Тэд Хеллер - Офисные крысы

— Конечно, назначу.

— Я уверена, что нас ждет success d’estime.

(Еще одно журнальное выражение — «успех из уважения». Она неправильно его использует, но если я скажу ей об этом сейчас, она разобьет бокал о мою голову.) Лесли весело улыбается и кажется очень хорошенькой… от нее снова пахнет джином.

Викки сидит на диване — парализовало ее, что ли? — отвернувшись от нас, и смотрит по телевизору старый кинофильм. Я пытаюсь дотянуться до руки Лесли, чтобы пощекотать пальцами ее ладонь и потрать с кольцом, за которое брат Викки выложил, наверное, не меньше десяти тысяч зеленых. Мне хочется прижать Лесли к холодильнику и поцеловать…

Но она выдергивает руку, так что я не успеваю даже пощекотать ее ладошку.

— Ты что, плохо себя чувствуешь? — спрашиваю я ее, предполагая, что раз Викки говорит почти неслышно, то, скорее всего, еще и глуха.

— Да. Я плохо себя чувствую.

— Из-за Колина?

— Нет. Я ревную тебя к Айви Купер.

— Понятно.

— Она на самом деле такая хорошенькая.

После двух правок я отдаю свою положительную рецензию на книгу Марку Ларкину. Роман «Черное и белое, и красное повсюду» — это автобиография постоянно жующего сигару, занесенного во всевозможные черные списки ворчливого сценариста 1930-50-х годов, переспавшего с полусотней известных актрис («Я принес переписанный сценарий в бунгало Вероники Лэйк в среду утром, а уже в четверг ночью — и все последующие ночи — я „засаживал“ ей»). И вот теперь, в возрасте восьмидесяти лет, он решил, что стоит поведать правду (или наплести небылиц, поскольку жертвы не могут подать на него в суд из мира иного).

Обычно мы работаем так: я пишу что-либо сам лично или редактирую что-нибудь; если мой редактор предлагает что-нибудь изменить, я вношу изменения, а затем мы запускаем копию от одного помощника редактора к другому помощнику для того, чтобы, скажем, Лиз Чэннинг или Вилли смогли сделать замечания, указать на ошибки, уплотнить «размытые» места. Это надежная система «защиты от дураков», разработанная для того, чтобы отформатировать любую статью в стандарт «Ит». Затем копия вдет наверх, к людям вроде Бетси, Жаклин и прочим, и к тому времени, когда в ней проверены факты и правописание, она становится герметичной, пыленепроницаемой и очень-очень стандартной статьей.

В один прекрасный день у меня звонит телефон — по звуку сигнала понятно, что это местный звонок, — и я беру трубку.

— Какого дьявола тут происходит? — плюет в трубку мужской голос.

Меня пронзает мысль, что это звонит Колин и собирается вызвать меня на дуэль в Бельгию, где поединки разрешены законом. Но это не Колин.

— Олли? Что произошло?

— Я тебя спросил, какого гребаного черта лысого здесь творится?

— Не понимаю, что ты имеешь в виду. Успокойся.

Он вспомнил, что воспользовался моей постелью, чтобы «сделать» Лиз? Но, минуточку… это я должен быть недоволен.

Мы договариваемся встретиться на лестнице «А», и по дороге туда я разминаю свой нос, а заодно удостоверяюсь, что он еще целый… одного перелома пока вполне достаточно.

Он яростно сжимает в руках страницы копии, скатанные в тугую трубку, — этим можно отбиваться от нападающих собак.

— Ты написал рецензию на «Черное и белое, и красное повсюду»! — кричит он.

— Да… и что?

Почему это его так беспокоит? Может быть, жующий сигары автор оказался его американским родственником… но я же дал роману хороший отзыв!

— Зэки, попробуй объяснить вот это!

Он протягивает мне листки, и проходит несколько секунд, пока я вчитываюсь в заглавие: «ОБЗОР: ЧБ и К ПОВСЮДУ».

Но это не моя рецензия! Только прочитав два предложения, я понимаю, что это не мое — так похож наш стиль. Это рецензия Оливера.

— Ты можешь мне объяснить происходящее? — спрашивает он все еще сердитым голосом.

Но он уже понял по моему полному отвращения стону и задрожавшим в руке листкам, что я тут ни при чем.

— Кто тебе велел писать рецензию? — спрашиваю я.

— Теодор Чертов Рузвельт, вот кто!

— И он тебе ни разу не говорил, что я делаю ту же самую работу?

Оливер качает головой и задает мне тот же самый вопрос. Я отвечаю, что нет, конечно.

— Вот педераст! — Он сминает страницы и швыряет их в большую мусорную корзину.

— Ты давал задание Оливеру Осборну делать рецензию на книгу Джесса Ауэрбаха?

— Да.

Марк Ларкин читает «Экономист»… гора других журналов высится на его столе, ожидая своей очереди.

— Но я получил такое же распоряжение.

— Это была твоя идея, Захарий, так что можешь не обижаться.

— Как это моя идея?

Он смотрит на меня и сообщает, что Регина Тернбул была в восторге от моего предложения, переданного ей Шейлой Стэкхаус, о том, чтобы давать небольшие задания нескольким сотрудникам одновременно для поощрения духа соперничества и придания стимула.

И тогда я вспоминаю, как увидел редактуру книги Итана Колея на столе у Марка Ларкина и подумал, что ему тоже поручили сделать рецензию на эту книгу для «Ит».

— Ты не можешь так поступать с людьми, — говорю я.

— Ну а Регина считает, что это была твоя самая лучшая идея за все время.

Когда я рассказал Вилли эту историю, он не удивился, а полез в свой ящик для корреспонденции и вытащил оттуда работу Габриэллы Атуотер, корреспондента «Ит», постоянно проживающей в Калифорнии. Это была статья на две страницы о Рейчел Карпентер.

— Добро пожаловать в клуб двойников, — сказал он.

— Зак?

— Я.

— Ты не звонил мне несколько дней.

— И ты не звонила мне .

— Что случилось?

Я говорю Айви, что ничего особенного не произошло, и съезжаю на излюбленную тему — о работе. Потом спрашиваю, что у нее новенького, и уже готов уйти в себя, чтобы не слушать повествование о лучших друзьях друга ее подруги, как вдруг она тоже начинает стенать по поводу работы: эта полуминутная тирада — ничто по сравнению с моим обычным сорокаминутным «плачем Иеремии», но это что-то новенькое. Мне становится ясно, что ее статья про «Невро Евро-Ахинею» претерпела столько изменений на маршруте следования, что стала «абсолютно нечитабельной, совсем чужой» (ее слова).

— Они насовали в нее слова: «не удостоившийся похвалы», а еще «лже-» и «вундеркинд», — жалуется она. — Это не мой стиль! Я даже не совсем уверена в том, что они имеют в виду под этим своим «не удостоившимся похвалы». И что за черт этот Пек?

Я пытаюсь ее успокоить, говоря, что она сама, добившись публикации своего первого материала, хотя и отшлифованного «Ит», является в некотором роде «вундеркиндом».

— Так статью все-таки напечатают, верно? — уточняю я.

— Да, и подписана она будет моим именем, — отвечает Айви, но в ее голосе я совсем не слышу гордости.