Карлос Сафон - Тень ветра [litres]

Одним из самых технически и даже политически сложных моментов в ныне уже почти забытом искусстве изготовления шляп был процесс снятия мерок. Дон Рикардо Алдайя обладал довольно специфической формой головы, которая, по словам Хулиана, своими очертаниями напоминала удлиненную и заостренную на концах дыню, а рельефом – бугристую неровную поверхность Центрального плоскогорья. Как только шляпник увидел голову этого великого человека, он тут же понял, что их с сыном ожидают немалые трудности, и был вынужден согласиться с замечаниями Хулиана насчет явного сходства черепа дона Рикардо с горным массивом Монтсеррат. «Отец, я, конечно, со всем уважением, но вы знаете, что снимать мерки с клиента у меня получается лучше, чем у вас, так как вы обычно начинаете нервничать и у вас дрожат руки. Позвольте же и на этот раз сделать все мне». Шляпник с облегчением согласился, и на следующий день, когда огромный «мерседес-бенц» вновь остановился у дверей мастерской Фортуня, Хулиан сам принял сеньора Алдайя и проводил его в примерочную. Дон Рикардо, поняв, что снимать с него мерки будет четырнадцатилетний мальчик, страшно разгневался: «Да где это видано! Чтобы мальчишка… Вы что, издеваетесь надо мной? Для того ли я дожил до седых волос?» Хулиан, прекрасно отдававший себе отчет в том, какой вес в обществе имеет данный персонаж, но не испытывавший перед ним абсолютно никакого страха, тут же ответил: «Сеньор Алдайя, волос-то что седых, что черных у вас как раз маловато. Макушка ваша напоминает скорее площадь Лас Аренас. Поэтому если мы с вами быстро не прикроем ее одной из наших шляп, вашу голову начнут путать с новыми районами Барселоны, которые еще не успели озеленить». Услышав эти слова, шляпник почувствовал, что прямо сейчас, не сходя с места, умрет от разрыва сердца. Алдайя же устремил невозмутимый взгляд на Хулиана. А затем, ко всеобщему удивлению, громко расхохотался, впервые за много лет.

«Этот ваш парнишка далеко пойдет, Фортунато», – изрек дон Рикардо, который никак не мог, да и не особенно старался запомнить фамилию шляпника.

Вот так и выяснилось, что дон Рикардо Алдайя по эту самую свою макушку, так нуждавшуюся в шляпе, был сыт всеми теми, кто его боялся, заискивал перед ним и обладал талантом расстилаться под его ногами. Сеньор Алдайя презирал тех, кто был готов лизать ему зад, этих подхалимов и трусов, любого, кто демонстрировал хоть малейшую слабость – физическую, умственную либо моральную. Встретив простого паренька, еще совсем юного, но уже обладавшего чутьем и с завидным остроумием насмехавшимся над самим Алдайя, дон Рикардо понял, что нашел идеальную шляпную мастерскую и удвоил заказ. Всю неделю он с большой охотой приезжал к Фортуню, чтобы Хулиан снимал с него мерки и примерял новые шляпы. Антони Фортунь был в восторге, видя, как предводитель каталонского высшего общества хохочет над шутками и историями его сына, которого шляпник так и не узнал, с которым он никогда не разговаривал и который за все эти годы ни разу не проявил ни малейшего намека на чувство юмора. В конце той недели Алдайя отвел шляпника в угол, чтобы поговорить с глазу на глаз.

– Вот что я скажу вам, Фортунато. Этот ваш сын – настоящий талант. И что я вижу? Он прозябает здесь, умирая от скуки и гоняя мышей в пыльной лавчонке.

– Но это весьма доходное дело, дон Рикардо, и мальчишка уже проявляет некоторые способности, хотя ему и не хватает усердия.

– Вы несете вздор. В какую школу он ходит?

– Ну, в городскую школу имени…

– Все эти школы – фабрики поденщиков. Если в юности оставить талант, гений без поддержки, он принимает извращенную форму и пожирает изнутри своего владельца. Необходимо направить его в нужное русло. Вы понимаете, о чем я толкую, Фортунато?

– Вы ошибаетесь насчет моего сына, сеньор. Гений там и не ночевал. Ему даже география дается с трудом… Учителя жалуются, что на уроках он постоянно витает в облаках и его отношение к учебе оставляет желать лучшего. Весь в мать. Но в моей мастерской он по крайней мере получит достойную профессию и…

– Бросьте нудить, Фортунато. Я сегодня же пойду в дирекцию школы Святого Габриеля и договорюсь, чтобы вашего сына приняли в тот же класс, где учится мой старший сын Хорхе. Меньшего он не заслуживает.

Шляпник вытаращил глаза, лишившись дара речи. Школа Святого Габриеля была питомником, в котором взращивались сливки высшего общества Каталонии.

– Но, дон Рикардо, мне это не по карману…

– Никто и не говорит, что вы будете платить, обучение мальчика я беру на себя. Вы же, как его отец, должны лишь дать свое согласие.

– Я согласен, еще бы, но…

– Значит, нечего больше и обсуждать. Конечно, если сам Хулиан примет это предложение.

– Он сделает все, что вы прикажете, даже не сомневайтесь.

В этот момент из мастерской выглянул Хулиан с выкройкой в руках.

– Я готов, дон Рикардо. Когда вам будет угодно.

– Скажи-ка мне, Хулиан, чем ты собираешься заняться сегодня вечером? – спросил Алдайя.

Хулиан взглянул сначала на отца, затем на промышленника.

– Ну, помочь отцу здесь, в магазине.

– А кроме этого?

– Собирался пойти в библиотеку…

– Тебе ведь нравятся книги, не так ли?

– Да, сеньор, очень.

– Ты читал Конрада? «Сердце тьмы»?

– Конечно, три раза.

Шляпник нахмурился, чувствуя себя явно лишним и совершенно не понимая, о чем речь.

– А кто такой этот Конрад, позвольте узнать? – спросил он.

Алдайя оборвал его на полуслове жестом, каким призывал к порядку расшумевшееся собрание акционеров.

– У меня дома огромная библиотека, четырнадцать тысяч томов, Хулиан. Я в молодости много читал, но сейчас мне едва хватает на это времени. У меня даже есть три экземпляра романов Конрада с дарственной надписью автора. Моего сына Хорхе в библиотеку волоком не затащишь. Единственный, кто умеет мыслить и читать в доме, это моя дочь Пенелопа, так что почти все книги стоят без дела. Хотел бы ты их увидеть?

Хулиан молча кивнул. Шляпник, присутствовавший при этой сцене, почувствовал какое-то беспокойство, причину которого так и не смог себе объяснить. Все эти имена и названия были ему незнакомы, ведь романы, как известно, пишутся исключительно для женщин и для бездельников. «Сердце тьмы» звучало для Фортуня как название одного из смертных грехов.

– Фортунато, ваш сын поедет со мной, я хочу познакомить его с Хорхе. Не беспокойтесь, потом я вам его непременно верну. Скажи-ка, дружок, ты когда-нибудь ездил на «мерседесе»?

Хулиан сообразил, что именно так называется то огромное и внушительное сооружение, которое промышленник использовал для перемещения с места на место. Он отрицательно покачал головой.

– Ну, значит, сейчас самое время. Это все равно что отправиться на небеса, только нет необходимости умирать.