Николае Русу - Лия

Возвращаясь в общежитие с покупками для домашних, я уже купил один билет для предстоящей поездки.

Вахтерша, стоявшая на страже у двери, злобно сказала:

— Пэнушэ, тебя разыскивают милиция и медсестра из больницы.

— Милиция?!

— Да, да, — злорадствовала она, — лучше вспоминай, кого ты изнасиловал.

— Что за глупости, — с отвращением сказал я, — и где… эта медсестра?

— Она тебя дожидается…

Недоумевая, я бросился в свою комнату и когда распахнул дверь… у меня перехватило дыхание. «Медицинская сестра» была в очках с большими темными стеклами. На руке висела элегантная сумочка. Она была в короткой юбке, не скрывавшей ее красивых ног, в босоножках с тремя ремешками, перевязанными крест-накрест. Под клетчатым фигаро виднелась прозрачная желтая блузка с короткими рукавами. Смуглое лицо, с небольшой горбинкой нос и полные губы излучали какое-то тепло, вливавшееся в меня, и я почувствовал, как оно проникает через поры кожи, добираясь до самого сердца. Я не верил своим глазам, мне казалось, что это — сон, я не мог двигаться, не мог говорить.

И когда она, не удержавшись, взметнула вверх уголки губ, улыбаясь своей неповторимой улыбкой, я почувствовал, как с меня спали оковы, ко мне вернулась речь, я снова мог двигаться и дышать.

— Лия?!

— Товарищ Пэнушэ?! — передразнила она, и ее лицо запылало.

Мы оба засмеялись, и Лия сняла очки. Красота ее глаз ослепила меня как прямые лучи солнца. Я смутился.

— Садись, — прошептал я и виновато улыбнулся. Я осмелился посмотреть на нее и был уличен. Я попытался отвести глаза, но поздно, она перехватила мой взгляд, и я оказался окованным невидимыми путами, словно завороженный любовным заговором. Я чувствовал, что у меня вот-вот подкосятся ноги, пришлось опереться на стол.

— Я пришла тебя поздравить, — прошептала Лия и шагнула в мою сторону. Она остановилась и, заметив, что я остался на месте, сделала еще один шаг, затем еще и еще. Лия положила руки мне на плечи и, приподнявшись на цыпочки, прижала свои горячие губы к моему лбу. Чтобы не упасть, я схватился за ее плечи, как утопающий за соломинку. В мгновенном порыве наши тела жадно прильнули друг к другу, наши губы слились в поцелуе. Мне казалось, что я перестал дышать и существовать, что мое дыхание передалось Лие, моя жизнь стала ее жизнью.

Лия слегка застонала и, обессиленная этим ненасытным поцелуем, высвободилась из моих объятий, вновь погрузив меня в омут своих колдовских глаз.

Неожиданно она подняла руку и изо всех сил ударила меня по щеке. Слабость как рукой сняло, я вздрогнул, чувствуя, как кровь бешено застучала в висках.

— Лия?!

— Да, меня зовут Лия. Это тебе за то, что ты меня не любишь, а это… — ее глаза горели, как у кошки. Она занесла руку, чтобы снова ударить меня, но я перехватил ее и прижал к груди.

— Кристиан, почему ты обманул меня, почему… почему…

Лия уткнулась лицом в мою шею и заплакала, уперевшись своими красивыми и тонкими ладонями в мою грудь.

— Лия, дорогая, откуда ты это взяла?! — спросил я, пытаясь заглянуть в ее мокрое от слез лицо, но она еще крепче прижалась к моей груди.

— Ты меня не любишь, я знаю. Ты женишься на Нине.

Я насильно отстранил ее от себя.

— Лия, дорогая, клянусь тебе, я не женюсь. Эти две недели я ждал только тебя, только о тебе были все мои мысли. Почему так долго длилось это твое «до скорого»?

— Я дала тебе время решить, ехать тебе или нет с Ниной к родителям. Почему ты не поехал?

