Тамара Лисицкая - Идиотки

— Хорошо, я поняла.

— Вот и умница. И не обижай его, он и так сам не свой. Переживает.

— Я знаю, почему он переживает, — Лена посмотрела на спину Сергея, спина при этом напряглась.

— Знаешь?

— Да.

Конечно, Лена не сказала, что Сергей переживает свое вчерашнее признание в любви. В тридцать лет трудно признаться в любви, а пережить второй день после признания еще труднее.

— Ну, если знаешь… Тогда тем более…

И. В., конечно, не сказал о том, что Сергей на днях крайне неудачно трахнул некую девицу, и теперь переживал гонорею в самом расцвете. И Лена переживала ее же, поскольку имела контакт с тем же самым Сергеем. Но Лена не знала о гонорее. А И. В. не знал, почему уже в который раз помогает Сергею решать проблемы с женщинами.

— Тогда просто помолчите и поймите друг друга. И сожрите, наконец, эти таблетки! Все! С наступающим, оставьте меня в покое!

— Хорошо, спасибо!

Лена отдала трубку Сергею.

— Что сказал? — Сергей смотрел куда-то мимо, робко улыбался.

— Сказал, что… Что все в порядке. Просто сегодня вечером свет сошелся клином на каких-то таблетках. Я, конечно, ничего в этом не понимаю и считаю, что можно подождать два-три дня, а потом, если не пройдет, сходить к врачу…

— Давай сделаем это сейчас и забудем, — Сергей взял ее за руку.

— Давай, если ты так хочешь, но…

— Просто в ближайшие два-три дня мы будем заниматься другим.

— Чем же?

— Мы будем готовиться к свадьбе.

— К чему?

— К свадьбе, — Сергей искал в ее глазах вопросы, сомнения, другое. — К нашей с тобой свадьбе…

Вот тебе раз… Какое неожиданное развитие темы таблеток! Впрочем, о таблетках Лена немедленно забыла. И вспомнила ровно на пять минут, пока Сергей принимал в окошко с улицы несколько упаковок. А принесший их мужик в дутой куртке и с сигаретой в усах, морщась от мороза, с сочувствием заглядывал в салон и кричал, как не вовремя они заболели и что теперь на праздники даже не выпьешь.

Но о свадьбе она тоже не думала. Это было что-то несовместимое с жизнью — свадьба. Думать о собственной свадьбе получалось не лучше, чем думать о собственных похоронах.

Она соображала, что скажет девчонкам.

Они ехали всю ночь, несколько раз очень криминально скользили в кювет. Остановились дважды — на памятном месте, где Ирочка «сбила» чучело, и на посту за российской границей, чтобы поспать пару часов.

— Сейчас моемся, бреемся — и в солярий! Ты должен быть круче, чем Наоми Кэмпбэл! Только в мужском варианте!

— Наоми Кэмпбэл негритянка!

— А мне пофиг! Потом надо будет записаться в какую-нибудь школу манекенщиц… Блин, прикинь, зарабатывать бабки хождением! И какие бабки! Тут люди беганьем по границам и таможням так не зарабатывают!

— Ир, я хочу сегодня с родителями побыть.

— Да успеешь ты! Вечером отвезу тебя к родителям! А сейчас — в солярий!

— А сейчас отвези меня к Наташке в больницу!

— Чего? — Ирочка снова вильнула в кювет. — Вот, блин, вечно вякаешь под руку… Куда тебя отвезти?

— Давай к Наташке поедем. Она там одна.

— Ну, так она сама виновата!

— Давай поедем к Наташке! А потом — в солярий, куда захочешь!

— Вот нормально! Может, тебе надо было жениться на Наташке?

— Ир, давай заедем к ней, а потом…

— Ты, блин, какой-то тупой! — подвела итог диалога Ирочка и развернулась в сторону больницы. — Давай, Ромочка, поедем к Наташке, давай! Не жравши, не умывшись…

Предновогодний Минск по сравнению с предновогодней Москвой был скромен и тих. Но люди ходили такие же ополоумевшие от близости чуда, таскали такие же обмотанные веревками елки.

Ирочка ругалась всю дорогу, потом еще крепко материлась, паркуясь в заснеженной каше. Но в больнице притихла: запахи там кого хочешь прибьют. А в смеси с запахами новогодними кого хочешь сделают философом.

— Ну, смотри! Если только она там не одна и не страдает!

Ирочка распахнула дверь Наташкиной палаты.

И сразу стало видно, что Наташа не одна.

Не просто «не одна». А ее вообще невозможно рассмотреть — столько народу!

И все обернулись в сторону Ирочки.

— Смотрите, кто пришел! — закричал знакомый голос, и из толпы выделился человек с зубами наперевес.

Психолог! Тот самый провокатор, у которого Ирочка занималась когда-то, которого встретила в коридоре больницы… Она даже имя его вспомнила! Леонид, оптимистическое недоразумение!

— Проходите, Ирина! Присаживайтесь! А у нас открытое занятие!

— Да уже понятно! — Ирочка осмотрелась с некоторой брезгливостью.

Вот они, эти недалекие люди, эти неумытые искатели истин! Те самые, которые когда-то на дурацких психологических занятиях испортили Ирочке настроение своими описаниями ее, Ирочкиной, натуры… Сидят на полу, на подоконнике, улыбаются своими нечестными губами.

— Давайте поприветствуем Ирину и ее друга…

— Мужа! — сухо поправила Ирочка. — Это мой муж!

— И ее мужа…

— Роман, — Рома шаркнул ножкой.

Ему было страшно любопытно. Никогда еще он не сталкивался с таким больничным явлением, а в больницах он, спасибо заботам Розы Наумовны, провалялся в общей сложности года три…

— Привет! — крикнули из толпы смутно знакомые люди.

Ленка? Ленка вместе с Сергеем??

— А вы тут что делаете? — Ирочка даже растерялась. — Что тут за заговор?

— Это не заговор! Мы просто пришли проведать Наташу, да? — Лена посмотрела на Сергея счастливыми глазами.

Тот честно попытался улыбнуться и даже поморщился в связи с этим. Но, кажется, его прибило так же, как и Ирочку.

— Эй, я здесь! — это уже Наташка.

Машет рукой со своей шарнирно-педальной кровати. И прямо вся светится.

Ирочка взглядом послала Роме бомбу, но цель не была достигнута. Рома не смотрел на жену, а смотрел на лучезарных неформалов на полу. Ему, подлецу, нравилось!

— Ну, и что обсуждаем? — Ирочка прошла к окну, сдвинула кого-то из убогих студентиков. Оказалась рядом с Ленкой и братом.

— А мы, Ирина, сейчас отзеркаливаем характеры наших новых друзей. Хотите поучаствовать?

— Нет, благодарствую, я пропущу. Меня уже отзеркаливали, мне не понравилось!

— А мы продолжим! — Леонид махнул рукой, как дирижер. — Итак, мы остановились на Сергее!

Так вот почему он такой кислый? Ирочка ласково ткнула брата в бок. Терпи, я же терпела!

— Он скрытный…

— Он довольно умен, но может обидеть…

— Он, мне кажется, многое видел и научился приспосабливаться…

— У него за плечами большая жизненная школа, и он очень искушенный человек…

— Не хотел бы я попасть ему под горячую руку. Мне кажется, он очень импульсивный…

— А мне кажется, что он очень поверхностно относится к женщинам. Они для него… ну, не знаю… предметы удовлетворения потребностей…