Тамара Лисицкая - Идиотки

— Здравствуйте, Валентина Сергеевна.

— А, это вы, Виктор Николаевич! Здравствуйте! А Ирочка сейчас в актовом зале. Играет в шахматы.

— Ну, может быть, в шахматы она играет лучше, чем поет.

Валентина Сергеевна вспыхнула. Ах, какой негодяй! Как будто она не отблагодарила его за то, что девочка попала в этот хор! Как будто пользы от хора было больше, чем возни с устройством его матери в хорошую больницу!

— Да, я думаю, мы скоро прекратим посещать ваш хор. Пустая трата времени.

— Ну, не сердитесь. Я совсем не собирался с вами ссориться. Как раз наоборот. Хотел предложить вам перевести вашу девочку в класс с музыкально-художественным уклоном. Я и подружек ее туда заберу — Лену и Наташу, — пусть вместе доучиваются. Как вам идея?

Как раз эта идея не казалась Валентине Сергеевне блестящей. Мало того, что эти невоспитанные девицы целыми днями вертятся вокруг ее Ирочки, так еще и в школе от них покоя не будет. И какой толк от художественного уклона, если рисовать Ира не умеет и не собирается, слава Богу?

— Я могу рассмотреть ваше предложение. Но в том случае, если…

Она задумалась. Что можно выставить условием? Какой прок от этого человека и его дела?

— Только если вы поможете переводу в этот класс одного мальчика. Он учится в другой школе. Но мне бы очень хотелось видеть его рядом с Ирочкой.

Виктор Николаевич улыбнулся, откланялся и ушел. Валентина Сергеевна пару раз оглянулась — он сунул руки в карманы, несколько раз тряхнул челкой, как будто смеялся. Ну и пусть. Хорошо смеется тот, кто ездит на своей машине. А у Виктора Сергеевича нет не только машины, но и своего велосипеда.

Когда Валентина Сергеевна вернулась в актовый зал, Ирочка играла уже с другой девочкой. Людей стало меньше, и все они собрались у центральных столиков, крайние были пусты, и досок на них уже не осталось.

— Ну, как тут дела? — спросила Валентина Сергеевна у ближайшего напряженного родителя.

— Полуфинал, — ответил тот.

Валентина Сергеевна ничего не поняла, но по торжественной ноте в воздухе догадалась, что дело идет к статье в «Вечернем Минске».

Ну, еще бы! Она и не сомневалась.

— Папа! Папа! Я заняла третье место! — Ирочка с порога набросилась на отца, замахала грамотой.

— Да погоди ты, дай разуться! — Игорь Петрович стянул обувь, расправил затекшие пальцы ног и только тогда взял в руки грамоту.

— А почему только третье? — спросил он.

— Я и сама не поняла! — отозвалась Валентина Сергеевна из кухни. — Она два дня это все учила, ночи не спала. Думаю завтра сходить и разобраться.

— Да никому ты уже ничего не докажешь, надо было сразу к стенке прижимать. А что у нас есть покушать?

Ирочка получила назад свою грамоту и долго смотрела на нее влюбленными глазами.

А потом весь вечер шепталась по телефону то с Ленкой, то с Наташкой, то с Ромкой. Главной новостью дня была, конечно, грамота. А еще новость о том, что учиться они теперь будут все вместе — Ирочка, Лена, Наташа и Рома.

— Лена, сегодня у тебя будет прямой эфир.

— Это как?

— Как обычно, только повторить уже нельзя будет. То есть если ты что-то забудешь, придется выкручиваться и говорить дальше. Сможешь?

— Не знаю. Да.

— Ладно. А мама где?

Лена пожала плечами. Мама только что была и вдруг куда-то пропала.

Лера Борисовна сунула в зубы сигарету, с сомнением и тревогой посмотрела на Лену. Не справится ведь! Обязательно запорет! Не надо было соглашаться на эту авантюру, делали бы себе стандартную работу, записывались, монтировали в свое удовольствие. Нет, дернул черт предложить 1 сентября провести телемост с детьми дружественных республик! И как назло те немногие взрослые дети, которые были способны работать в прямом эфире, сегодня заняты.

— Ну, кто не лажается, тот не работает на телевидении.

Лена улыбнулась режиссеру, хотя совсем не поняла, о чем она. Иногда взрослые как скажут что-нибудь…

Маргарита Петровна посмотрела на часы.

— Все, мне пора. Лена ждет.

— Хорошо. Только скажи, что ты думаешь по этому поводу?

— По какому?

— Ну, по поводу моего появления в твоей жизни.

— Костя, дорогой…

— Только давай без отговорок, скажи правду.

— Я бы рада… Но я не могу… Это все странно… Мы разные, и я такая… Никудышная…

— Надо понимать, что ты мне отказываешь?

— Я просто прошу не форсировать события.

— Я не форсирую, Рита. Просто мне уже много лет, хочется определенности.

Маргарита Петровна вырвала свою руку и быстрым солдатским шагом направилась в гримерку. Что происходит? Почему она ведет себя как манерная школьница? Нравится ей Костик? Да, нравится. Милый, страшно трогательный, очень неглупый, отзывчивый человек. Пьющий, но в последнее время все меньше. Не исключено, что вообще отучится от этой дряни. Она ему нравится? Вряд ли. Вот где проблема. Не ве-рю! Ни одному слову. Маргарита Петровна оглянулась: Костик стоял у стены и потухшим взглядом смотрел куда-то в сторону. Зачем ему определенность? Чего он от нее хочет? Дополнительных квадратных метров? Спокойной старости? Правильного питания? Все не годится. Тогда зачем он ее мучает?

— Мам, у нас будет прямой эфир!

— Ты будешь со мной?

— Конечно! Как обычно!

— Нет, будь со мной там, на съемках!

— Я и буду с тобой!

— Будь совсем близко!

Маргарита Петровна присела рядом. Лена на секунду повернулась к ней — губы дрожат, под розовой пудрой проступает румянец широким мазком.

— Маленькая! Ты боишься? Ты не хочешь? Так давай откажемся! Давай уйдем отсюда!

Лена пару секунд колебалась:

— А что тогда будет с передачей?

— Какая разница? Главное, чтобы с тобой все было хорошо!

— А Леру Борисовну тогда выгонят с работы?

— Не знаю… Наверное, нет. Хотя могут и выгнать.

— Тогда я не уйду.

Гримерша удовлетворенно швырнула миску с краской на стол и заметила:

— Молодец!

А потом, яростно в этой миске мешая бурую кашу, предложила со знанием дела:

— А вы, мамаша, тоже можете в кадре быть. Там же ток-шоу, гостей в студию пригласят. Сядете в первый ряд — и никто вас не прогонит!

— В первый ряд? Страшно!

— Ну, если ребенок не боится, так и вы как-нибудь справитесь!

Тоже верно. Маргарита Петровна кивнула Лене: как тебе идейка? Лена улыбнулась во все зубы. Хорошая идейка. Отличная.

— Только придется вас немножко причесать, — предупредила гримерша. — В кадре без прически нельзя!

— Ладно, — смирилась Маргарита Петровна. — Причешите меня.

Она смотрела на сияющее лицо Лены и сама расцветала, выпрямлялась. А что? Вдруг сидеть в первом ряду интересно? И вдруг Костик испытывает к ней самые искренние чувства? Ведь есть одна миллионная вероятности такого расклада?