Анна Смерчек - Ночной сторож для Набокова

— Слушай, я не буду за тобой тут убирать. Ты так ничего не найдёшь.

— Да? — она, кажется, разозлилась или, может, расстроилась, потому что не могла найти то, что искала, — А ты что там ищешь? Майн Рида, или, может, Конан Дойля?

— Может быть, — ответил я неопределённо.

— Конечно! Только на этом стеллаже книги для садоводов-любителей! — сказала она ехидно, засмеялась и плюхнулась на диван. Я посмотрел — да, точно, «Золотые правила садовода», «Энциклопедия садовых цветов»…

— Ой! — вскрикнула вдруг Машенька, — ой, как больно!

— Что случилось?

— Я порезалась! Порезала руку книжным листом! Ой, как больно! У тебя что, никогда так не было? Ну что ты стоишь? Ну придумай же что-нибудь! Принеси мне хотя бы воды!

Я слегка засуетился. Машенька пищала, как раненная мышь, и хотя я понимал, что это пустяковый порез, но всё-таки — чтобы просто её успокоить — побежал в подсобку, налил в чашку воды и бегом вернулся в зал.

На подлокотнике криво сдвинутого дивана красовался комочек леденцов, повсюду лежали раскрытые книги. А Машеньки не было. Я обошел весь зал — окна закрыты, тишина. Поднялся на второй этаж. Проверил все двери. Никаких следов невыносимой девчонки. Пришлось вернуться, поставить диван на место, выкинуть липкие леденцы, собрать и поставить книги на полки. Попадись она мне ещё! По крайней мере, теперь я разгадал половину загадки. Я знал, кто залезает сюда ночью, и о каких беспорядках говорили библиотекарши. В следующий раз я уж точно не поведусь на её спектакли и прослежу, как она лазает сюда. А может, сразу вызову полицию!

Из-за этого происшествия я почти не спал ночью, так что днём все-таки вырубился на несколько часов. Подскочил в шесть вечера, испугался, что опаздываю и побежал в библиотеку. Пришел даже раньше, чем обычно. В зале на первом этаже ругались.

— А я вам говорю, что это не читатели! Я прекрасно знаю, что поэзию почти никто не берёт. Посмотрите статистику, наконец, если хотите спорить со мной! — грозно звучала Алина Алексеевна, — Эти стеллажи — это ваша ответственность! Вы что, не можете расставить книги по алфавиту?

На глазах второй библиотекарши, Валентины, отчество которой в голове у меня никак не задерживалось, уже были слёзы. Обе стояли перед стеллажом поэзии, где совсем недавно я видел Машеньку. Что делать? Рассказать им?

— Что случилось? — спросил я на всякий случай.

— Здравствуйте, молодой человек! — Алина развернулась ко мне и я понял, что в порыве справедливого гнева, она страшна, как стадо слонов. Или буйволов. Ну, не знаю, какие там животные несутся страшной толпой и сметают всё на своём пути. Как в «Короле Льве».

— Таким, как вы, молодой человек, даже объяснять бесполезно! Ваше поколение книг не читает и в библиотеку не ходит. Уж откуда вам-то знать, что книги здесь расставляют по алфавиту!

Блин, а ведь она попала в точку. Вчера ночью, когда я собрал книги, которые Машенька раскидала, я распихал их по полкам просто так, на свободные места. Мне и в голову тогда не пришло расставлять их в алфавитном порядке. Тем более что я слишком зол был на Машеньку.

— Я выполняю все свои должностные обязанности, почему вы всё время ко мне придираетесь? — взвизгнула Валентина.

— Вы? Вы выполняете? Да когда в последний раз вы работали с каталогом? Или обзванивали должников? А теперь ещё новая мода — всё списывать на каких-то ночных призраков!

— Маньяк! — обрадовалась Валентина, — Да, это он! Я же говорила! Вот вы же сами сказали, что поэзию сейчас почти никто не читает. Правильно. Это маньяк читает стихи. Маньяк приходит в библиотеку ночью и читает стихи!

— Это не маньяк! — смело выступил я. Нужно было рассказать. Просто сказать правду про маленькую проказливую девчонку и повиниться в том, что я не вызвал полицию.

— Что, теперь у вас есть новая версия? — Алина развернулась ко мне всем корпусом и вдруг переключила всё своё негодование на меня. — Ну конечно! Просветите же нас, серых и отсталых. Вы, наверное, всё уже в своём интернете нашли. Погуглили или как это там у вас называется. Вы, молодой человек, знаете что, не указывайте мне, как нужно работать. Я здесь проработала уже 35 лет. Мы работали без всяких там компьютеров (это слово она произносила презрительно и чётко проговаривала «е», а не «э» — «компьютЕров»). Не было никаких электронных каталогов, мы работали с простыми рукописными карточками. И каждую книгу знали! Когда работали с читателями, то каждую книгу вносили вручную в формуляр. И был порядок. Да, молодой человек, у нас был порядок!

Она друг всхлипнула, приложила руку к груди и засеменила из зала в служебное помещение.

— С ней бесполезно говорить, — Валентина тоже всхлипывала, — Меня вообще никто здесь не слушает. Вот даже вы, Коля, мне не хотите верить, — вдруг с ней произошло то же, что с Алиной, только наоборот: от всхлипывания она резко переключилась на возмущение:

— Но ничего, вот вы увидите, вы все увидите, что я была права! Вы увидите, но тогда будет поздно!

И Валентина тоже вышла. Они просто не дали мне никакой возможности рассказать правду. Через несколько минут обе вышли, делая вид, что не знакомы друг с другом. От Алины сильно пахло каким-то лекарством, карвалолом или валидолом, наверное. Наша учительница в начальной школе тоже так пахла, когда мы что-нибудь не так делали, при этом она всегда говорила, держась за сердце: «Вы меня в могилу сведёте». Алина сказала:

— Закройте за нами дверь.

Хорошо, что не стала говорить про могилу.

Когда все ушли, я сразу вытащил ноут и зашел в скайп. Мне просто необходимо было поговорить сейчас с кем-то нормальным. Данька был онлайн. Перед ним на столе стояла тарелка с бутербродами и печеньем — всё в вперемешку и чашка. Вообще, на столе было очень много чашек — он их мыл, только когда чистая посуда на кухне заканчивалась. Не знаю, как его родители всё это позволяли — у меня бы такое не прокатило.

— Рассказывай, куда пропал, — спросил Данька, засовывая в рот печенюшку.

И я рассказал. Не про то, как библиотекарши скандалили, конечно, а про Машеньку.

— Да, друг, ты попал, — такой вывод сделал Данька и звучало это очень авторитетно.

— В смысле? Что значит «я попал»?

— Девочки — это ещё страшнее, чем колдуны. С колдунами всё ясно. А с девочками никогда ничего не понятно. Я ведь тебя уже спрашивал про подвал? Есть у вас там подвал?

— Да, есть большой подвал. Но он всегда закрыт.

— Вот именно, что закрыт. Там хранятся самые ценные книги. И вот если там была бы книга тайных знаний, то тебе пришлось бы иметь дело с колдуном.

— Данька, притормози. Здесь не было никакого колдуна. Была только девчонка.

— Вот я и говорю, что девчонка в тысячу раз хуже любого колдуна, — похоже, Данька был совершенно уверен в том, что говорил, — Ты что, хорроры не смотришь? Девчонка — это посланец зла почти в каждом втором ужастике.