Бронислава Бродская - Графоман [СИ]

А потом после дачи уже ничего не было. Началась учеба в девятом классе, все вернулось в свою колею. Рая не проявляла ни малейших поползновений с ним увидеться. Гриша боролся с непреодолимым желанием позвонить ей на работу, и что …? Позвать к телефону Раису Александровну? Там спросят, кто ее спрашивает? Он скажет, что … кто? Гриша Клибман? А почему Гриша Клибман не маме звонит, а Раисе Александровне? Что-то дурацкое придумывать? А почему она сама ему днем не звонит? Нет, она не обещала звонить, но все-таки … что такое? В конце сентября мама за ужином им сказала, что «Рая от них уходит. Нашла себе другую работу в Первой Градской. Жаль. Теперь будут видеться реже, но конечно в Первой Градской гораздо лучше». А что это она увольняется? Зачем? Из-за него? Не хочет каждый день видеть его мать? Гриша, однако, чувствовал, что причина Раиного увольнения вовсе не связана с его персоной. Что это он о себе возомнил? Просто наверное так и было: работа лучше.

Осень долго тянулась. Сначала Гриша ждал Раиных звонков, даже спрашивал у матери про нее, но постепенно стал понимать, что Рая не позвонит. Однажды перед Новым 76-ым годом он встретил ее в метро. Рядом с ней был молодой высокий мужик. Они стояли в середине, поезд качало и мужчина поддерживал Раю, по-хозяйски ее обнимая. Она не стала делать вид, что не знает Гришу. Наоборот, повернулась к нему, объяснила спутнику, что это сын ее хорошей подруги, представлять их друг другу она не стала. Рая была любезна, оживлена, задавала обычные вопросы про учебу, тренировки, родителей. Вот так и должна была с ним разговаривать мамина подруга. Мужчина в короткой дубленке, лощеный, уверенный в себе, она в длинной дорогой каракулевой шубе … и он в коротковатой черной курточке и лыжной шапочке, надвинутой на лоб. Гриша почувствовал себя жалким. Под конец, им надо было выходить на какой-то кольцевой станции, Рая улыбнулась и сказала: «Рада была с тобой, Гриша, повидаться. Передавай маме большой привет.» Она, что, не помнила их душный август? Она же стонала в его руках, он научился ее до этого доводить. А теперь «привет маме» … и все? Ну как же ему тогда было нестерпимо обидно! Зачем она так с ним? Неужели она все забыла? Постепенно и Гриша тоже забыл, то-есть не забыл. Жизнь продолжалась, он изредка вспоминал Раю, но уже без обиды и боли.

Сколько он еще раз в жизни видел Раю? Несколько раз при разных обстоятельствах видел. Она вела себя естественно, не избегала его, но и не давала никаких поводов к новому сближению. Потом, кажется, ее муж Роман вышел из тюрьмы и они уехали в Америку, уже перестройка началась.

Гриша подумал, что если бы он захотел, можно было бы постараться их в Америке найти, но ему не хотелось. Зачем? Она пожилая женщина. Он вспомнил рассказ Моруа на эту тему: герой изредка встречает свою старую любовницу и переходит на другую сторону улицы, чтобы не встречаться с ней. Она — старуха, с тяжелой походкой и некрасивым лицом, в котором, к сожалению, еще сохранились черты, которые он когда-то любил. Он не желает видеть ее такою, в его мыслях остался ее прежний образ и пусть он будет единственным и дорогим. Гриша улыбнулся: хорошая литература всегда все заранее «знает», и нет ситуаций, которые уже не были бы описаны.

А вот интересно, если сейчас об этом подумать: что Рая ему дала? Что он от нее получил? Повезло ему с первой женщиной? Какая тема! Он бы с удовольствием писал обо всем об этом. Гриша вспомнил одуряющий запах дачных цветов той ночью … вот так бы и назвал «Запах жасмина»… и тут он привычно себя одернул: нельзя! Там где-то глубоко внутри у него стояла «шайба». Он не мог такое писать о себе. Слишком интимные вещи, о которых никто не знает. Даже Валера всего не знает, он всего ему не говорил. А представлять себе недосказанное Валера, скорее всего, не мог, не умел. Только он один умеет «представить» то, что ему не говорили, непережитое, неизвестное, невиденное. И все-таки … про Раю. Почему она тогда так быстро «слилась», обидела его, оттолкнула, как он считал незаслуженно. Не любила?

