Бронислава Бродская - Мне хорошо, мне так и надо… [СИ]

Галина с грустью наблюдала, что Олег стал менее серьёзно относиться к учёбе, перестал быть «умником» в передаче, которая ей так нравилась, мало занимался скрипкой. Это всё она, она… она ему внушает, что он плохой скрипач — пресловутая учительница была одна во всём виновата. Весной после 8-го класса, Олег объявил матери, что он теперь сразу пойдёт учиться в десятый, а в девятом ему делать нечего. Ничего себе! Это она его с толку сбивает. Она! Теперь Олег будет неучем, пропустит важный учебный материал. А зачем это всё нужно? Кто дал ей право лезть в воспитание её сына. У самой-то, как она слышала, дочка старшая с 14 лет с парнем живет. Хороший пример, ничего не скажешь. А младшая — двоечница. Разве Олегу с такими девочками нужно общаться? Какая-такая любовь может быть в его возрасте? А тем более секс. Галина Борисовна стеснялась этого слова, в нём было что-то недопустимо стыдное, мерзкое. Когда она представляла своего Олега, делающего «это» с женщиной, её охватывала тошнота. Когда-нибудь, конечно, когда женится… а сейчас — рано ему ещё о девочках думать. Галина Борисовна даже не замечала, что она так же рассуждала в отношении Оли. А вот Наташа её не послушалась, и Олег не слушается. Она полностью потеряла над ним контроль и к хорошему это не приведёт.

А в конце мая «она» сама явилась к ним в дом. Галина Борисовна так обомлела, что даже в комнату не пригласила. «Она» справку липовую о сдаче экзамена по русскому языку принесла, чтобы он русский при поступлении в мерзляковское училище не сдавал. Нужная справочка, но признавать это Галина не хотела. Всё что было из «её» рук, было им не нужно и вредно. А справку «она» добыла, потому что мафия, а у мафии «длинные руки». Какая грязь, грязь, но что делать. Олег с ними ездил летом в еврейский лагерь. Противно. Зачем это ему надо? Почему в еврейский? Где евреи и где её сын? А что удивляться, у Олега на шее висел теперь магендавид. Вот гадость, да и опасно. Галина однажды ночью попыталась у него звезду снять, но он проснулся, вышел очередной скандал, в котором за Галиной последнее слово не осталось. Десятый класс — как во сне: какие-то концерты, Олег «лабает» на скрипке, поёт какие-то пошлости и доволен при этом как никогда, весел, полон надежд, вокруг него девочки. Все его любят, но не за то, за что следовало бы любить и ценить. Этот нагловатый, разбитной и развязный юноша в шикарных, слишком броских и элегантных нарядах — не её сын. Всё в нём казалось Галине чужим и неприятным.

А потом внезапно Олег объявил, что уезжает в Америку учиться.

— А где ты там будешь жить?

— У одного дядьки, он меня приглашает. — Галина снова подумала о гомосексуалистах, но говорить с Олегом об своих страхах не стала.

— А как же музыка? Институт?

— Мам, я сейчас поеду в Америку, а потом видно будет. Ты что не рада, что я могу изучать в Америке английский язык?

Что тут возразишь? Оля всегда нацеливала брата на Америку. В начале 90-х ехать учиться в Америку считалось правильным, но они должны были сами найти для Олега такую возможность, а не принимать это от «них». Галина поехала в Шереметьево, сына провожала симпатичная девушка и страхи насчёт гомиков немного отошли на задний план, хотя ничего нельзя было исключать. Приехал «её» муж, разыгрывал её, но Галина, как всегда, юмора не поняла и приняла шутку всерьёз, все смеялись, она глупо выглядела, Олег снисходительно припомнил папины рассказы о «Галочке наивной». А зачем вообще было с такой момент шутить. Но «её» муж плевал на то, что Олег уезжает, он и поехал на своей белой Волге другой дорогой, отказавшись смотреть на русские березки. Ну да… что им наши березки. Так она и знала, что всё это антирусское настроение шло от их семьи. Олег подпал под их тлетворное влияние. Галине тогда и в голову не приходило, что Олег больше уже никогда в Москве жить не будет.

