Сид Чаплин - Тонкий шов

— Интересное дело! — возбужденно заговорил старик. — Сижу, набив брюхо, кругом горы, под носом озеро, а с чего я начинал — ты знаешь?

— У тебя был маленький гараж, — сказал Нед, полагая, что знает все домашние предания.

— Гараж — это потом, — сказал старик. — Спасибо, нищенка напомнила.

Он потомил Неда ожиданием и продолжал:

— Ну, слушай. Молодым я работал у братьев Купер. У них подряд на очистку отхожих мест. Это, в общем, такая будка, а в ней ящик с дыркой наверху. Обычно на два дома один нужник. У кого был личный, тот, считай, жил в роскоши. Сзади была железная дверка, ее подымали, когда опоражнивали коробку. Начал еще твой прадед, а когда совсем занемог — тут я его сменил.

Они были фермеры, братья Купер, — продолжал старик, — большие мерзавцы. Я работал всю ночь и потом с утра пораньше, — усмехнулся старик, — доил коров! Представляешь? И помыться негде. Но выбирать было не из чего: они же и сдавали мне угол.

Это вот как делалось, — сказал он, перехватив взгляд Неда. — Была такая тачка, ее называли самосвал, на паре больших колес, чтобы вываливать содержимое. На оглобли вешался морской фонарь, в руках — мешок с желтой присыпкой. И обходишь будки одну за другой. Если повезет, можно за один раз отгрузить пол-улицы. А везти далеко, мили за две, в оба конца — четыре.

Он взглянул на Неда и покачал головой.

— Интересно? Ну, ладно. Свалка была на другом берегу реки. В холодные ночи приходилось держаться поближе к лошади, чтобы согреться. — Старик натянуто улыбнулся. — А в теплые ночи можно было заходить спереди лошади и поменьше нюхать. Лошадь знала дорогу, шла прямо к свалке. Потом я загонял старушку на самый верх, выдергивал откидную доску, осаживал лошадку и плечом поддевал борт — тачка и опорожнялась. Правда, приходилось еще помогать лопатой.

— Так вот какая она была, твоя работа, — сказал Нед.

— Да, такая, — ответил старик, наливая себе стакан вина. Выпил и продолжал — Я был ничем не лучше той нищенки. Я эту вонь жевал, нюхал, глотал, от нее глаза резало, кожа зудела, а денежки прибирали братья Куперы. Управившись с дерьмом — ползешь коров доить, а братцы за тебя отсыпаются.

Старик хохотнул.

— Потом я внес от себя пай, перекупил их контракт, женился на твоей бабке, а на ее приданое обзавелся запаленной клячей и старенькой повозкой. А потом вообще оставил это дело, купил гараж и про старое не вспоминал. В люди вышел! — рассмеялся он, и Нед не понял, случайно или нет прозвучала в его тоне ирония.

— Я ничего не знал, — медленно выговорил Нед.

— Брезгуешь, наверно? — спросил старик.

— Горжусь, — просто ответил Нед.

— Да, вот так я начинал, — сказал старик, глядя перед собой невидящими глазами.

— Как же ты узнал, какой нужен пай? — спросил Нед, когда они уже садились в машину.

— А ты поломай голову, — сказал старик.

Они еще немного проехали, и совсем стемнело, только дорога была все та же. Старик радостно таращился на бледный пляшущий месяц, легко вспарывавший облака. Машина забиралась все выше и достигла этих облаков. Их поглотила молочно-белая пелена, фары ослепли, пришлось убавить скорость. Дорога, горы утомили старика. Сон не шел. Болели спина и грудь. Он проглотил еще таблетку, полегчало. Горы уже внушали ему страх. В любую секунду они могли навалиться и раздавить его. Плохо освещенные деревни глядели угрюмо, отступали, и снова впереди была дорога.

— Кто-нибудь из братьев напился и проговорился тебе, — сказал Нед.

— Я знал, что эта загадка не даст тебе покоя, — сказал старик. — Нет, братья тут ни при чем. Они бы с собственным запахом не расстались, не говоря уж про что другое.

— А-а, ты женился на их сестре, — осенило Неда. Старик удовлетворенно хмыкнул. Нед молча гнал машину вперед. Ему было ясно, что старик нарочно рассказал свою историю.

