Николае Русу - Лия

И на второй, и на третий день я бродил по улицам в надежде встретить Лию, но, казалось, она провалилась сквозь землю. Я убивал время на главной улице, прохаживаясь от Дворца культуры до вокзала, и рассматривал прохожих, которые сновали взад-вперед до позднего вечера, но все напрасно. Наконец, я решил заняться делом, чтобы не выставлять себя на посмешище перед какой-то девчонкой. Но на следующий день, после работы, вместо того, чтобы направиться в гостиницу, непонятная сила вновь увлекла меня к вокзалу. Медленно поворачиваясь на месте и лихорадочно всматриваясь в лица прохожих, я вдруг заметил знакомый силуэт Лии.

Я почувствовал, как две ладони легко коснулись моих глаз. Я расплылся в улыбке, ошеломленный от радости, и обернулся. Сперва я увидел сияющее лицо Килины, затем черные глаза Лии.

Лия холодно смотрела на меня, не произнося ни единого слова, затем ее взгляд изменился.

— Что с ней? — удивленно спросил я Килину. Она пожала плечами, многозначительно глянула на меня и недовольно надула губы. Мы направились в сторону парка. Я весело переговаривался с Килиной. Лия, не вступая в беседу, слушала и, когда мы хохотали, едва улыбалась.

Наступил вечер. Фонари мягким светом освещали аллеи, окна близлежащих домов один за другим погружались в темноту. В парке, полном влюбленных парочек, мы просидели всего несколько минут. Внезапно Лия поднялась со скамейки.

— Пора идти. Уже поздно.

— Ну что ты, Лия? Еще нет даже одиннадцати, — я попытался удержать ее.

Не удостоив меня ответом, она быстро повернулась и пошла по аллее. Мы торопливо поднялись, но нагнали ее только на краю парка. До самого дома говорила только Килина, рассказывая какую-то историю из жизни ее села. В нескольких метрах от ворот, под липой, девушки остановились. Килина улыбнулась, помахала мне рукой и поспешила оставить нас одних. Я взял Лию за руку и прошептал:

— Прошу тебя, подожди немного.

Лия глянула на меня, кажется, свысока, с победной улыбкой, затем повернулась и крикнула:

— Килина, не запирай на засов, я сейчас приду.

Я попытался привлечь Лию к себе. Она замерла на мгновение, затем отдернулась, как ошпаренная, и попятилась. Я улыбнулся и шагнул навстречу, посчитав ее движение как призыв к игре, но Лия вновь отпрянула, сохраняя дистанцию.

Она смотрела на меня как-то странно, издалека, хотя я читал в ее взгляде немой зов, смешанный с холодной грустью и подозрительным недоверием.

— Лия…

— Ты ждал меня вчера? — спросила она, внимательно глядя мне в глаза.

— Да. И вчера, и позавчера, и сегодня. Но ты пришла только сейчас… Что произошло, Лия?

— Позавчера я не хотела выходить. Просто-напросто не хотела… — она смолкла, опустив на мгновение глаза, затем продолжила. — Сегодня я тоже не хотела, но Килина вытащила меня из дому насильно.

— Но почему, почему?

— Я проплакала весь вечер.

— Ты плакала? Не могу представить, что ты плачешь.

— Если б ты знал, как часто я плачу! Килина и девушки пристают с расспросами, а я молчу и плачу. Вот и сейчас я приду и буду рыдать до самого утра.

— Лия, но что случилось? Я тебя чем-то обидел?

— Нет, просто так, на меня иногда находит, и я ничего не могу с собой поделать. К сожалению, ты меня не знаешь, иначе обходил бы за версту.

— Что ты говоришь, Лия? Почему?

— Молчи, Кристиан, — прервала она меня, — лучше помолчи. Ты все равно не знаешь, чего желает моя душа… Господи, откуда тебе знать, если я сама не понимаю, на каком свете нахожусь? Сестры учат меня не верить словам красивого мужчины, говорят, что гордость — самое дорогое украшение для девушки… Книги, которые я читаю, тоже учат меня, по-своему, что такое жизнь… Понимаешь, все меня учат жить, наверное, такова судьба всех молодых, я понимаю, что они правы, и не могу их ослушаться, хотя сердце часто велит поступать иначе. Взять хотя бы этого Сергея. Поначалу он мне нравился, а сейчас просто неприятен, а он не хочет уходить из моей жизни… Он продолжает стоять рядом, настойчиво, самоуверенно, бессовестно даже… Он проклял меня, сказал, что я никогда не найду своей любви, а глаза мои пусть высохнут, чтобы никто не сходил из-за них с ума. Если бы ты знал, как долго я вчера проплакала! Он никак не может поверить, что на самом деле стал мне безразличен. И сегодня у меня очень тяжело на душе, снова буду плакать, наверно.

— И сегодня тоже? Но я же не сделал тебе ничего плохого, зачем же плакать?

— Из-за тебя и из-за меня.

— Не понимаю.

— Я не верю, что ты будешь меня любить, не верю. Понимаешь, у меня странное предчувствие, что ты не выдержишь моей любви. Хотелось бы верить, что я ошибаюсь, но… не знаю… у нас ничего не выйдет.

— Лия, ты будешь моей. Я верю, — сказал я, сделав шаг в ее сторону. Она опять отступила.

— Мне не нравится, что ты так уверен, — сказала она, останавливая меня холодным взглядом.

Я хотел ей возразить, однако не мог произнести ни слова.

У Лии вырвался сдержанный вздох, затем она проговорила с грустью:

— Я очень жалею, что так много тебе рассказала. Ты будешь надо мной смеяться. Сколько раз я себе говорила…

— Лия, дорогая, ты ошибаешься. Теперь, когда я выслушал твою душу, я уверен, что знаю тебя, понимаю…

— Нет, ты меня не знаешь, — она повернулась и побежала к калитке.

— Лия, когда мы увидимся? — крикнул я, но она исчезла молча, как призрак. Я даже не успел заметить, когда захлопнулась калитка. У меня создалось впечатление, что я говорил с человеком, который проходит сквозь стены.

Какое-то время я продолжал стоять на месте в полном замешательстве, потом медленно направился к гостинице. Только теперь я сообразил, что было далеко за полночь. Мои шаги глухо отзывались на асфальте, со стороны вокзала раздался короткий гудок локомотива, на землю падали яблоки со старой ветвистой яблони. Под ней стояли лицом друг к другу девушка и парень. Они молчали. С одной ветки свисал радиоприемник, из которого лилась нежная мелодия. «Сказки венского леса» — узнал я, проходя мимо и унося с собой мотив вальса. Этот мотив никак не позволял мне разобраться в хаосе мыслей, порожденном словами Лии. Она хотела, чтобы я понял что-то очень важное. А я ей возражал, пытался в чем-то убедить, хотя в глубине души и сам не верил в свои слова. Ах, да, было что-то искреннее… А я заявлял, что мне известно средство, чтобы ее завоевать, говорил… Но она разве завоевала меня?

Кто? Какая-то сопливая девчонка, напичканная тысячью капризов и бредовых идей, это взбалмошное и неуравновешенное существо? И кого! Меня?!

Ущемленное самолюбие обручем сдавило мне грудь. Я ускорил шаг, дав себе слово, что никогда моя нога не ступит на эту улицу…

— Это правда, Кристиан? Слышишь?.. Кристиан!

— Что? — вздрогнул он и оторопело посмотрел на меня.