Весь первый год Галина Борисовна считала дни до его возвращения. Она очень скучала, звонила, тратя на каждый звонок большие деньги. Желание звонить было императивным и бороться с ним она не могла и не собиралась. Неважно, что разговор, как правило, не клеился, лишь бы услышать его голос.

Галина к сыну разок даже съездила в Сиэтл, сама посмотрела, как у них там и что. Нет, Олег не был так уж сильно рад её приезду. Вернее, совсем не рад. То отчуждение, которое наметилось между ними в Москве, в Сиэтле даже усугубилось. Он ничего не хотел ей рассказывать, отвечал на её вопросы уклончиво, Галина видела на лице сына вымученную, терпеливую гримасу. А она так старалась наладить близкие отношения: и утром варила ему кашу, и до школьного автобуса провожала, и всем еду готовила. Нет, чем больше она старалась, тем больше Олег хмурился и вышучивал её. У кого он этому научился. Понятно у кого. Как дела у них он не спрашивал, ни единого сколько-нибудь серьезного разговора у них не вышло. Наверное, с самого начала можно было уловить какие-то признаки того, что Олег решил жить в Америке, но Галина Борисовна их не уловила. Олег собирался поступать в университет, ну что ж… высшее американское образование — это, как Оля говорила, супер. Но «она» с младшей дочерью тоже уехала. Галина Борисовна к тому времени даже пыталась с учительницей подружиться, приходила в гости, её чем-то угощали. Галина Борисовна горячо обсуждала с учительницей свою жизнь: за мамой трудно ухаживать, мама невозможная, Наташа едет в Болгарию со своими стихами, Оля чуть расширила свою диету, слава богу… Олег, когда неудавшаяся дружба началась, ещё жил в Москве. А потом Галина к «ним в дом» ходить перестала. Оля отсоветовала. Галина не замечала, что подпадала под большую зависимость от Оли, Оля всё всегда знала лучше.

Не замечала она и того, что у «них в доме» говорит только она сама, ей ничего не рассказывают, все гостеприимны, милы и предупредительны, но отстранены. Да «она» не могла стать подругой, а кем тогда? Получалось, что никем. Вскоре после «их» приезда в Америку Галина узнала неприятную новость: Олег теперь жил у них, как бы став членом их семьи. Вряд ли Галина понимала, насколько плохо и тревожно Олегу было у Питера, попав к самым своим близким людям, он оттаял, смог наконец расслабиться. Приехавшие в иммиграцию близкие помогли ему. Галине следовало бы быть им благодарной, но о какой благодарности могла идти речь? Смешно. Оля тоже съездила в Америку, но Олег встретил её отвратительно, без обиняков дав понять, что не любит и не ценит сестру, высказывал ей какие-то там претензии и Оля потом маме в Москве горько жаловалась на холодный прием. От Оли Галина узнала, что он живет с Лизой. Это ужасное «живет» как раз и было у неё в голове ассоциировано с «их» семьей, с этими чуждыми, распущенными, аморальными людьми.

Когда она разговаривала с сыном, нечасто и недолго, они говорили о чём угодно, только не о его новой семье. Приходилось признавать, что они вроде как семья, Олег поставил мать в известность, что женится на Лизе. «Что за срочность? Вы ещё такие молодые», — она отказывалась его понимать. «Мамуля, ты не понимаешь. Мне нужен статус», — вот был его неизменный ответ. Мамуля — он так всё ещё её по привычке называл. Про статус Галина не понимала и понимать не хотела. Если бы она знала, что Олег её даже и на свадьбу приглашать не хотел, но потом всё же пригласил, уступая условностям.