента, пока они не увидели Франческу, смотревшую на влюбленную парочку понимающим взглядом.

Франческа исчезла, и они застыли в немом ужасе.

– Ты думаешь, она что-нибудь видела? – спросила Мари шепотом, хотя могла бы и не спрашивать.

– Хм, думаю, она видела, как мы полуголые прижимаемся друг к другу.

Мари вернулась в каюту и села на кровать.

– Даже если предположить, что за нами не установили слежки с помощью камер, то и в этом случае нам не удастся выйти сухими из воды. Согласен?

– А вдруг повезет? Ладно, я иду в душ.

Мари сбросила с себя футболку, вошла под горячие струи и прижалась к Лоику. Уж здесь их точно никто не увидит.