Любовь Деточкина - Книга ароматов. Доверяй своему носу

– Не люблю миндаль, – говорит Ира, морщит нос и кладет надкушенную конфету в коробку.

Полчаса назад его Ира. Теплая, смеющаяся, танцующая под какую-то дурацкую попсовую песенку из своего айфона. А сейчас только холод. И миндальный яд.

В дверь раздается стук. Потом еще. Андрею не хочется двигаться. Он делает над собой усилие и открывает.

– Доставка, – улыбается курьер с огромным букетом белых роз. Роз, которые так любила Ира.

Андрей молча расписывается в бумагах курьера, копается в бумажнике и дает чаевые. По комнате расползается тонкий аромат, хрупкий, словно морозные узоры на окне. Андрей понимает, что стоит с букетом и не в силах отпустить его. Он подходит к столу и наливает до краев стакан, опустошая бутылку коньяка. Потом задумчиво пьет его, в его голове мысли о чае. Вкусный чай с веточками только что сорванный липы, который ему заваривала на даче Ира. Ира, бегающая босыми ногами по невозможно ярко-зеленой траве.

Холод дует в спину. Андрей выключает кондиционер, но холод остается, он наполнил его изнутри до краев и теперь не покинет никогда. Холод не Ирина, он не может сесть в машину и уехать в торговый центр. Холод останется с ним. Раздается звонок мобильника. Андрей знает, откуда этот звонок. Он погружает свое лицо в букет, лепестки гладят, аромат бьет в нос. Андрей продолжает погружаться шипы оставляют царапины, листья лезут в глаза. Телефон продолжает звонить.

Ноты: миндаль, холод, цедра цитрусов, алкогольные ноты, чай, липовый цвет, белая роза, мускус, белые цветы, карамель.

Прошел сильный дождь. Ветер несет сладкие запахи цветов с клумбы напротив здания, этот запах так знаком, приятен, свеж, но я гоню его прочь. «Забудь! Это было в прошлой жизни», – говорю я себе. Тихонько выбираюсь из своего укрытия, отряхиваю лохмотья и с печалью смотрю на промокшие насквозь ноги. Дождаться первой милостыни и выпросить стакан чая у толстяка в будке с пирожками. Я выхожу на угол, оглядываюсь, протягиваю руку, и статный мужчина в дорогом костюме кладет в нее пачку купюр. Я не успеваю опомниться, чтобы сказать слова благодарности, как он уже садится в припаркованную машину и уезжает. «Этого же хватит месяца на два, да нет, на все пять», – думаю я, проводя пальцами по краям купюр. Я прячу пачку в карман куртки и быстро иду мимо сверкающих витрин элитных бутиков. А потом, не веря происходящему, захожу в дверь одного из них. Гадкая гусеница, замотанная в тряпье. Но кокон падает и на свет выходит не очень молодая, но стройная и эффектная женщина. «Неужели это я?» – заглядываюсь я на весело шагающую даму. Она размахивает маленькой сумочкой и смотрит то в небо, то на свое отражение в лужах, витринах, в стеклах припаркованных авто. И вновь порыв ветра приносит манящий аромат белых цветов, от которого я вспоминаю себя, ту настоящую и единственно правильную. Меня накрывает волна счастья, от которой хочется взмыть в небо, но земля цепко держит меня. Я ускоряю шаг и иду точно к намеченной цели. Открываю дверь, пробегаю сквозь какофонию расплескавшихся в воздухе запахов к дальнему стеллажу. Вот они! Я бережно беру коробочку и иду к кассе. «Что ты делаешь, дура? Это последние деньги. Как ты собираешь жить?», – крутится в голове. Вынув из кармана купюры, я уверенно протягиваю их кассирше. Девушка мило улыбается, пробивает чек и кладет мое сокровище в маленький фирменный пакет, на котором буквами высечена проба настоящей женщины.

Я подхватываю бархатистые ручки и выхожу на улицу. Теперь я знаю, что у меня все будет хорошо.

