Питер Уэйр - Безумие Дэниела ОХолигена

Строча замечания о переложенных стихах, Дэниел выкрикивал продолжение:

Раздался стук в заднюю дверь.

Дэниел поднялся из-за стола, прошел через кухню…

…и открыл дверь

На пороге стоял доктор Манганиз и какой-то мужчина, которого Дэниел никогда прежде не видел.

— Добрый вечер, Дэниел. Можно войти? На минутку.

Почему так вежливо? Странно.

— Конечно. Не ожидал вас увидеть.

Гости прошли за ним на кухню.

— Это Нил Кинзелла — университетский адвокат. Мы можем сесть?

— Не знаю, можете ли вы, но сесть можно.

Адвокат сел за стол, и лицо его сморщилось от отвращения. Он достал из папки ручку и с таким видом отодвинул от себя остатки Дэниелова завтрака, словно они были измазаны экскрементами.

— Не желаете ли кофе или чего-нибудь еще?

— Нет, спасибо, — быстро ответил Кинзелла. Он пытался вспомнить, когда в последний раз делал прививку от столбняка.

— Покажи ему бумаги, Нил.

Кинзелла достал из папки четыре листа бумаги и разложил перед Дэниелом. Два из них оказались исковыми заявлениями. Первое, подписанное мисс Хаммер, сообщало, как она решила записаться на курс по средневековой литературе в университете «Золотой Запад». Далее рассказывалось, как она пришла к преподавателю Дэниелу О'Холигену, который немедленно отменил все образовательные требования, кроме одного, чтобы она была взрослой, о чем у нее непристойно и осведомился. Затем намекнул, что она должна посетить его дома, чтобы получить необходимые для курса материалы. Вечером она пришла к нему домой и была встречена у двери голым Дэниелом О'Холигеном. Он схватил ее за грудь и втолкнул в дом, явно подразумевая при этом, что, для того чтобы попасть на его курс, она должна сначала оказаться в его ванной комнате и заняться там интимностями, но ей, к счастью, удалось убежать. Несмотря на всю свою любовь к литературе, ужасное испытание так смутило ее чувство, что она забрала заявление назад.

Следующий документ был засвидетельствован Грэмом Норрисом, секретарем университета по приему студентов. Он кратко подтверждал, что мисс Хаммер хотела записаться, что доктор О'Холиген аннулировал необходимые требования, что он спросил ее о возрасте и указал, что она должна взять у него дома необходимые для курса материалы. Норрис заметил также, что на следующий день мисс Хаммер забрала свое заявление. Ему показалось при этом, что она была «необычайно расстроена».

Третьим документом было заявление об уходе по собственному желанию, вступающее в силу через две недели, в конце первого семестра. Имя Дэниела было напечатано в правом нижнем углу, не хватало только подписи.

Последний документ уведомлял о принятии отставки доктора О'Холигена. Далее следовали выражения глубочайшего сожаления в том, что столь высоко ценимый член преподавательского состава принял решение покинуть университет. Особое значение придавалось неоплатному долгу, в котором все в «Золотом Западе» оставались перед одним из самых высокоученых и любимых коллег. Ему желали удачи во всех его будущих начинаниях, а также выражалось мнение, что доктора О'Холигена ждет блестящий успех во всем, за что бы он ни взялся. Письмо было подписано доктором Бартом Манганизом, бакалавром образования, доктором философских наук и ректором университета «Золотой Запад», и всеми деканами. Имелся даже рукописный постскриптум: «Дан, очень жаль, что ты уходишь. Всего наилучшего, дружище. Шарлин шлет тебе свою любовь, Билли тоже. Нам всем будет тебя не хватать. Барт».

На Дэниела снизошло вдруг неожиданное умиротворение. Такое же, как на мотоцикле за спиной у сестры Имприматур. Его судьбу снова чудесным образом выхватили из его рук. Ну и пусть.

— Кто это — Билли?

— Брат Шарлин. Преподаватель, который тебя заменит.

— Связи с общественностью?

— Разумеется.

— Где он сейчас преподает?

— «Бенмор Минимум». Творчество в бухгалтерском деле. Ты подпишешь?

— Конечно.

— Вот и отлично. Нил, дай человеку ручку.

Адвокат Кинзелла нехотя протянул Дэниелу золотой шариковый «паркер». Дэниел подписал свою отставку. Кинзелла схватил лист и спрятал в папку вместе с остальными документами.

Ректор не сводил глаз с Дэниела, и на его лицо с уголка губ медленно вползала улыбка.

— Ручку можешь оставить себе, — сказал он, увлекая упирающегося Кинзеллу через кухню к задней двери, и захлопнул ее за собой. Дэниел остался в раздумии над своим будущим и золотым шариковым «паркером». Последний он выбросил в мусорное ведро и подумал, не случится ли нечто подобное и с первым.

«Шу-би-ду. Шу-би-ду-би-ду-би. Шибиди би-боп. Боппедди-би!» — распевали Сеймур Рильке и Владзю Валентино Либераче. Мистер Рильке аккуратно произвел трепанацию яйца в мешочек и зачерпнул роскошный белок. Поздний ужин был его ритуалом, а за стеной он слышал звук другого ритуала: Дэниел напускал воду для вечерней ванны.

Сеймур сделал музыку чуть громче. «Слишком уж часто ты принимаешь ванну, Дэниел, — сказал он сам себе, — Снап-шап-а-ду-ди. Наверное, любишь быть чистым. А-ду-ди-шап-шап. Ничто не заменит тебе горячей ванны. Шипади-дап-па-дап-дап! — но даже повар-кондитер заскучал от этого монолога. — Ага, вот трудное место! Та-та-та. Та-та-та. Шнит-шнит. Снап-приииии-ууууу-дап!»

Над поверхностью пены показались водяные очки. Выпуклые зеленые глаза стремительно окинули пухлый ландшафт. Усталые глаза. После того как Манганиз с адвокатом Кинзеллой удалились, Дэниел почти два часа неподвижно просидел на кухне.

Потом зазвонил телефон. Это была Евдоксия, из телефонной будки напротив собора Св. Беды.

— Чух, чух, чух! — все что он услышал, когда поднял трубку.

— Кто это?

— Это я. Звоню, чтобы сказать, что мы успели на поезд. Наша жизнь уже мчится по рельсам, Дэниел. Полный вперед к Земле Обетованной! — И она изобразила паровозный свисток, от которого он чуть не оглох. — Сегодня главный день!

— Когда мы увидимся?

— В самом конце. Ни секундой раньше, — на этом мисс Би-Иисус повесила трубку, а Дэниел включил воду в ванной и достал непочатую коробку ингаляторов.

Где-то в последний час все, что было реальным, и все, что было нереальным, поменялось местами. Город, дом, университет стали бесплотными, теперь terra firma [82] Твердая почва (лат.). — Священное озеро. Алисон — дриада из сновидения, Ларио — добрый великан, Уинсом — крошка фея. Норрис и Перкис — гремлины, мисс Пластинг — гарпия, Мандельброд — гоблин, Маллет — заколдованный эльфами простак, мисс Хаммер, конечно же, суккуб, [83] Демон, принимающий женское обличье и являющийся во сне к мужчинам. Манганиз — жуткий монстр.