Винифред Уотсон - Один день мисс Петтигрю

– Я думаю, – сказала она, – что вы просто умница. Хотела бы я в вашем возрасте обладать хотя бы половиной вашей смелости и рассудительности. Глядишь, и я была бы сейчас веселой вдовой.

– Ну, это кому как повезет, – утешила ее мисс Дюбарри. – Об этом просто надо помнить, и вовремя хвататься за счастливые случайности.

– Даже если бы они и случились со мной, – грустно сказала мисс Петтигрю, – я все равно не схватилась бы. Не тот характер.

– Не стоит отчаиваться, – сказала мисс Дюбарри. – Что-то мне подсказывает, что жизнь вам еще подкинет сюрпризов.

Она в свою очередь похлопала по колену мисс Петтигрю, и нежная соблазнительность ее духов снова обволокла мисс Петтигрю, оставив ее в смешанных чувствах.

– Какой очаровательный аромат, – восхитилась мисс Петтигрю.

– Правда же? – довольно отозвалась мисс Дюбарри.

– В жизни не встречала подобного.

– Разумеется. Кроме меня, никто во всей стране не знает рецепта.

– Какая прелесть! Дорого?

– Девять фунтов унция.

– Сколько? – ахнула мисс Петтигрю.

– Ну, мне он обходится в десять шиллингов с половиной.

– И его… покупают?

– Отбоя нет. Но я поняла, что лучше всего не давать рынку проседать и постоянно делать вид, что на всех не хватает. Стоит только дать понять, что товара достаточно, и спрос очень скоро падает. А мои клиенты любят исключительность.

– Десять с половиной, – слабым голосом сказала мисс Петтигрю. – И девять фунтов.

– Ну, поскольку никто другой их производить не может, я сама устанавливаю стоимость. Если бы кто-то выведал секрет, цена упала бы немедленно. Платят-то за редкость.

Любопытство Мисс Петтигрю пересилило ее удивление.

– Если вы не против, как же вам удалось научиться еще и этому?

– Долгая история, – сказала мисс Дюбарри, – если ее правильно рассказывать. Я поехала на закупки во Францию, и там встретилась с Гастоном Лебланком. Величайший знаток парфюмерии. Ну, такой шанс упускать было просто нельзя. Пришлось потрудиться. Ему, разумеется, хотелось слить оба предприятия, меня не проведешь. Конечно, он был без ума не только и не столько от моих чар. Я его решила не разубеждать, и рецепт он преподнес мне в виде подарка на помолвку. Представляете? Ему это ничего не стоило, а секрет остался бы внутри семьи. Тогда я сбежала обратно в Англию.

– Обратно в Англию? – озадаченно сказала мисс Петтигрю.

– Естественно, – горячо сказала мисс Дюбарри. – А как же иначе? Он же не на мне хотел жениться, а на салоне. Как будто я этого не понимала. Это все эти штучки с материка. Если бы не салон, он бы никогда даже и не рассматривал меня в качестве невесты. Нет уж, извините, такое не по мне. Если уж делаешь предложение, то пусть к нему прилагается хотя бы немного страстности. Англичане же, напротив, хотят влезть не в дело, а в постель. Нас с ранних лет предупреждают именно об этом, и эту науку сложно забыть.

– А! – возмутилась мисс Петтигрю. – Вот как! В самом деле! Жениться на салоне!

Мисс Дюбарри полезла в сумочку, достала помаду и принялась снова вырисовывать себе губы. Мисс Петтигрю встала, подошла к камину и уставилась в зеркало над каминной полкой, на признаки подступающей старости – не столько морщины и складки, сколько потухший взгляд и безнадежное выражение. Прямые, жидковатые, тусклые волосы, светлые, словно выцветшие глаза, бледные губы, изможденное лицо, пожелтевшая кожа.

«Бесполезно, – подумала она. – Сколько пудры и румян на это ни положи, последствия дурного питания просто так не скроешь. А откуда взять лучшее питание, мне пока неизвестно».

Внезапно на нее снова нахлынул прежний мертвящий ужас – который немедленно исказил ее лицо привычной гримасой вечного беспокойства, стирающего последние следы молодости.

Мисс Петтигрю поспешно отвернулась от самой себя и стала смотреть на мисс Дюбарри, на ее дорогое платье, аккуратную головку, черные волосы, алые губы, прелестную матовую бледность.

«Нет, – подумала она. – Никогда, ни в какое время невозможно было сделать из меня ее. Даже в юности. Дело не в румянах. Мы по-разному устроены».

Она собралась снова сесть, но в это мгновение дверь спальни отворилась, и на пороге возникла мисс Лафосс.

Мисс Лафосс вышла в комнату – развевающаяся черная ткань, блестящий серебряный воротник и серебряный пояс, сияющие светлые волосы – как бледно-золотая корона. Мисс Петтигрю показалось, что мисс Дюбарри как-то поблекла.

«Ага! – подумала мисс Петтигрю, чувствуя ревнивую гордость. – Против природы искусство бессильно».

– Делисия! – вскричала мисс Дюбарри, вскакивая на ноги. – Я уж отчаялась тебя увидеть!

– Эдит, прошу, успокойся. Ты слишком возбуждена.

– Посмотрела бы я на тебя на моем месте.

– Ну, предположим, – сказала мисс Лафосс миролюбиво. – Со стороны, конечно, легко говорить. Однако как вы поладили с Джиневрой, пока я заставила тебя ждать?

– А, чудесно. Мы прекрасно поболтали. Я хвасталась, это всегда приятно.

– Нет же, – поспешила вставить мисс Петтигрю. – Вы всего лишь отвечали на мои вопросы.

– Я вам верю. Обеим, – улыбнулась мисс Лафосс.

– О, Делисия!

Мисс Дюбарри всхлипнула. Очевидно, все ее горести снова нахлынули на нее. Ее лицо искривилось, но мысль о косметике удержала ее на грани слез. Она присела на диван и попыталась взять себя в руки.

– Да, – сказала мисс Лафосс сочувственно. – Я готова слушать. Где же сигареты… А, вот они.

Она зажгла две сигареты, одну для себя и одну для мисс Дюбарри, и села рядом с ней.

– Ну, рассказывай.

Мисс Дюбарри жадно затянулась.

– Тони ушел.

– Не может быть!

Мисс Петтигрю присела в стороне, чувствуя себя лишней. Это был разговор между подругами, они сразу же забыли о ней. Ей захотелось встать и выйти, но просто покинуть комнату без единого слова было бы невежливо. В конце концов, мисс Дюбарри знала, что она здесь, поэтому нельзя было сказать, что она подслушивает. А уходить ей не хотелось. Напротив, ей хотелось узнать, кто такой Тони и почему он ушел от мисс Дюбарри. Ее также начало одолевать горькое, завистливое чувство – зачем же эти прекрасные женщины приоткрыли ей свой мир, полный чудесных приключений, на такой краткий срок.

– Так и есть, – кивнула мисс Дюбарри.

– Вы же и раньше ссорились.

– Да. Но не так, не по-настоящему. Я чувствую разницу.

– Понимаю, – сказала мисс Лафосс. – Так что все же случилось?

– Ну, ты же знаешь Тони. Он так ревнив, что стоит перекинуться парой вежливых слов с лифтером, и он уже подозревает измену.

– Да. Но нельзя не признать, что твоя пара слов обычно звучит очень… убедительно.

– Знаю, знаю. Привычка. Пока не добьешься определенного положения, это единственный способ, а потом очень сложно разучиться.