— Я ждал тебя, Лия, чувствовал, что не надо спешить, что ты сдержишь слово и придешь, я верил…

Я обнял ее с жаром, и Лия проговорила взволнованно:

— Там, на аллее, когда я увидела, что ты не пошел за мной, я бросилась домой и разрыдалась…

Я обхватил ее голову ладонями и удивленно заглянул ей в глаза. Они были мокрыми от слез, губы, чуть подрагивая, обнажали ослепительную белизну зубов, весь ее облик олицетворял саму нежность.

— Почему ты плакала?

— Я думала, что потеряла тебя.

— А откуда ты знаешь о Нине? И как тебе удалось попасть в общежитие?

— Я все знаю. А сюда я вошла через дверь, — улыбалась Лия, и на ее щеке появилась ямочка, придавшая ей еще больше очарования.

— Но как? Там же стоят настоящие церберы…

— Я видела, как передо мной не пропустили одну девушку, и поняла, что без хитрости мне ни за что не пробраться. Я оглянулась по сторонам и заметила у дверей общежития милиционера, который кого-то ждал. Тогда я вошла и сказала, что с самого утра разыскиваю тебя с милицией. Бабка уставилась на меня, я видела, ей не терпелось узнать, какое преступление ты совершил, но я прошла мимо, даже не глянув в ее сторону.

Я расхохотался, подивившись ее изобретательности, а Лия, зараженная моим смехом, улыбнулась и вытерла платочком слезы.

— Ну, молодец. Хорошо. А теперь рассказывай, где ты работаешь, где живешь и… вообще обо всем.

— Работаю и живу здесь.

— Где «здесь»?

— В Кишиневе.

— Да?!

— Да, — ответила она и дерзко посмотрела на меня. Придя в себя, она опять стала похожа на прежнюю Лию.

— И давно?

— С прошлого года, с декабря.

— С де-кабря?! — пробормотал я, не веря своим ушам.

— С де-кабря, — повторила она и засмеялась. Казалось, она даже не плакала.

— Так, выходит…

— Да, выходит.

Я обнял ее и, сделав вид, что сержусь, попытался поцеловать, но Лия ловко увернулась. Я бросился, желая схватить ее, но она побежала по комнате и спряталась за стулом, как за щитом.

Я тоже взял стул и сел перед ней, уперевшись подбородком в спинку.

— Выходит, ты все это время была рядом со мной…

— Да.

— И, разумеется, знала, где я работаю и живу…

— Да.

— И следила за тем, что я делаю, куда хожу…

— Да.

Она переставила стул и села на него. На ее щеках появился румянец, глаза радостно искрились, в ее движениях, в том, как она села на стул, чувствовался призыв к игре. Ее колени соблазнительно обнажились, и на какой-то миг меня очаровал их вид, однако она машинально одернула юбку.

— Поэтому ты и говоришь, что тебе все известно?

— Да.

— Все, абсолютно все?

— Абсолютно.

— Ну, так не бывает.

— Я знаю, например, что ты хотел сейчас делать.

— И что же?

— Ты собирался отправиться домой.

— Домой! — я подскочил, как ошпаренный, и, поглядев на часы, понял, что еще могу успеть на поезд. — Лия, завтра я должен быть дома, понимаешь, я нашел для мамы лечебную траву… мама очень больна…

— Я знаю, — ответила Лия, внимательно следя за моими взволнованными движениями.

— Знаешь?! Откуда?

— Ты мне сам сказал.

— Ничего не понимаю, наверно, я сошел с ума.

— Ты мне сказал однажды… что ты меня не любишь, что…

— По телефону, — пробормотал я, в упор глядя на нее.

— Да.

— Выходит, это с тобой я говорил в тот день… А я, дурак, решил, что это Нина, и удивлялся: «Что за черт? По телефону — она одна, а когда встречаемся — совсем другая…»