Бронислава Бродская - Мне хорошо, мне так и надо… [СИ]

Хорошо они с Валюшей тогда в Америку съездили или нет? Однозначного ответа у Галины не было. Всё зависело от её настроения. Иногда казалось, что замечательно: много вкусной еды, дети такие молодые и красивые, у них с Валюшей отдельная комната, концерт сочинили, Галина правда почти всё пропустила мимо ушей, что-то всё-таки в этом концерте было не то. Наверное, ей следовало бы тост произнести, но она не смогла, не решилась, а вот почему Валя ничего не сказал… странно. Их привечали, кормили, водили в магазин и на экскурсии. А потом всем удалось съездить в Питтсбург к Валюшиному коллеге. Приехали, полные впечатлений, показывали фотографии. Всё отлично. Когда Галину охватывала тоска, она начинала понимать, что Олег не вернётся, чужая семья поглотила его полностью, да и поездка далась ей трудно. Не хотела она там «у них» жить, но пришлось, поговорить наедине с сыном не удалось, он весь был поглощён молодой женой. Как Галине Борисовне хотелось бы видеть в красивой девчонке новую дочку, но не получалось. Своенравная, нескромная девочка, вся в маму свою. Что от них ожидать. Так она и знала: женили её прекрасного доброго сына на ленивой младшей, чтобы Олег всю жизнь на неё горбатился. Вот как на самом деле было, и Оля так считала. Что ж ей так не везёт: Наташу еврей увёл и увёз, теперь ей сына объевреили. Ей и самой пришлось под купой стоять. Видела бы мама! Хорошо, что не видела. А Вале хоть бы что, он вообще не понимал, чем она недовольна. И снова Галина видела, что сын полностью от неё отчуждён, даже вынужден держать себя в руках, чтобы не нахамить. Что с ним не так? «Не так» в том, что «они» его под себя переделали, сломали хребет. Олег стал неприятный, чужой и холодный. Уехал — и пусть, таким он ей не нужен. Галина сама ужасалась тому, что ей иногда в голову приходило.

Олег не ездил в Москву, Галина больше с тех пор не была в Америке. У них с Олегом осталось только телефонное общение. Теперь он ей звонил, раз и навсегда взяв на себя эту обязанность. По телефону Галина с сыном почти не ссорилась. Скучала она по нему гораздо меньше, её одолевали другие заботы, совершенно с Олегом не связанные: Олины поездки, Наташины бесконечные кризисы, Валина болезнь, да мало ли… По телефону она входила в раж, горячечно пересказывала Олегу свои горести и заботы, спрашивала совета, старалась донести до него проблемы семьи. Он молча слушал, подолгу, не перебивая, потом говорил какие-то практические вещи. Никогда ни слова сочувствия. Галина регулярно спрашивала, как дела, и Олег отвечал довольно скупо, в основном про себя и потом про дочь Нину. Про Лизу и тем более про остальных членов её семьи она никогда не спрашивала, а Олег искусно избегал любого о них упоминания. Галина этой странной бреши в разговоре не замечала, и вряд ли понимала, что Олег нарочно о «них» не говорит, не хочет мать расстраивать, знает, что ей был бы неприятен даже сам звук ненавистных имен. Впрочем, «ненавистных» — это громко сказано. Когда-то Галина Борисовна испытывала к «ним» ненависть, но это прошло. Наверное, если бы Олег сам ей что-нибудь рассказал о семействе, она бы послушала, ведомая обычным женским любопытством, но он не рассказывал, а она просто органически не могла себя заставить начать обо всех расспрашивать. Это было выше её сил.

Ненависти не было, но жгучая ревность продолжала её сжигать изнутри: они видят его часто, следят за его жизнью, разговаривают на какие-то общие для всех темы, смеются семейным шуткам, обнимают внучек, вместе едят. Они все вместе, а она — одна. И так будет всегда. Несправедливо! Она воспитывала такого умного, яркого, тонкого, доброго, мальчика для них? Она его сделала, а они забрали и ей ничего не досталось. Галина так думала, и ничего с собой сделать не могла. Как она была счастлива, когда Олег стал работать в Гарварде, а потом уехал в этот их заштатный Портланд. Он предпочёл семью! Ну да, это было бы нормально, но чью семью? Это получается теперь его семья, он к ним уехал.

Галина мыла посуду, когда раздался телефонный звонок, слишком резкий, надо было бы сделать его потише, но всё руки не доходили. Звонил Олег, у него был вечер, а у неё утро. В трубку были слышны посторонние звуки, значит Олег звонил из машины, из дому-то никогда ей не звонил, там ему было не до неё. Галина услышала его бодрый голос:

— Мамуль, привет! Я с работы еду. Как ты? — раньше он всегда говорил «как у вас дела?», а сейчас спрашивал только о ней, у папы для него, видимо, никаких дел уже быть не могло. Галину это вдруг покоробило.

— Привет, ничего у нас дела. Всё по-старому.

— Как папа? — Ага, он интересуется. Рассказывать Олегу, что Валентин с ней не разговаривает, хотя, наверное, мог бы, ей не хотелось. А что ещё говорить? Как она его в туалет водит, как с утра памперс меняет, как помогает ложку до рта донести? Хорошо он устроился, ничего этого не видит и не понимает. «Как папа?», видите ли. Плохо папа…

Галина не заметила, что она не ответила на его вопрос. В разговоре получилась странная пауза.

— Мам, ты где? Что молчишь? Я спрашиваю, как папа?

— Да всё по-старому. Наташа звонила…

— Да подожди ты про Наташу.

В голосе Олега засквозило лёгкое раздражение. Почему он никогда не хочет говорить о том, что ей интересно?

— У Наташи всё стало ещё хуже.

— Мам, подожди. Ты мне и про Наташу расскажешь… у меня для тебя новость: я в Москву еду в ноябре… на конференцию. У меня доклад.

Надо было реагировать, но Галина опять пропустила момент и разговор немного провис.

— Мам, ты слышишь, я приеду в Москву. Скоро увидимся.

Олег ждал вопросов, но Галина Борисовна растерялась, и как с ней обычно в таких случаях бывало, не знала, что спросить.

— Да, да, очень хорошо. Когда ты приезжаешь? Оля в Баку, я ей сейчас позвоню, и она обязательно приедет с тобой повидаться.

Она ждала, что Олег как-то отреагирует на Олин приезд, но он промолчал. Галина Борисовна спросила про детей, про Лизу, Олег ответил. Разговор про детей Галина вести умела, это был её конёк. Она стала советовать каждый день гулять с малышкой и мыть её обязательно в холодной воде. Пусть закаляется, это чрезвычайно важно. Олег вяло ответил ей «да, да, конечно» и распрощался. Сказал, что к дому подъезжает. Ну, конечно, из дома он с ней не разговаривает. Недосуг. Она там лишняя, не до неё. Для неё остаётся только время в машине. Галина повесила трубку и принялась думать о приезде Олега. Хорошо, что приезжает, просто здорово, хоть увидятся, но он же не к ней приезжает, он приезжает на конференцию, а она уж так… заодно. Он будет занят докладом, культурной программой, может кому-то будет звонить… занимать себя не ею, не семьей, не папой. У неё не будет ощущения близости, а ей так хочется ему всё рассказать. Что всё Галина и сама до конца не понимала. Всё — это про Олю, Наташу, Валю, а главное, про себя. Она обязательно должна рассказать ему про себя: ей трудно, мучительно, тоскливо, страшно, тревожно.