Вот он дурачок. Конечно не любила. Только мальчишка пятнадцатилетний мог себе такое навоображать. Он был Раиным летним капризом. Отпуск, маленькая дочь, дачная скука, относительное одиночество, пустые вечера, невозможность поехать в город … а тут он, молодой щенок, готовый к приключениям, ждущий их. Гриша не очень верил, что ей так уж льстила роль «учительницы», вряд ли. Дело отнюдь было не в их возрастной разнице. Просто так все сошлось: она была еще такой молодой привлекательной женщиной, а он был уже мужчина, юный, но дерзкий. Вот и вышло. Была она в чём-то перед ним виновата? Да в чём? Она ему тогда не врала. Он ей был интересен, они друг другу дали все, что могли, каждый свое. А почему ушла из его жизни? Ну, правильно сделала. Благородно. Пусть лучше коротко, но ярко, чем длинно, но тускло. Две недели … и хватит. Каждый пошел дальше, жизнь взяла свое. Что их могло в дальнейшем связывать? Ничего. Жасмин под окнами связал, и это всё. Рая была с ним честной, надо отдать ей должное. И мужика в метро она не любила. Мужа, непутевого своего «игрока», любила, вот она с ним и осталась, остальные … Грише и думать про остальные Раины капризы было неинтересно. Написать бы о том лете в Жаворонках. Но … ни к чему. Внезапно Гриша понял, почему он тянет с билетами во Францию с Маней.

Поездка для него докука, она ему не нужна, ему надо только одно — писать. А там он не сможет. Надо будет заниматься туризмом, развлекать Машку: ах, Нотр-Дам, Сакре-Кёр … Скучно все кроме письма. Нет, ну это чистейший эгоизм. А Манечка? Весь год отработала и что, все каникулы дома просидит? Гриша решительно уселся за компьютер и открыл страницу покупки авиабилетов. Спустя короткое время ему стало очевидно, что покупать билеты в Европу поздно. По такой цене ехать было немыслимо, он упустил время. В глубине души Гриша знал, что так и будет, что он нарочно тянул, чтобы никакой Париж не состоялся. На фиг он ему был не нужен. Но все-таки надо совесть иметь. Что там Аллка говорила про Колорадо? Может туда съездить. Никогда не были … дней на пять, не больше. Больше он не выдержит. Нет, не пять, четыре дня — хватит. Гриша купил на послезавтра билеты в Денвер.

Маня была рада. Получилось, что Гриша сделал ей сюрприз. Она ему даже не напомнила о Париже, может ей тоже не слишком хотелось ехать. Странно, для них выпускников ИНЯЗа Париж так и должен был остаться вечной ностальгической мечтой. Но, нет … мечты тоже уходят.

Надо же эта поездка в Колорадо не оставила глубоких воспоминаний в Гришиной памяти. Так, общие впечатления. Колорадо — красивый, зеленый штат. Денвер — обычный американский город с небоскребами в центре, ничего такого. Съездили в Боулдер: пешеходная живописная улица, в туалетах играют классику … немного пошло и противно, явление того же порядка, что и музыка в мобильных телефонах: тьфу … какаешь под Бетховена. Кампус университетский … и дальше что? Мало что-ли Гриша видел университетских городков? Корпуса бывают красные, белые, а тут … желтые. Какая разница. На что смотреть. Гриша таким себя не любил. Увидели горы, первозданные, страшная высота, голые вершины и пики, даже воздух разряженный, трудно дышать. Поднялись туда на крохотном поезде. Туристов настолько много, что почти никакого единения с природой не получается, все для удобства — горы горами, но есть и туалет и кафе, и магазин сувениров, и из-за этого во всем какая-то фальшь. Мотались по каким-то крохотным поселкам, убогим, заброшенным, богом забытым. Одна, максимум три улицы. В каждом доме казино. Чем они живут? Где работают? Страшные места «золотой лихорадки». Дядьки-авантюристы, хищники, готовые на все, обмануть, убить … моют золото в ручьях при помощи лотка и лопаты, создают артели и роют шлихты, строят примитивные дороги. Сколько трупов, шерифы расследуют убийства и виновных вешают … начало 19 века. Гриша смотрел на сохранившиеся в первозданности деревни-призраки и ставит себя на место тех первых старателей. Интересно стал бы он сам подобным заниматься? Нет, не стал бы: тупая работа, не по нему. А Валерка стал бы? Гриша по привычке все перекидывать на друга, честно сам себе отвечал: нет, и Валера не стал бы. Это не их стиль, они всегда рассчитывали не на удачу, а на свою голову, к тому же, деньги, как цель жизни, не были так уж сильно для них значимы.