Тамара Лисицкая - Идиотки

Лена подумала и сняла.

И сразу стало видно, как у нее провисла кожа на животе, на груди. Просто даже неприятно.

— Это вы так резко похудели? — опасным голосом спросила медсестра. — С чем это связано?

— Да не знаю я, — Лена была слабая, потная, усталая, раздраженная, она опаздывала. — Мне все равно, честное слово…

Медсестра еще поковырялась в ее коже, потрогала ее тело, сравнила увиденное со своими записями. Потом она думает, но не над диагнозом, а по какому-то другому поводу. Причем думает очень тяжело.

Наконец она приняла решение и взглянула на Лену честными глазами.

— Знаете, не хочу вас расстраивать…

Лена натягивала свитер и пыталась, согласно политесу, делать внимательное лицо.

— Но у вас, вероятно, ВИЧ. Слышите?

— Слышу, — спокойно сообщила Лена, но слово-молния уже добралось и пронзило. Сначала ухо, потом мозг, потом все остальное.

ВИЧ?

……….

— Пока, конечно, рано… Но все симптомы говорят мне о том, что у вас ВИЧ. Я назначаю вам анализ…

Она что-то говорила, но Лена не понимала.

А тело уже все поняло и боялось, начинало трястись…

Плазма, кровь и другие жидкости закипали в ней и начинали бушевать самым страшным ураганом, парализовав все пути сообщения, все рефлекторные отростки! Это было пострашнее новости об измене… Об измене?

— Вы можете ехать уже сейчас, вас встретят, — медсестра была деловитой, и даже чуть-чуть довольной, как будто у нее была задача поразить Лену и она с этой задачей справилась. — Результат будет готов через неделю!

— Как… через неделю…

Лена плохо соображала, но, тем не менее, все же понимала, что неделя — это невыносимо долго… Невыносимо…

— И что же мне неделю делать? Пока не будут готовы результаты?

— Надеяться на лучшее! — медсестра радовалась своей роли в этом мире. Свет ученья и добро несла она людям.

Наташа решила не спорить. Раз согласилась ехать, значит, нет смысла спорить и дальше. Тем более, что она теряет? Ничего она не теряет, ничегошеньки.

Зашли куда-то, где было много шмотья. Не в пустой бутик с прозрачными стенами, там бы Наташа одеваться не стала, слишком дорого, а в веселый выставочный центр с толпой народа. Зато демократично, а дальше в подробности Наташа не вдавалась. Господин Г. выглядел человеком серьезным и уверенным, такой не будет ловить девиц на одежду. Это раз. А во-вторых, такой наверняка возьмет чек и вечером все вернет обратно.

— Нам нужен благородный костюм вот на эту девушку!

— Благородный? — продавец задумалась.

Начали быстро прикладывать, прикидывать. Потом Наташа мучительно пыхтела в примерочной, где кроме нее были еще и надменные акселератки, нагло занимавшие зеркало и коврик.

Наташа выбрала сходу и вышла в том, что надела. Довольно средний костюм, мышастого цвета, единственным достоинством которого оказалась как раз сама Наташа с ее рельефной фигурой.

— Так, уже лучше.

Обулись.

Потом Г. затащил Наташу в отдел парфюмерии и косметики, умудрился низким голосом в рекордные сроки договориться с девушкой за прилавком, и уже очень скоро она, хихикая, красила Наташу пробниками.

— А как ее? Ярко?

— Нет, ни в коем случае! Благородно, сдержанно!

— А шрам прятать?

— А куда вы его спрячете?

— Тональным кремом!

— Нет, не надо. Шрам очень пикантный, симпатичный. Пусть будет.

Не купил только куртку, и слава Богу. Куртка не являлась необходимым атрибутом переговоров, безразличие Г. к ней убедило Наташу в прямолинейности его помыслов. Только работа.

Уже очень скоро она жала кому-то руки, улыбалась, причем довольно дебильно, но продуктивно.

— Какая очаровательная дама! — сказал инвестор, рассматривая экзотическую рыбку Наташу. — Я с такими, признаться, раньше и не был знаком!

— А вы еще посмотрите, как она мыслит! Это Энди Уорхол ландшафтного дизайна!

— Да вы что? — инвестор не мог понять, как такой шрам, такая грудь и такая трость сочетаются еще и с Энди Уорхолом.

Леонид подхватил Ирочку уже в приемном отделении. Он был бледный и в халате.

— Роды! — кричал он. — Воды отошли сорок минут назад!

— Что вы кричите? — переживала медсестра. — Первые роды?

— Первые!

— Ну, так она еще полдня рожать будет!

— Полдня??? — взвыла Ирочка. — Вы чего, офигели??? Нет!!! Не хочу еще полдня!!!!

В ее организме происходили определенные метаморфозы: ее корчило, стягивало жгучей болью, прожигало насквозь — и все это повторялось чаще, сильнее, длиннее! И они говорят, что вот так вот ЕЩЕ ПОЛДНЯ!??

— Посмотрите ее! — бушевал Леонид. — Немедленно!

— А вы кто? — медсестра начинала сердиться. — Я вас не знаю!

— Я доктор наук! Я представляю академию!!! Я лично договаривался с главврачом, и если вы немедленно не посмотрите мою жену, я вас… Я не знаю, что я с вами сделаю!

Медсестра, скорбно кивая головой по поводу нервных блатных папаш, поволокла Ирочку на кресло.

— Сюда??? Да вы чего?? Я не смогу сюда влезть!! — орала Ирочка.

— Папаша, вы сами видите! Я с каждым возиться не могу! — злилась медсестра. — Идите и подсаживайте!

Леонид схватил Ирочку и начал мучительный подъем ее наверх, в святое гинекологическое кресло. Ирочка орала, ругалась крутым матом, а он только бормотал что-то, а сам пристраивал непослушные Ирочкины ноги в подколенники.

Медсестра следила за процессом, не вмешивалась, но и не корила.

— Так, давайте посмотрим, — она углубилась внутрь Ирочки, чем вызвала новый приступ ее гнева. Ирочку скручивало, корежило, и в это же самое время в ее обезумевшем мясе невозмутимо копались!

Леонид отвернулся, утирая рукавом лоб…

— О! — обрадовалась медсестра. — Так у вас раскрытие уже восемь сантиметров! Что ж вы? Вы же уже в родах! На клизму и в родзал!

— На клизму? — Ирочка совсем ополоумела. — Не хочу клизму!

Лена не помнила, как приехала в клинику. Не помнила, как шла по коридору, кто там сидел, что было написано на табличках. Ее выключило полностью, она даже не глотала слюну, да ее и не было.

— Проходите сюда! — говорил ей кто-то. — Сюда! Ложитесь на кушетку! Так, рукав закатайте!

Пришли люди в белом, расположились вдоль стен.

Господи! Пришли специально поглазеть на нее? Значит, все? Значит, у нее действительно это самое? Иначе не пришли бы?

Люди в белом старались не смотреть в ее лицо. Она, вероятно, и сама не хотела бы в него смотреть, если бы могла. Жалкое и горькое зрелище.

Доктор со шприцем надел перчатки.

А Лена закрыла глаза.

Смерть.

Она умрет.

Это очень, очень плохо.

— Я не буду сопротивляться вашей даче, — говорил инвестор. — Правда. Я сам люблю дачи. Но не сейчас, не сегодня. А если вы так настаиваете на таланте вашей сотрудницы, тогда позвольте ей просто украсить мой кабинет. Договорились?