Дарья Сойфер - На грани серьёзного

– Ты что, шпионка? – осведомился он, когда Арарат отлучился по естественной надобности.

– Не понимаю, о чем ты.

– Ой ли? – Он мотнул головой. – Я раскушу тебя. Не верю, что ты настолько втрескалась в Арарата, что содрала с себя всю растительность и превратилась в домашнюю куколку.

– Не верь на здоровье.

– И не думай, что хоть на секунду убедила меня в своем интересе к его бабушке.

– Бабушку Ануш не трогай, это святое, – притворно возмутилась она, но губы сами собой растягивались от еле сдерживаемого смеха.

– Так и знал! – торжествующе воскликнул Эрик. – Тут есть какой-то подвох. Колись, мать. Неужели все ради моей бороды?

– Шел бы ты, Саакян!

– А давай так, – оживился он. – Я уйду и весь день не буду вам мешать, если ты искупаешься в море.

– Смерти моей хочешь?

– Слабо – так и скажи.

– Да чего ты пристал с этим морем? Ни одна собака не купается.

– Целый день – и без меня, – дразняще пропел Эрик.

– Признайся, ты просто хочешь увидеть меня в мокрой майке.

– Если хочешь, даже глаза закрою, – ухмыльнулся он. – Зато подумай о том, как это подействует на Ару…

– Обойдусь, – менее уверенно ответила она.

– Как знаешь. Тогда я до вечера не отойду от вас ни на шаг, – и он прикрыл веки, подставляя лицо солнцу.

Кира посмотрела на эту наглую физиономию, потом на серое Балтийское море. Снова на Эрика, снова на море.

– Арарат! – позвала она, поднимаясь с подстилки.

Тот как раз шагал по песку обратно.

– Что, красавица? – Он обнажил зубы.

– Я хочу окунуться, – она стянула шорты, оставшись в темных однотонных трусиках. Отсутствие кружева делало их похожими на купальные, однако все присутствующие знали, что это всего лишь белье. Арарат растерянно отступил, Эрик выпрямил спину. Кира чувствовала себя неловко и глупо, будто этих трусов не было на ней вовсе, но силы воли ей всегда было не занимать.

Более того, она хотела показать Эрику, что сумеет повернуть ситуацию в свою пользу. Войдет в воду плавно и смело, как девушка в рекламе тропического дезодоранта. И выйдет Афродитой из пены. Мокрые волосы, маечка, на коже блестят капли… Как-то так представляла себе Кира эту картину. И заранее торжествовала.

– Может, не надо? – подал голос Арарат.

В его взгляде почему-то было больше жалости, чем слепого мужского вожделения.

– Не переживай, я почти морж, – она откинула волосы назад и одарила его улыбкой. – Это у меня семейное.

И, расправив плечи так, чтобы лопатки встретились, она направилась к воде.

Народу на пляже было мало, поэтому ее демарш не остался незамеченным. На нее смотрели все, и Кира кожей ощущала на себе смесь недоумения и любопытства.

Едва первая набежавшая волна лизнула ее ступни, как от холода заныли кости. Ничего-ничего, по сравнению с родами – это пустяки. Выдержит купание – выдержит все, что угодно. Шаг, другой. Ледяное море обожгло колени. Упрямо задрала подбородок. Еще шаг. И еще. И снова воды по щиколотку. Кира обернулась: все в порядке, она идет в правильном направлении. Но почему тогда все мельче и мельче? Отчаянно двинулась вперед, хотя ступни сводило судорогой. Так, по колено, еще чуть-чуть – и можно будет вылезать… Да твою ж! Опять мель?!

Она посмотрела на берег, сделав ладонь козырьком. Даже отсюда ей было видно, как содрогается от хохота Эрик Саакян. Так вот что он задумал! Знал, что здесь воды не больше, чем в луже! И хотел, чтобы она у всех на виду бродила в трусах и майке, как несчастная корова. Нет, Эрик! Скворцовы не сдаются. Эту истину Кире с пеленок втолковывал дед, дошедший до Берлина. Что ей жалкая прохладная вода прибалтов?

И она продолжила свой путь. К счастью, метров через двадцать ей удалось погрузиться до пупка, и она смогла передвигаться вплавь. И надеяться, что Эрик не видит, как от холода она хватает ртом воздух. Попыталась убедить себя, что все неудобства только от перепада температуры. Поэтому нырнула с головой – и тут же будто чьи-то ледяные пальцы стащили с нее скальп. Вдобавок глубина кончилась, и Кира впечаталась в дно и обо что-то ободрала колени.

Поднялась, как будто так и было задумано. И гордо направилась на берег. Да, в волосах теперь был песок, на майку и, возможно, трусы налипли черные паучки омертвевших водорослей. Нагибаться и проверять Кира на виду у всех не собиралась, но в паху ощутимо кололо. Ее била дрожь, и она с трудом держала челюсти сжатыми, чтобы не разбить зубную эмаль. Да, Эрик Саакян развлекся как мог. Но она выиграла.

– Ара… ты… не против… Я приму душ? – выдавила она посиневшими губами.

Он протянул ее рубашку.

– Конечно. До сих пор не понимаю, зачем ты…

– Ув-в-видимся за обедом. Жаль, что у Эрика сегодня куча дел, – и, водрузив на нос солнечные очки, она деловито направилась к отелю.

Саакян сдержал слово: он не появился ни в этот день, ни на следующий. И Кира в какой-то момент вынуждена была признаться – без него стало скучно.

Не так весело было испытывать фокусы обольщения на Арарате, да и чувство азарта поутихло. Проект «Григорян» превратился для нее в нечто необходимое и неизбежное, как ложка рыбьего жира с верхом. Зажмуриться – и пережить.

К тому же романтическому настрою мешало грядущее выступление. Накануне вечером Кира ушла в сад, нашла безлюдное место и взялась за монолог. И в ответ на каждую колкую фразу слышала самое страшное для комика – тишину. Ей казалось, что так будет и в зале, что шутки плоские, натянутые и глупые. И вот когда ей уже захотелось рвануть наверх за чемоданами и уехать на первом попавшемся такси, она услышала тихий смех.

– Не понимаю, зачем заставлять пользоваться приложениями тех, кто помнит сигнальные костры, – повторила она, вглядываясь в темноту.

– Это про бабушку Ануш? – на фоне можжевельников светлела рубашка Эрика.

– Что за манера подкрадываться? – вяло атаковала она, но сил препираться не было, и она опустилась на деревянную скамью с изогнутой спинкой. – Все плохо, да?

– Все у тебя нормально, – он сел рядом, и через одежду она ощутила утешающее тепло его тела. – Соберись и работай четче. Ты каждое предложение размазываешь, как варенье по булке. Дала затравку – остро, колко, уверенно. Пауза. Пусть вникнут. И развивай тему. Вопрос, живое обращение. Жесты. Куда все это делось? Ты ходишь, как пыльным мешком стукнутая.

– Ничего подобного…

– Что происходит, Кирюх? Я тебя такой не помню. Ты ведь у нас бойкая, а?

– Я уже не знаю, – ее плечи опустились.

– Да ладно! А кто полез в ледяную воду два дня назад, только чтобы утереть мне нос?

– И это я тебе припомню, Саакян, – она не удержалась и фыркнула.

– Ну, так сделай то же самое на сцене! В чем проблема?

– Слушай, Эрик, почему тебе так важно, чтобы я удачно выступила?