Ноты: белые цветы, мох, зеленые ноты, альдегиды, мандарин.

Так пахнет перед дождем – пылью, зеленью и неизбежным. Каблуки скрежетали по мостовой, в спину дул ветер, в который вплелись все зеленые краски лета. Я пыталась убежать, повинуясь естественному порыву. «Просто беги», – говорила я себе. За спиной громыхнуло. Еще несколько шагов, и меня догнали огромные капли дождя. Влажная пыль била в нос, ноги скользили по мокрой плитке, солнце спряталось за серым. Еще один раскат, и с небес упала стена воды. Я спряталась под деревом. С веток стекали струйки дождя, рисуя на белом платье серые мокрые пятна.

Я не успела. Мне казалось, что еще целая неделя впереди, полная яркого солнца, запаха цветов, красных, обгорелых на пляже плеч и чистого упоительно счастья. Но холодные струи дождя бежали по рукам, изумрудные босоножки заливала вода, мутная, серая и совсем лишенная тепла.

К шелесту дождя добавился стук града. Огромные градины барабанили по листьям и со звоном разбивались о тротуар. Робко выглянуло солнце, играя лучами в фальшивых бриллиантах, рассыпающихся на осколки надежд. Мое время таяло, истончалось и уходило. В серой луже плавал первый лист. Он был сорван ветром, полон зелени и блестел, но я знала, что это конец. Тело мое становилось прозрачным, последние капли дождя смывали меня, как неугодное художнику изображение. Последний вдох наполнил горечью, а потом перец защекотал мои ноздри, я чихнула и рассмеялась, поправила ярко-оранжевое платье и весело побежала в булочную, шлепая новыми разноцветными галошами по потокам несущейся воды. Солнце бережно грело чуть промокшие плечи. Перед глазами крутилась тарелка перченных сырных слоек, которые я куплю и слопаю назло всем диетам. А еще закажу огромный стакан травяного чая, не знаю, что они туда кладут, но он пахнет всеми травами сразу и холодит, как ментоловая жвачка.

Ноты: пыльная зелень, вода, пачули, перец, слоеное тесто, плавленый сыр, горькая трава, шалфей, дубовый мох, ментол.

Полы длинного плаща развеваются на ветру. Ветер шепчет: «Подожди, может, стоит еще пару лет наслаждаться тишиной, ходить на полные мыслей ночные прогулки, писать свой многотомный тайный роман об одиночестве». Но мужчина в плаще упрям. Он сопротивляется ветру и идет по Монмартру, прижимая к груди маленький букетики белых гардений. Он сворачивает в кафе и сразу ловит ее взгляд. Он может даже в темноте, повернувшись спиной знать, что она на него смотрит. Ее изумрудные глаза проникают в самое сердце, прикасаясь к нему нежными поцелуями. Он дарит ей букет, она улыбается. Потом они болтают, едят ароматные сладкие перцы в каком-то замысловатом и красивом блюде от шеф-повара. Молчат, держатся за руки и смотрят друг на друга в шуме кафе. Потом идут на ветреную залитую фонарным светом улицу. Они не разжимают рук. Каждый из них, глубоко внутри знает, что это нельзя делать особенно сейчас. Пахнет мокрой листвой, еще чудом держащейся на деревьях. Двое все теснее прижимаются друг к другу и прячутся от фонарей. Наконец они находят маленькую улочку, темную, освещенную только бледным полумесяцем луны. Заходят в самую тьму, где почти неразличимы их лица. Он нащупывает в кармане тонкое, едва ощутимое кольцо и вкладывает его в ее ладонь. Она сжимает ладонь и замирает. Он обнимает ее, и они стоят так целую вечность, ощупывая это бесконечное пространство времени своими душами. Насладившись этой бесконечностью, она одевает кольцо, и они исчезают. Какие-то другие мужчина и женщина выходят из темноты переулка и весело шагают по ночному городу, держась за руки.