Николае Русу - Лия

— Отложим комплименты на другой раз. Я хочу знать, почему до сих пор ты не появлялся. Боялся?

— Чего… э-э-э… нет, я… э-э-э…

— Завтра снова придешь? — прервала она мой лепет, окунув меня в смоль своих глаз.

— Да-да, и завтра, и послезавтра, — горячо проговорил я. Мне вдруг захотелось сказать, как много она для меня значит, как я скучал все эти три дня, но внезапно я заметил, что тень легла на ее лицо, а глаза утратили свой обычный блеск. Лия смотрела на меня с сожалением, почти с состраданием, и я понял, что ничего на свете не может быть хуже этого взгляда.

— Лия, я тебя чем-то обидел?

— …

— Тогда?

— Ничего, не обращай внимания.

— Не верю. У тебя все-таки что-то есть на душе.

— Есть.

— Что именно?

— Проклятие.

— Какое проклятие? — удивился я.

Она вздохнула:

— Мама сказала мне, что наш род проклят. Поэтому мои сестры не нашли счастья в жизни. Не найду и я. Я это чувствую.

— Все это сказки, Лия. Ты в них веришь?

— Было бы лучше, если бы ты меня забыл. Ты должен бежать от меня. Потому что все, кто считает это сказками, обречены на страдание.

— Мне кажется, все это плод твоей фантазии.

— То есть как? — возмутилась Лия. Щеки ее запылали.

— Недалек тот момент, когда я, будем говорить начистоту, попрошу твоей руки, и тогда ты поймешь…

— Ого, ты слишком далеко зашел, Кристиан. Я не ожидала, — с удивлением сказала она, и, смутившись, опустила глаза.

Однако она быстро пришла в себя и, пряча взгляд, проговорила:

— Послушай, что я тебе расскажу. И тогда ты увидишь, что иногда приходится верить и в сказки. Сестра моя Олимпия училась в культпросветучилище в Одессе. Ей предвещали большой успех, потому что она отлично поет и танцует. Известные артисты приглашали ее на эстраду, ей предложили выступать в Одессе, лишь бы она согласилась работать в их ансамбле, но она не захотела. Олимпия вернулась в село вместе с лучшим музыкантом, который ради нее оставил все — и Одессу, и коллектив, в котором выступал. Они поженились, и он стал работать руководителем клуба, а Олимпия — библиотекаршей. Почти год они прожили в мире и согласии. Но однажды вечером он не вернулся домой. Олимпия прождала его всю ночь. Утром она отправилась в клуб, но дверь оказалась запертой. Только к обеду удалось открыть. Ее мужа нашли уже холодным, с веревкой на шее. Говорят, это случилось из-за Олимпии…

Лия замолчала. Эта странная история произвела на меня сильное впечатление.

— Ну, и что ты хочешь этим сказать?

— Это еще не все. Моя старшая сестра Аника тяжело болела. Жених плакал у ее ног и умолял не прогонять его, выйти замуж за него. Ни днем, ни ночью он не отходил от сестры, пока она не выздоровела. И она поверила в его любовь. Они поженились. Аника работала продавщицей, и однажды, когда в магазин зашел один из друзей мужа, чтобы купить сигарет, он появился в дверях с топором в руках, угрожая их зарубить. Этот друг принялся его успокаивать, — мол, сядь, Влад, нехорошо, люди услышат, — но муж сестры ему в ответ: ага, у тебя любовная связь с моей женой, давно я тебя выслеживаю, ну погоди, я тебе покажу… Сестра принялась кричать, набежали сельчане и успели предотвратить несчастье, потому что сумасшедший уже готов был его зарубить.

Лия бросила на меня косой взгляд, следя за моим изумленным выражением лица, затем, заметив, что я хочу что-то сказать, продолжила:

— Третья сестра, Дорина, вышла замуж три года назад. Она дружила с одним парнем еще со школьной скамьи. Он ушел в армию, она ждала его, затем сыграли свадьбу. Они жили очень хорошо. Так ладили, что многие открыто им завидовали. У них родился мальчик, а через год — девочка. А немного погодя после крестин он тоже исчез. Люди говорят, он уехал в тайгу, где живет с медведями, но домой не хочет возвращаться. Вот так, ни с того, ни с сего, взял и уехал. У меня три сестры, и ни одна из них не нашла своего счастья. И тогда я сказала себе, что никогда не выйду замуж. Потому что меня постигнет та же участь. Часто мама плачет и говорит, что уж лучше бы она родила трех уродок. Тогда бы мы хоть были счастливыми. Все наше горе от красоты. Мои сестры похожи на мать. Она и теперь, несмотря на свои годы, красива. Ее отец, то есть мой дед, был сказочно богатым греком, а мать — красива до умопомрачения. К ней приезжали свататься даже из Италии. Из-за нее два брата зарезали друг друга. Они были сыновьями одного знаменитого булюбаша. Одна цыганка из табора посоветовала маме бежать и выйти за первого мужчину, который появится на ее пути в телеге, запряженной быками, и обратится к ней с такими словами: «Черноокая красавица, если твое сердце полно жалости, садись в мою телегу, и всю твою боль растопчут копыта быков». И еще она сказала маме, что если этот человек скажет так, она может смело выходить за него замуж, потому что жизнь ее будет полна довольства и счастья, а если не послушает советов, то люди булюбаша убьют ее, мстя за двух его сыновей. И как ни была горда наша мама, она поступила так, как сказала старая цыганка. Она отправилась в путь, и вот на берегу Дуная ей повстречалась повозка с быками, на которой сидел красивый дюжий парень, с синими глазами и каштановыми волосами. Он произнес слова, предсказанные старой гадалкой, и мама, которой тогда было шестнадцать лет, села в его повозку, поблагодарив всевышнего, что не попался ей старик.

Лия бросила игривый взгляд в мою сторону и, заметив, что я слушаю с большим вниманием, продолжила:

— А еще мама мне сказала, что как только они были помолвлены, повозка с быками исчезла со двора. Много лет спустя отец признался маме, что все было подстроено старой цыганкой. История с бегством мамы, встреча ее с парнем в телеге, запряженной быками, его слова — все было обговорено заранее. Цыганка пообещала отцу, который увидел маму на ярмарке в Измаиле и по уши влюбился в нее, что поможет ему получить ее в жены в обмен на телегу и пару быков. И после еще два года хрычовка угрожала, что раскроет маме тайну, а отец, из страха потерять ее, давал старухе то одно, то другое. На третий год старуха отдала богу душу, и отец вздохнул с облегчением. Прежде чем умереть, ведьма сказала отцу, что бабка двух сыновей булюбаша предала маму проклятию у самой важной килийской гадалки и еще сказала, что проклятие будет висеть над нашим родом три поколения.

— Лия, все, что ты рассказала, может стать сюжетом для целой книги.

— Для тебя это интересная история, а для нашей семьи — горе и несчастье, — упрекнула она.

— Ты права, однако это не означает, что ты должна разделить судьбу своих сестер. Я не вижу никакой связи…

— И не увидишь. Для этого нужно, чтобы в твоих жилах текла наша кровь, — отчетливо и медленно проговорила Лия, как бы отметая все последующие мои возражения.