— Тебе такая развязка не нравится? — спросил старик.

— Забавная история, — сказал Нед, а в мыслях была осанистая старуха, ее слова: «Ты на отца и дядьев не равняйся. Иди своей дорогой». И, словно разгадав его мысли, старик сказал — В те годы она мне поперек дороги не вставала. Видел бы ты ее братьев. Сущие мерзавцы, я тебе скажу, у них это на роже было написано.

— Забавная история, — повторил Нед.

— Вот так мы начинали, — сказал старик.

— И поэтому на все остальное я должен закрыть глаза, — сказал Нед.

— С чего ты взял? Просто я думал, тебе будет интересно, — сказал старик и в темноте помотал головой. — Я хотел, чтобы ты понял, каково мне было. Мне такое снилось — я в поту просыпался…

Он повернулся, стараясь разглядеть лицо внука.

— Я твердил себе: баста, больше я им не парашник.

— Это я понимаю, — сказал Нед.

Старик вздохнул. Тут они подъехали к пограничному посту, и ему стало не до Неда: чиновник придирчиво изучал фотографии в паспортах, старик нервничал — вдруг арестуют? Все обошлось, конечно. Маленькая задержка, и они снова в пути.

У первой же большой гостиницы они остановились. Здание было ярко освещено снаружи, перед ним теснилось множество машин. Нед едва переступил порог, а портье уже отрицательно замотал головой. Они безуспешно сунулись в пару гостиниц поскромнее, и потом по пути попадались только деревни, где уже в десять часов не горело ни одно окно. Были и совсем крохотные деревеньки, их можно было проскочить не заметив, особенно в такой темноте.

Вот какой-то городок с большой гостиницей, она тоже закрыта, и совершенно отчаявшийся Нед молотит в дверь кулаками. Никто так и не вышел. Поехали дальше, и Нед стал в шутку прикидывать, как они улягутся в машине. Похоже, они попали в ад. «Я слышал, тех, кто ночует на улице, убивают», — сказал старик. «Что-нибудь найдем», — с наигранной бодростью сказал Нед. Он отметил, что старик проглотил еще две таблетки; видеть это он из-за темноты не мог, но какой-то локатор в затылке зафиксировал движение дедовой руки. Потом вышла луна, и они увидели, что по обе стороны дороги нет земли. Уж не в преисподнюю ли, в самом деле, заехал их красный автомобиль?

— Тут и загреметь недолго, — сказал старик.

Только о себе беспокоится, подумал Нед и пожалел, что не нашелся ответить. Но дед уже воспрял духом.

— Ничего, будем ехать всю ночь, если придется. А днем покемарим.

— Дед, я совсем вымотался, — сказал Нед, пугаясь мысли, что придется всю ночь бодрствовать с ним наедине. Ему представилось, как он везет притихшего на своем месте старика, а тот затих навсегда, ушел.

— Справимся! — убеждал старик. — Помнишь, как в прошлый раз? Только бы до часу продержаться, а там у тебя откроется второе дыхание.

«В час я полуживой», — подумал Нед, а вслух упрямо объявил:

— Постараемся найти гостиницу.

— Как хочешь, — пожал плечами старик.

Наконец они приехали в настоящий город, где ночью вовсю горели фонари и кое-где в окнах оставался свет. Кто-то на площади прогуливал собаку, на него сверху, словно луна, взирали часы на ратуше, и был освещен подъезд большой, еще старых времен, гостиницы. Нед остановил машину перед ратушей и побрел через площадь. Он позвонил раз, другой, и вышла женщина. Он сразу заговорил о старике, но та лишь мотала головой и зябко куталась в халат. Нед уловил сочувствие, и он без умолку говорил, пока не иссякли слова. Они стояли и смотрели друг на друга. Пауза мучительно затягивалась, но он не уходил. «Прошу вас», — выдавил он, и тогда женщина сказала, что есть у нее крохотная комнатка, придется ставить раскладушку… «Проведите в нее моего дедушку, — заторопился Нед, — а я пока заберу вещи. Я вас очень прошу». Он боялся, что она передумает, и в отчаянии схватил ее за руки. Она взглянула на него с высоты порожка и рассмеялась. И он понял, что беспокоиться больше не о чем.